Драконьи истории. Книга вторая

– Ты, если надумаешь, приходи в «Кружку-подружку», наши все там собираются. Если хочешь, пойдем со мной. Лишним уж точно не будешь, я тебя хорошо помню.

– Идет, – кивнул я. – Столкуемся.

Надо же, какая удача! Ребята Мухолова отлично зарабатывают, потому что он умеет выжать из клиента куда больше, чем тот был намерен заплатить изначально. Одна беда: Мухолов при этом всегда умудряется влипнуть в такую гадкую историю, что кто другой предпочел бы с ним не связываться. Но то нормальный человек, а то я. Дела мои сами за себя говорят: кто еще из наемников рискнул пойти на дракона? Правильно, больше никто.

А теперь мне вдруг сделалось страшно интересно, кто и как исхитрился этого дракона изловить. Казалось бы, я радоваться должен вместе со всеми, ан нет! Мне почему-то страшно хотелось удостовериться, что пойманный дракон вовсе не тот… то есть та… о которой я изредка вспоминаю.

Неудовлетворенное любопытство – страшная вещь, так что я решил пойти на поводу у своих желаний и прогуляться ночью в загон для дракона…

Ночь, как назло, выдалась ясная, лунная. Хорошо еще, стражники, поставленные охранять пойманное чудовище, на радостях напились и теперь храпели во всю силу здоровых легких. Впрочем, один еще шевелился.

– Ты… хто?.. – грозно спросил он меня, цепляясь за алебарду и пытаясь приподняться.

– Я твой пьяный бред, сынок, – ласково ответил я и легонько стукнул его по темечку. Ничего не имею против конкретно этого стражника, просто не люблю их как класс.

Это, судя по всему, был зимний загон для скота, в котором живо соорудили клетку из порядочных бревен. Даже металлом оковали, надо же! Когда только успели… Однако как ни велика была эта клетка, для дракона все же оказалась маловата, пускай даже он ни в какое сравнение не шел с тем… с той… гм… особью, с которой я имел сомнительное удовольствие близко познакомиться. Пожалуй, он был раз этак в десять меньше и выглядел каким-то хиловатым, чешуя не казалась металлической, скорее… да, мягкой. Больше всего этот экземпляр смахивал на пустынную ящерицу-переростка, по недоразумению обзаведшуюся перепончатыми крыльями и большой зубастой головой.

Кстати о крыльях. Как ни было тесно в клетке, одно крыло дракон не сложил. Присмотревшись, я понял, что с ним что-то неладно: перепонка была странно скомкана, а плечевая кость торчала под неестественным углом.

– Ну ты, тварь! – раздался пьяный голос, и я чуть не шарахнулся от неожиданности. Впрочем, тут же сообразил, что окрик адресован не мне.

Из темного угла, распространяя миазмы, выбрался еще один стражник. Подойдя к клетке, он бесцеремонно потыкал тупым концом копья (хотя оно и с острия было тупым) в дракона и довольно осклабился.

– Что, тварь… ик! Не нравится? То-то… – Парень зашатался, но устоял на ногах. – Будешь теперь наших овец воровать, сволочь, а? Будешь? Будешь?

Каждое «будешь» сопровождалось тычком. Дракон затравленно сверкал глазами, но попыток сопротивляться не делал.

Я вздохнул. Я хоть и сделал своим ремеслом войну, но к животному миру отношусь не в пример теплее, чем к иным представителям рода человеческого. И не я один. Помнится, Сивый, как-то лично запытавший до смерти нескольких пленных, рыдал в голос после того, как пришлось прикончить сломавшего ногу коня…

Разговаривать с пьяной скотиной я не стал, просто подошел сзади, даже особенно не таясь, и уже привычно стукнул стражника по маковке. Тот икнул, рухнул на пол и затих, а я встретился взглядом с драконом… Мне уже доводилось смотреть одному в глаза и, помнится, впечатление было не из приятных, но… У этого заморыша взгляд оказался совершенно человеческий, затравленный, настороженный.

– Ты меня не бойся, – сказал я тихо. – Я не из этих.

Дракон смотрел на меня подозрительно и зло, стараясь не шевелиться: видимо, вывернутое крыло порядком его мучило.

– Слушай, – сказал я. – Я отлично знаю, что драконы умеют говорить. И я знаю, что вы можете становиться людьми. Я хочу тебе помочь…

Дракон глянул насмешливо и презрительно.

– Можешь не верить, – продолжал я, – но я был крайне близко знаком с одной особой из вашего племени, и у меня нет ни малейших поводов для обиды. Собственно, она свободно могла меня прикончить, но не сделала этого, за что я ей искренне благодарен. Нет, вы, конечно, те еще созданьица… Но это никому не дает права сажать вас в клетку и тыкать палкой в морду… Ты меня понимаешь?

Дракон смотрел недоверчиво, но к недоверию примешивалась малая толика надежды.

– Буду краток, – свернул я свою речь. – Если хочешь, чтобы я тебе помог, становись человеком. В нынешнем твоем виде мне тебя отсюда не вытащить. Давай. Я пока тут займусь…

Я снял засов с клетки, повозился с замком. Не замок, а слезы, только больно уж ржавый. Он поддался со второй попытки.

Я приоткрыл узкую дверцу. Чтобы пропихнуть через нее дракона, наверное, пришлось немало потрудиться…

Тут я взглянул внутрь клетки и обмер. Мой дракончик стал-таки человеком и теперь смотрел на меня с неприкрытым вызовом.

На вид ему было лет двенадцать, может, чуть меньше. Худой, но жилистый. Смуглая кожа, темные глаза и при этом – неожиданно светлые волосы. Когда вырастет, станет настоящей грозой для женщин всех возрастов. Как говаривал мой отец, девицы будут так и падать к его ногам да сами в штабеля укладываться… Лицо у мальчишки оказалось будто у наследного принца: тонкое, правда, не очень красивое, скуластое и невыносимо надменное. Сейчас, однако, надменность как-то поблекла, парень был таким бледным, что смуглая кожа казалась серой.

– Выходи, – сказал я. – Давай поживее, не ровен час, кто нагрянет…

Мальчишка торопливо шагнул из клетки, задел плечом за дверцу и сделался вовсе уж пепельным.

– Иди сюда, посмотрю, что у тебя с рукой, – велел я.

Ну ничего страшного. Перелома вроде нет, только вывих.

– Терпи, – сказал я, – будет больно. Если боишься заорать, лучше рукав закуси.

Мальчишка сверкнул глазами и фыркнул, но как-то неуверенно. Тем не менее довольно болезненную процедуру вправления плеча он стерпел не пикнув, хотя вид у него был – краше в гроб кладут.

– Чем тебя так? – спросил я, на всякий случай перевязывая ему плечо.

– Ногами… топтали… – неожиданно отозвался пацан. Голос у него был сиплый и глухой.

– А с голосом что? – поинтересовался я, не особенно надеясь на ответ.

– Горло сжег, – тихо пояснил он. – Мне рано еще огнем дышать… а пришлось…

– Что ж сразу не улетел, пока мог? – спросил я, поднимаясь на ноги и отряхивая руки. – Зачем вообще в драку ввязался? Подвигов захотелось?


Мальчишка испепелил меня взглядом, но все же проговорил сквозь зубы:

– Там сестра моя была… ее подстрелили, я ждал, пока она улетит подальше…

– Извини, – сказал я, помолчав. – Я не хотел тебя обидеть. Честно.

Мальчишка важно кивнул, даруя мне прощение. Я чуть не прыснул со смеху, но успел сдержаться.

– Ладно, – вздохнул я. – К делу. Не будь ты покалеченным, я б тебя выпустил, и дело в сторону. Но лететь, как я понимаю, ты не можешь. Так, парень? Так… Тогда у нас два варианта: или я прячу тебя в надежном месте до тех пор, пока плечо не заживет, но… Не знаю я поблизости таких мест. Или провожаю тебя до дома. Дом-то у тебя есть, а, парень?

– Есть, – нехотя буркнул он. – Я покажу дорогу. Только не зови меня парнем.

Я хмыкнул:

– Могу звать иначе. Выбирай: пацан, малец, юнец, приятель, дружок, сынок, салага…

– Это все? Бедная же у тебя фантазия, – ехидно усмехнулся мальчишка.

– Я всего лишь наемник, – вздохнул я. – Но если тебя ничего из списка не устраивает, можешь сказать мне, как тебя зовут.

Мальчишка немного помолчал, потом все же хмуро сказал:

– Ладно… Можешь звать меня Граром.

– А меня приятели зовут Санди, – сообщил я.

– Что за имя такое? – удивился пацан.

– Вообще-то меня зовут Ксандер, – пояснил я. – Но это слишком длинно, так что выбирай: Санди, Сандер, даже Ксан…

– Я подумаю, – важно кивнул мальчишка.

– Думай на ходу, – сказал я. – Пошли-ка отсюда!

Как ни странно, из города мы выбрались беспрепятственно. Судя по всему, на радостях народ упился до бесчувствия. Интересно, обрадуются ли они, обнаружив поутру в клетке тех, кто был приставлен охранять добычу? Надеюсь, там их и оставят…

Грар сообщил мне примерное направление, и я прикинул, что ехать нам не так уж далеко.

Я почти не рисковал, ввязавшись в это дельце. Во-первых, вряд ли стражники, проспавшись, смогут меня опознать. Во-вторых, я вез не дракона, а мальчишку, до которого никому не будет дела. Ну а в-третьих, я не собирался попадаться этим самым стражникам на глаза…

– Грар, а мать с отцом у тебя есть? – спросил я, когда надоело молчать.

– Только мать, – нехотя отозвался мальчишка, высунув голову из-под моего плаща. – Отца я не знаю.

– Погиб?

– Не знаю, – помолчав, ответил Грар. – Просто у нас так принято.

– А почему мать за вами не смотрела? – продолжил я допрос.

– Она улетела на охоту, – отозвался Грар. – Надолго.

– Понятно, а вы с сестренкой решили пошалить и поохотиться самостоятельно, так? – усмехнулся я.

– Это Гранна, – вздохнул Грар. – Я же не мог отпустить ее одну, понимаешь?

– А дома ты ее удержать не мог? – довольно резко спросил я.

– Нет, не мог, – серьезно отозвался Грар. – Я не имею права ей приказывать или держать ее силой. Она же женщина…

– Девчонка сопливая, – пробормотал я. – Ладно, а что же ваша мамаша никак на помощь не нагрянет, а?

– Если она нас дома не застанет, то решит, что мы отправились куда-нибудь в горы, – сообщил Грар. – Мы так часто делаем. Гранна, конечно, все расскажет, но я не знаю, когда она доберется домой… Ее же подстрелили, говорю, она не сможет быстро лететь!

– Ясно, – вздохнул я, сделав вид, будто не вижу, как он шмыгает носом. – Все мне ясно…

Как я и предполагал, мною и Граром никто не заинтересовался. По дорогам шныряли озверевшие стражники, искали следы дракона (все же сообразили, что улететь он не смог бы), но так ничего и не нашли. Вскоре поиски прекратились.

Плечо у Грара вроде бы пришло в норму, но рисковать и пробовать полетать я ему запретил. Еще не хватало, чтобы он сверзился с высоты и сломал шею, – тогда его мамаша вполне может сделать из меня отбивную. Голос к нему тоже вернулся, оказавшись неожиданно низким для мальчишки его возраста.

В целом Грар мне нравился. Если не обращать внимания на некоторые его замашки и заметные пробелы в воспитании, он был куда приятнее в общении, чем большинство его сверстников. И, надо отметить, гораздо умнее. Не преувеличу, если скажу, что мог разговаривать с ним на равных… По-моему, мы даже немного подружились.

К вечеру пятого дня пути мы выехали на смутно знакомую мне дорогу, довольно широкую, но чудовищно запущенную. Пришлось спешиться и вести лошадь в поводу: не хватало еще моей кобыле переломать ноги… Озираться по сторонам было некогда: стоило оступиться, мигом бы оказался по колено в грязи, поэтому искомое я заметил, только когда Грар сказал: