До последнего вздоха
Часть 19 из 31 Информация о книге
– Очень мило, – сказал Генри. – Типа журналиста? Я отрицательно покачала головой и постучала ногой по линолеуму. Я была в своих исписанных кедах. На них уже почти не осталось свободного места. – Нет, типа автором романов. Генри собирался что-то сказать, но ты перебил его: – О чем ты будешь писать? Пишите о том, в чем вы хорошо разбираетесь. Такой совет я когда-то вычитала в книге, и меня тут же накрыло волной холода, неуверенности и растерянности. – Я хочу писать о сломанных вещах, – тихо ответила я. Ты вдруг посмотрел на меня очень серьезно. Твои брови поползли навстречу друг другу и вверх, напоминая двух гусениц, пытающихся взлететь с твоего лица. В класс вошел мистер Джеймесон – десять тысяч ватт научного энтузиазма. По пути он постучал по скелету и чуть не врезался в учительский стол. Наше внимание переключилось на него. Ты сидел, покусывая губу, а потом наклонился ко мне и прошептал: – Я хочу узнать больше о сломанных вещах, Элли. Я не смотрела на тебя. – Мои сумасшедшие ученые! Настало время… Голос мистера Джеймесона громыхал над классом, генерируя даже большую мощность, чем его научный энтузиазм. Он словно вдохнул весь воздух, чтобы говорить, и ничего не оставил нам. Я была ему благодарна за это. Я не хотела обсуждать с тобой сломанные вещи. Я не хотела говорить тебе, что я была одной из них. 27 Август, неделя пролетела быстро, и мы снова оказались на уроке химии. Хвала богам за расписание, согласно которому мне не приходилось сидеть с тобой рядом каждый день. Я протиснулась позади твоего стула, чтобы сесть на свое место. Ты не подвинулся, даже не обернулся. Стул Генри был пустым. Я бросила учебник и тетрадку на парту и начала с сосредоточенным видом раскладывать свои вещи, чтобы мне не пришлось смотреть на тебя. Ты был слишком близко. Мне казалось, ты знаешь слишком много. Я открыла учебник и стала увлеченно его читать. То есть делать вид, что я его читаю. Я чувствовала, как ты шевелишься рядом со мной, едва заметно поворачиваешь голову. Я продолжала смотреть в книгу. Я не различала слов, все они сливались воедино под моим мечущимся взглядом. – Элли… – позвал ты робко и тихо. – Ш-ш-ш, я читаю. – Элли… Я резко и раздраженно повернула голову. – Что? – Ты виновато посмотрел на меня своими широко раскрытыми глазами. Положил подбородок на учебник. – Эм, ты держишь книгу вверх ногами. Я моргнула, потом украдкой посмотрела на текст. Он действительно был перевернут. Я захлопнула книгу и прижала ее к груди. – Я… пробовала кое-что. Что я несла? Вот что бывает, когда ты делаешь что-то глупое? Ты придумываешь этому еще более нелепое объяснение? Мне хотелось хлопнуть себя книгой по лбу, но и это бы тоже выглядело глупо. – Я так и подумал. Я посмотрела на тебя. Ты улыбался. – Прекрати это. – Что? Ты не прекращал. – Улыбаться. Ты выглядишь глупо. – Говорит та, что читает книгу вверх ногами. – Послушай, я… – Тебе нужно избавляться от этой привычки, потому что сложно будет писать книги вверх ногами. Я улыбнулась; все мое тело напряглось. Где Генри? Где мистер Джеймесон? Сейчас должен был быть их выход. Но они упустили свой шанс. – Если я буду писать книги… – Из тебя выйдет отличный писатель, Элли, – выпалил ты, словно уже несколько часов ждал удобного момента сказать это. Я стучала ногой по полу, чтобы успокоить свои нервы. – Почему ты так думаешь? Ты секунду помолчал, а потом, глядя куда-то вдаль, сказал: – Потому что когда-то давным-давно в лесу на окраине города ты выдумала для нас целый мир. И он был настоящим. И принадлежал нам. И был прекрасным. И писать ты будешь так же. В твоих историях выдуманное станет реальным. Мои глаза стали стеклянными. Не потому, что в груди появилась знакомая боль, которая продолжала усиливаться. Не потому, что ты вытащил мою мечту на всеобщее обозрение, заявив о ней вслух. А потому, что долго обдумывал то, что собираешься сказать. И я это заметила. Генри занял свое место рядом со мной. Вот-вот должен был прозвенеть звонок. И тут я услышала твой голос, тихий и глухой, звучавший так, словно ты давно ждал случая, чтобы произнести следующую фразу: – К тому же ты прекрасно умеешь ломать. 28 Депрессия, тебе нравилось рассказывать мне истории. Трагедии. Мою собственную трагедию. Я смотрела в зеркала и гадала, где же я потеряла частички себя. Когда я вглядывалась в свои глаза, они часто казались чужими. На ухо ты нашептывала мне возможные концовки этой истории. Окно. Веревка. Бритва. Таблетка. Всякий раз способ менялся. Но результат оставался прежним: меня больше не было. Твои истории меня пугали. Но я слушала. Эти истории были нашим секретом, потому что я боялась говорить о них вслух. 29 Август, на следующий день, когда я пришла на химию и села на свое место, ты дернул меня за рукав. – Что? – рявкнула я. – Прости меня, – сказал ты, поднимая руки вверх в знак капитуляции. – Я не должен был говорить то, что сказал. Вместо того чтобы принять твое извинение, я спросила: – Почему ты не хочешь поступать на художественный факультет? Я все еще не могла скрыть разочарование в своем голосе. Я пыталась, но не вышло. Ты громко сглотнул.