Чужой своим не станет

Александров положил трубку. Тревожное настроение буквально взяло его за горло. При варианте «Ц» должен быть задействован прифронтовой разведчик, служивший в Шестом управлении СД. Его преимущество заключалось в том, что он имел возможность беспрепятственно проходить через все посты, а также имел свободный выход к линии соприкосновения. Переходом «Ц» за все время его существования воспользовались всего лишь три раза. В последний раз проводник находился на грани разоблачения. Теперь придется ему идти в четвертый и подыскать для своего отлучения из части очень вескую причину. Разведчика можно было поберечь, но информация, которую несет Силицкий, не может ждать и должна быть доставлена немедленно.

Подняв трубку ВЧ, полковник сказал:

– Это Александров… Соедините меня с Главком.

– Соединяю, – прозвучал короткий ответ.





* * *


Через час и пятнадцать минут в штабе армии должно было состояться совещание. Нужно было торопиться. Полковник Русовой сложил в сейф документы.

Вошел Кузьмин:

– Товарищ полковник, пришла шифровка из Центра.

– Давай ее сюда.

Русовой уверенно вытряхнул из конверта содержимое и углубился в чтение:

«Начальнику военной контрразведки

91-го стрелкового корпуса

полковнику Русовому Е. М.

от начальника 3-го отдела

ГУКР СМЕРШ НКО СССР

полковника Утехина Г. В.

Приказываю

Сегодня в интервале с 22.00 до 5.00 утра по коридору «Ц», находящемуся под контролем Тринадцатой армии Первого Украинского фронта, через линию боевого соприкосновения состоится переход агента под псевдонимом «Силицкий». Сделать все возможное для его доставки в штаб 91-го стрелкового корпуса Первого Белорусского фронта. О выполнении немедленно доложить».

Вопрос о встрече зафронтового разведчика следовало решать прямо сейчас. Подняв трубку телефона высокочастотной связи, Русовой произнес:

– Соедините меня с начальником отдела контрразведки СМЕРШ Тринадцатой армии полковником Александровым. – И после характерного телефонного щелчка произнес уже не так официально: – Здравствуй, Трофим Николаевич, это Русовой тебя беспокоит.

– Слушаю, Ефим Михайлович. А я ведь только что хотел тебе звонить…

– Да? Я опередил… Тут вот в чем дело: через коридор «Ц» близ поселка Хмельного должен пройти зафронтовой разведчик, это человек из Центра. При нем очень важные документы, нам необходимо доставить их в штаб Девяносто первого стрелкового корпуса. Можешь посодействовать?

– Ты говоришь о Силицком?

– Так точно! Ты в курсе?

– Немного… Помогу, чем смогу, – пообещал полковник Александров. – Главное, чтобы линию фронта прошли без потерь, а там мои молодцы подвезут его на позиции. Скажем, близ деревни Стреловичи, подойдет? Там ваш фронт стоит. Оттуда сумеешь его забрать?

– Не беспокойся, сумеем, – с некоторым облегчением произнес Русовой. – Пришлю своего человека, а он отвезет Силицкого куда нужно. Его уже ждут. Спасибо, что выручил.

– Чего уж там… Одним делом занимаемся.

Как только разговор был завершен, Русовой позвал к себе адъютанта:

– Позови ко мне немедленно капитана Романцева.

Тимофей явился вскорости.

Полковник Русовой проговорил твердым голосом:

– Сейчас мне нужно ехать в штаб армии на совещание… А ты немедленно отправишься в район поселка Стреловичи. Заберешь оттуда нашего разведчика. У него при себе очень нужный нам материал. Что-то на душе у меня неспокойно, будь поаккуратнее… И не забудь заглянуть к майору Горбунову, он тебя введет в курс дела и даст человека, который довезет до места. Все!





Глава 20


Всех в куски!




Инструктаж у майора Горбунова был короткий. Ему уже сообщили, что разведчик Силицкий перешел линию фронта и дожидается Романцева в блиндаже командира минометного полка. Значит, путь Тимофея лежал именно к нему. Майор ненавязчиво предупредил, что район режимный, что следует поберечься, и вообще пуля-дура может прилететь откуда угодно, после чего распорядился дать Романцеву служебный «ГАЗ-67б» с водителем.

Уже подъезжая к передовой, Тимофей отметил, что тут готовится что-то грандиозное. По железной дороге к линии фронта двигались эшелоны с тяжелой техникой. Прошли два бронированных поезда с открытыми платформами, на которых под охраной караула размещались новые пусковые установки «БМ-31-12» на шасси «Студебекера». В народе их стали величать «Андрюша» за мужскую боевитость и за более мощные снаряды, чем у «Катюши». Один залп такого баловника способен уничтожить целую колонну танков. Машины скрывали под брезентом, меняли их конфигурацию, но направляющие трехметровые трубы вызывающе топорщились из-под плотной крепкой материи.

Дальше на машине было не проехать: всюду перекопано и торчит колючая проволока. Водитель зарулил в небольшой березняк с поломанными верхушками, где пообещал дождаться Романцева. Тимофей заторопился на позиции.

В местах сосредоточения военной техники густо висела маскировочная сетка, поверх которой были закреплены клочки травы, ветки, разбросаны листья и дерн. Много танков и самоходок было упрятано по лесам. Заваленные ельником и лапником, со стороны они напоминали пригорки, а вот сверху и вовсе не различить.

Во второй линии обороны – окопы, разбитые на отсеки, с блиндажами и переходами, с бесконечными рядами колючей проволоки. Всюду контрольно-пропускной режим. В местах возможного прорыва бронетехники противника стояли металлические ежи и вкопанные в землю танки. Их трудно было распознать даже при ближайшем рассмотрении: пушки обернуты в листву, башни тщательно замаскированы землей и кустами.

Романцев прошел мимо гаубично-артиллерийского дивизиона: батареи разместились в перелеске, натянув на себя, будто теплое одеяло, маскировочную сеть с соломой и травой. А дальше – окопы и переходы, укрепленные блиндажи, бетонированные огневые точки. И всюду, куда ни глянь, – проволока, тянущаяся в обе стороны.

У входа на первую линию обороны установлен контрольно-пропускной пункт, возле которого дежурит автоматчик. Невзирая на звезды на погонах, он потребовал у пришедших разрешение для входа на первую линию обороны. Пристально сличил внешность Романцева с фотографией на удостоверении.

– Проходите, товарищ капитан, – возвращая документы, доброжелательно произнес дежурный. – Вас уже ждут в блиндаже командира полка.

– Вот и ладненько, – Романцев спрятал удостоверение в нагрудный карман. – Как до него дойти? А то в ваших лабиринтах заблудиться можно.

– Это только поначалу, товарищ капитан, с непривычки, а потом с закрытыми глазами будете ходить, – успокоил боец. – Вот сейчас пройдете метров двести прямо, там будет переход, а дальше – направо, метров тридцать. Там и будет блиндаж. Окопы здесь неглубокие, снайпер бьет, никак не можем вычислить, где он засел, вы бы побереглись, товарищ капитан.

Поблагодарив за предупреждение, Тимофей Романцев пригнул голову и заторопился по батальонным окопам. Дежурные, застыв у брустверов, наблюдали за передним краем немцев, нет ли какого движения, а потому не замечали проходившего за их спинами капитана.

Уже подходя к блиндажу, Романцева остановил второй автоматчик. Скосив взгляд на капитанские погоны, без смущения потребовал документы. Увидев удостоверение сотрудника военной контрразведки СМЕРШ, уважительно козырнул и отступил в сторону.

Отдернув висевшую у входа шинель, Тимофей вошел в блиндаж. Запахло свежей хвоей. Блиндаж был небольшой, рассчитанный на шестерых человек, но вполне добротный. Внутренняя часть уложена тесаными бревнами, на полу – широкие доски; у стола – небольшой коврик. С правой стороны от входа стояла панцирная кровать, на которой сидел, слегка ссутулившись, седой подполковник и, держа в руках кружку, отхлебывал чай.

Напротив входа – сбитые нары, на которых сидели два человека. Один из них был одет в форму унтер-офицера полевой жандармерии, он оживленно что-то рассказывал по-русски. Обстановка рабочая, почти дружеская.

– Жду полчаса, час. Нет никого! Думаю, может, мне самому линию фронта переходить. А тут вот этот здоровяк, – «немец» показал на добродушного крепкого молодца, – подошел ко мне со спины и спрашивает: «Папаша, ты случаем не нас дожидаешься?» Честно тебе скажу, я едва в штаны не наложил.

Присутствующие дружно рассмеялись. Унтер-офицер пришелся компании по душе. Тимофей понял, что это именно тот зафронтовой разведчик, которого они ждут.

– Капитан Романцев, военная контрразведка СМЕРШ, – представился Тимофей.

– Подполковник Егоров, – отвечал командир полка. – Мы вас ждем.

Давая понять, что время дорого, Романцев обратился к унтер-офицеру:

– Вы Силицкий?

– Так точно… Точнее, был им.

– Документы с собой?

– Да, у меня, – отвечал разведчик.

– Дайте их сюда. Так спокойнее будет.

– Если вы так считаете, – Силицкий пожал плечами. Расстегнув нагрудный карман, он вытащил небольшую коробочку. – Здесь пленка, я ее проявил. Куда мы сейчас?

Тимофей взял бумажную коробочку.

– К руководству, там хотят с вами побеседовать. Для этого я и прибыл.

– Мне есть что рассказать, – согласился разведчик. – Разрешите только переодеться, не идти же мне по окопам в форме немецкого унтера.

– Я вас снаружи подожду, – согласился Романцев.

Откинув висевшую у входа шинель, Тимофей вышел. Прошел мимо автоматчика, безразлично взглянувшего на капитана, и зашагал к окопам передовой линии. Здесь они были глубже – можно было ходить, не пригибая головы. Романцев мимоходом подумал, что немцы роют не такие глубокие траншеи, нагибаются низенько, чтобы их не зацепило осколком или шальной пулей.

Вдоль передних стенок окопов были поставлены колодки, с которых было удобнее вести огонь. Под брустверами вырыты ниши, в которых солдаты могут передохнуть часок-другой, что на войне лишним не бывает. Свободная минута на передовой ценилась.

Присев на врытый в землю чурбак, Тимофей достал распечатанную пачку «Беломорканала» и выбил из нее папиросу. Сладко закурил. Немец в каких-то двухстах метрах, но тихо. Даже не верится, что все так серьезно.

Откуда-то справа, с немецкой стороны, где-то очень далеко и как-то весьма неохотно, напоминая о том, что война продолжается, затарахтел крупнокалиберный пулемет. Ему в ответ, так же лениво, с противоположной стороны отозвался другой. Затем они разом умолкли, будто о чем-то договорились.

– Часто у вас так постреливают? – спросил Романцев солдата, наблюдавшего за немецкими позициями.

– В последнее время что-то тихо, даже странно, – отвечал боец. – Вот на прошлой неделе немцы на прорыв пошли вон у тех деревьев, – махнул он в сторону рощицы, видневшейся от позиций метрах в трехстах. – Но передовой отряд на мины напоролся, отошли. Там и в самом деле полоска была, свободная от мин. Мы через нее на их позиции все пытались прорваться, да как-то не получалось. Крепко держались, гады! Решили нашему примеру последовать, только ничего у них не вышло. Не знали, что наши саперы уже на следующую ночь часть полосы заминировали.