Доблесть воина

– Сколько в строю?

– Шестьдесят.

– И?

– Четверо животами маются.

– Почему дозорных на стене нет?

– Так это… – замялся Насупа. – Не подошли еще. Только ж рассвело, ворота закрыты.

– Повесить бы тебя на этих воротах, – вздохнул Духарев, – но сейчас каждый на счету. Пусть тебя великий князь наказывает.

– Ништо, – пробормотал полусотник. – Копченые скоро всех вырежут. И тебя, и меня.

– Поговори у меня. Бортич, что у нас с припасом оборонительным?

– Стрел, думаю, тысяч десять или поболе.

– Это всё?

– Ага. А что ж еще?

Сергей Иванович вздохнул. Положение не радовало. Вместе с его дружинниками воев в городе чуть больше сотни. А стена изрядная. Хорошо, часть прямо над отвесом белой горы поставлена, но и того, что остается, хватает с избытком. Именно что с избытком. Ему бы человек пятьсот…

– Бортич, ополчением сколько народу поднять сможешь?

Наместник почесал затылок, поглядел зачем-то на приближающихся печенегов:

– Сотни две-три, думаю. Половина – с кое-каким воинским опытом. А десятка три – из дружинников бывших, ветераны.

– Откуда здесь?

– Так им Владимир земли окрест нарезал. Вот и поселились. А как слухи об орде пошли, так они с семьями сразу в город подались.

Ну, уже лучше.

– Подымай всех, – распорядился Духарев. – Пусть позавтракают, снарядятся и на стены. Котлов найди больших штук двадцать и полсотни поменьше. Коромысла к ним пусть сделают. Мои покажут как. К котлам – баб потолковей и прикрытия деревянные для них собрать, чтоб не поранило. Копченые навесом бить будут. С провизией что?

– Плохо, – вздохнул наместник. – Совсем плохо. Сам знаешь, караван твой ждали. Думали, подойдет на днях.

– Уже не подойдет, – буркнул Духарев. – Вели кому-нибудь с продуктами разобраться. А еще лучше – сам займись. Если в осаду сядем, надо будет все собрать, разделить и выдавать по числу душ. Воям – вдвойне.

– В осаду, – хмыкнул Насупа. – Да они нас враз…

– Умолкни! – злобно прикрикнул Грузило. – Всё. Надоел. В десятники тебя перевожу. Ошурок теперь старший.

– Не ты меня ставил, не тебе…

Духарев сделал жест, и его отрок, ухватив спорщика, сбросил с заборола. Свалившийся с четырехметровой высоты бывший полусотник упал удачно, на мягкую землю, а не на камень. Оказавшийся внизу дружинник помог ему подняться и вопросительно глянул наверх: что дальше, батько? Прибить?

Сергей Иванович мотнул головой. Он надеялся, что упрямец не зашибся. Дурак-то дурак, но вой опытный. Пригодится.

– Бортич, ты не стой, – попросил он. – Времени, сам видишь, немного.

Наместник шагнул к лестнице, но тут же вернулся, спросил с надеждой:

– Думаешь, отобьемся?

– Даже не сомневайся! Собирай народ на площади, я с ними потолкую.

Грузило расцвел. По лестнице сбежал, как молодой.

Духарев в сказанном был не так уверен. Но сдаваться не привык. Бывало и похуже.



Ополченцев набралось двести одиннадцать. Из них только половина умели держать копье. Зато половина от второй половины порадовали: воины. Пусть немолодые, а многие и с пожизненными повреждениями, но это ерунда. Настоящий гридень, пусть хромой или беспалый, все равно стоит двух, а то и трех неумех.

Обнаружился и знакомый – Ждибор. Из вятичей. Он в отроках еще со Святославом ходил. На острове Хорса Ждибора не было. Он ушел степным путем со Свенельдом, потому и уцелел. Был потом у Свенельда в дружине, после – у Ярополка, затем под смоленским наместником ходил. Сотником. На покой ушел, потому что раны старые болеть начали. Вот кого, по мнению Духарева, следовало ставить наместником. Но и в качестве старшины ополченцев Ждибор тоже пригодится.

Сообщение о том, что идет орда, поначалу вызвало в городе панику, но Грузило успокоил. Мол, белгородцам невероятно повезло: с ними князь-воевода Серегей, тот самый. Многославный. С дружиной. Слушайте его, и шиш печенегам, а не Белгород.

Люд немного приободрился. Духарев воспользовался этим, чтобы припрячь всех к делу. И мотивировал: будете лениться, завтра уже на печенегов работать станете. Кто выживет.


Подействовало. И мужики, и бабы забегали, как муравьи.

Следить за подготовкой было кому, так что Сергей Иванович не спеша позавтракал, оделся как подобает воеводе и взобрался в одну из привратных башен. Подъем в полном воинском облачении дался не без труда.

Орда заметно приблизилась. И, похоже, в первоначальной оценке ее численности Сергей Иванович не ошибся. Большая. Несмотря на зимнее время, пыль поднималась изрядная. Так что разобрать, где заводные, а где всадники, было трудновато. Духарев прикидывал, исходя из двух запасных при каждом печенеге.

Впрочем, в их положении не важно, две тысячи или двадцать. Понятно, что много. Оставалось надеяться, что осадного снаряжения у копченых нет. Разве что лестницы, причем самые простые: шесты с перекладинами. Главная опасность – стрелки. И стрелки, к сожалению, меткие. Таким с пятидесяти шагов попасть в щели заборола даже снизу вверх вполне по силам. И поддержать своих, когда те полезут на стены, тоже. А действительно хорошая бронь, способная удержать стрелу, имелась только у духаревских дружинников. У гарнизонных в большинстве обычные куртки с металлическими нашивками, у ополчения же – по разному. У бывших воев наверняка хорошая броня, а вот у остальных…

Ну, этих можно держать на подхвате.

Зная копченых, учитывая многократное численное преимущество, можно предположить, что нападут они с ходу и неорганизованно…

О! А кто это у нас?

Опережая копченых примерно на полчаса, к крепости торопилась небольшая группа всадников. По виду свои.

Духарев оглянулся. Два приставленных к нему отрока на месте.

– Бегом вниз! – велел он одному. – Скажи, я приказал открыть ворота. Хотя нет, сам спущусь, пожалуй.

Всё, что нужно, Духарев уже увидел.



Беглецов оказалось шестеро. Один из духаревской дружины. Отрок из охраны каравана. Взглянув на него, Сергей Иванович уже не сомневался: караван достался копченым. Трое других – поселенцы. Матерый муж в неплохой броне, при мече и луке (этот точно пригодится), его жена и сыновья лет трех и лет восьми. Дети скакали на одной лошади.

Шестым был мужик попроще, но тоже с луком, внешне больше похожий на печенега, чем на словенина. Хотя, учитывая слой пыли на нем, однозначно сказать было трудно. В других обстоятельствах Сергей Иванович устроил бы небольшое дознание. Но сейчас времени не было. Раз бежит от орды, значит, свой. Тем более что лук у сомнительного всадника хороший. На стене пригодится.

А вот лошади у всех шестерых не годятся никуда. Загнали их беглецы. Вот-вот падут. Ну, тонна конины тоже лишней не будет. В обычное время Духарев лошадей под нож не пускал. Отслужившие содержались и кормились при табунах. Но сейчас время необычное, а выбирая между загнанной лошадью и человеком, понятно, кого выберешь. То есть своих боевых коней Духарев не стал бы убивать, даже помирая с голоду. Но его боевые остались в Киеве. Сюда приехали на мохнатых степных лошадках, которым фуража надо намного меньше, и вообще степь, особенно такая, как сейчас, им привычна.

Кстати о фураже: надо сказать Грузиле, чтоб с этим тоже определился.

О всех пяти лошадях Духарев велел позаботиться отрокам, воя с семьей и непонятного мужика отправил к наместнику – обустроиться, а своему велел отчитаться.

К сожалению, всё оказалось так, как он и ожидал. По худшему варианту. Отряд копченых, сотни в четыре, разграбил обоз. Старший отправил отрока в Белгород, едва показались печенеги. Самого нападения отрок не видел, но сомневаться в результате не приходилось.

Воя с семьей отрок встретил по пути. Переселенцы. По виду прискакали издалека, но оказалось, с ближнего хутора. Мол, как увидали орду, сразу на-конь и бежать. Пусть добро достанется копченым, зато сами живы и не рабы. Разумное решение.

Последний догнал уже на полпути. Сказался гузом. Охотником. Поначалу у него было две лошади, но первая пала, а на второй от орды не уйти. Да и зачем, если поблизости город русов, в котором можно отсидеться. Так он рассказал.

Мутный какой-то гуз. Ну не до него сейчас. Надо отбить первый штурм. Причем с максимальными потерями для кочевников. Это их немного образумит. Может, вообще уйдут. Если подумать, для большой орды добыча с Белгорода – на один зуб. Тем более город новый. Копченые могут подумать, что жители еще не успели обустроиться, обрасти жирком. Хотя по факту добра в Белгороде много. Один лишь Духарев завез сюда товаров на тысячи дирхемов, намереваясь расторговаться летом.



Первые отряды степняков наскочили на город, когда на стенах уже стояли защитники, а котлы на площади закипели.

Более-менее удобный подход имелся только со стороны ворот, так что к ним печенеги и устремились.

Еще метров за триста передовые радостно завизжали и затрясли луками. Видимо, их переполняло счастье от того, что вот сейчас они ворвутся в городок, где вдоволь всего: пищи, женщин, развлечений, а главное – добычи. Неслись галопом. Может, надеялись, что ворота для них уже гостеприимно распахнуты?

Духарев, устроившийся на забороле неподалеку от ворот, усмехнулся. Ну, орелики, сейчас мы вас разочаруем. Причем кардинально.

Авангард порядком оторвался от основной орды. Тоже понятно: первым – лучшие куски, а орда – не дисциплинированное войско. У каждого младшего хана – своя банда. И когда речь заходит о добыче, все стараются урвать побольше.

Атаковали ожидаемо. Стреляя на скаку, рванули вверх к стенам.

Духарев присел, прикрывшись щитом. Стрелы летели густо, но большая часть пролетала выше заборола – степняки еще не приноровились к высоте. Остальные стрелы втыкались в деревянные зубцы и лишь немногие попадали в щели-бойницы.

Русы пока не отвечали. Ждали команды.

Витмид пронзительно свистнул.

И тут же вдоль заборола вскинулась неполная сотня стрелков. Духарев тоже привстал, чтобы оценить результат.

Залп оказался вполне эффективным. Набегающих печенегов, а их было сотен пять, проредило основательно. Более опытные защитники успели метнуть по две, а то и по три стрелы. Заржали раненые кони, перекрывая вопли всадников, теперь уже не только победные. Надо отдать должное храбрости степняков – залп их не остановил. Скорее, наоборот, раззадорил. И меткости не убавил. В щель над Духаревым влетело сразу две стрелы. А через полминуты на зубец упала сплетенная из конского волоса петля. Печенеги доскакали до стен и прямо с коней метали арканы. Часть промахивалась, но очень многие набрасывали удачно. Метнуть аркан на четыре метра вверх для степняка задача посильная.

Дружинник рядом с Сергеем Ивановичем хотел было разрубить петлю, но Духарев крикнул:

– За своим следи!

Выждал, пока в щели показалась голова в усиленной железными полосами шапке, замахнулся, привстав, и, когда копченый выбросил саблю, прикрываясь, с вывертом изменил траекторию клинка и аккуратно уколол в раззявленный рот.

Печенег сжал челюсти, но зубы оказались недостаточной защитой.