Драконьи истории. Книга вторая

Йолин отвернулась от окна. На столе громоздилась кипа пыльных фолиантов.

– Они говорят, я должна покончить с проклятием рода человеческого, – произнесла она. – А я даже никогда не видела этого человека. Если это человек, конечно… Все только твердят, твердят о его злодеяниях, но знаешь, птица…

Йолин забралась на широкий подоконник, обхватила колени руками.

– Я читала старинные летописи, – сказала она. – И везде – одно и то же: «И собрал храбрый король войско, и отправился к черному замку» или «Испросил доблестный рыцарь благословения и поскакал на бой с порождением тьмы». Но нигде не упоминают, что именно этот черный маг хоть однажды первым развязал войну! Знаешь, птица, мне кажется, будто он просто хочет, чтобы его оставили в покое…

Будь я в данный момент человеком, я бы раскрыл рот от изумления. Впрочем, я вполне мог раскрыть клюв. Ай да Йолин!

– Может, я не права? – задумчиво произнесла она. – И на самом деле все эти засухи, ураганы и наводнения – его рук дело? Но зачем ему это? Он ведь никогда ничего не требовал… Устраивает беды просто так, от скуки? Ему ведь от этого никакой выгоды, только беспокойство – к нему же немедленно отправляются новые и новые отряды! Глупо, правда же? Ну вот, чирикаешь, значит, согласен… А все уверяют, будто он очень умный.

Вот уж до чего я бы никогда не опустился, так это до возни с погодой. Это до того нудное и муторное занятие, что у меня от одной мысли о нем почесуха начинается. Вернее, нужда придет, я и ураган вызову, но пока можно обойтись без этого – обхожусь. У меня дракон есть, в конце концов.

– А теперь, говорят, он поселил в своем замке дракона, – сказала Йолин, будто услышав мои мысли. – И это чудовище пожирает рыцарей… А зачем они туда лезут, интересно мне знать?

Я бы поаплодировал Йолин, да вовремя спохватился – в птичьем облике это выглядит по меньшей мере странно.

– До моего совершеннолетия еще год, птица, – доверительно произнесла Йолин. – Может, я успею во всем разобраться? Знаешь, мне кажется, что, если бы я хоть раз увидела этого человека, я смогла бы лучше понять его…

«Хорошо, – решил я, выпорхнув в сад. – Я приснюсь тебе, девочка!»

Разумеется, я постарался присниться ей в самой что ни на есть будничной обстановке: сперва в своей лаборатории, где долго возился с одним зельем, потом во дворе замка – кормил дракона… Не знаю, помогло ли это Йолин, но ничего другого я придумать не смог.

Теперь я остерегался появляться рядом с ней. Ее стали беречь пуще прежнего, согнали в замок магов и волшебниц со всей округи. По-моему, под каждой лестницей ночевали колдуны поплоше, которым не досталось отдельных апартаментов… Словом, не хватало, чтобы меня заметили! Я даже волшебным зеркалом не пользовался, опасаясь, что это сумеют обнаружить.

Так прошел еще год. Если я что-то еще понимал в пророчествах – последний спокойный год моей достаточно долгой жизни, и был он не хуже и не лучше других. Я обучал сторожевого дракона, опровергая миф о том, что эти хитрые и злобные твари обучению не поддаются. Не верьте. Еще как поддаются, если есть терпение и умение. Впрочем, я осторожничал: не хватало еще быть загрызенным собственным цепным драконом, не дождавшись совершеннолетия Йолин! Хотя… это вышло бы по меньшей мере забавно. Я бы поглядел на лица тех, кто истово верит в пророчество, при таком раскладе!

Но все когда-нибудь заканчивается – закончился и этот год: Йолин исполнилось восемнадцать лет, и празднества, устроенные в ее честь, были призваны поразить своею пышностью и размахом все окрестные государства. Я наблюдал за ними в волшебное зеркало – теперь уже не имело смысла таиться. Судя по злорадным и радостным лицам отца Йолин и его верных рыцарей, со дня на день надо было ожидать штурма моего замка.

Глупо. Крайне глупо. Я имею в виду подобное завершение своего жизненного пути. Самое смешное – это то, что за прошедшие несколько лет я не сделал ровным счетом ничего, что могло бы причинить вред обитателям окрестных земель. А все эти невинно убиенные и пожранные моим драконом рыцари… Я их к себе в гости не приглашал. И дракон мой мучается несварением желудка: попробуй перевари все то железо, что таскают на себе славные бойцы. Приходится варить ему микстуры, а поить дракона чем-то подобным… Сами попробуйте, одним словом, погляжу я на вас!

Наблюдая за пышным балом, я окончательно уверился в том, что сидеть сложа руки нет смысла. Раз уж они считают меня проклятием рода человеческого, могущественным черным магом, я согласен немного поиграть эту роль. Но только чуть погодя, когда мне объявят войну. А пока… пока я постараюсь внести немного сумятицы в мысли той, кому суждено стать моей погибелью.

Сев в кресло у камина, я ненадолго задумался. Потом щелкнул пальцами, и перо само собой засновало по листу тонкого пергамента, выводя ровные строки. Мой собственный почерк настолько неудобочитаем, что для переписки мне приходится пользоваться такими вот штучками, если, конечно, я не хочу по полдня выводить каллиграфические буквы, а обычно мне жаль на это времени.

«Приветствую вас, принцесса Йолин, – вывело перо. Сперва я хотел написать «дорогая Йолин», но решил, что это может быть сочтено за фамильярность. – Не удивляйтесь этому письму – вы не знаете меня, разве только понаслышке. Впрочем, сомневаюсь, что вы могли услышать обо мне хоть одно доброе слово… Я же, напротив, очень хорошо знаю вас. Вы можете не поверить мне, но… у вас ведь есть три приметные родинки на левом бедре, образующие равносторонний треугольник?»

На самом деле он был не совсем равносторонним, но вряд ли Йолин станет вымерять расстояние между родинками, не так ли? Вдобавок она не особенно сильна в математике.

«Йолин, я знаю вас очень давно, – продолжал я. – Вы, должно быть, уже не помните черного пса, который подбежал к вам, когда вы с другими детьми играли в саду? Вы тогда не испугались его, погладили шерсть, а ведь он мог убить вас в мгновение ока! Этим псом был я, Йолин. Я был и старым вороном, наблюдавшим, как вы учите уроки, и черным дроздом, что частенько прилетал к вашему окну, – вы жаловались мне на учителей. Даже вороным конем, на котором вы учились верховой езде, тоже был я – неужели бы доверил вас какой-нибудь безмозглой скотине! И черный лебедь на пруду, у которого вы любите помечтать о принце на белом коне, – тоже я.

Собственно, я даже не знаю, что хочу сказать вам, Йолин. Вы, я уверен, хорошо осведомлены о том, кем являетесь и что должны совершить. Просто знайте: чтобы избавиться от пророчества, мне достаточно было лишить вас жизни, а это очень просто.

Я не сделал этого, Йолин, и никогда не сделаю. Можете считать, что я покоряюсь судьбе в лице пророчества. Можете думать, что я лгу и насмехаюсь над вами, – это не имеет значения.

Мне хотелось бы, чтобы вы знали: я не стану ни в чем вас винить. Виновато пророчество, а вы – всего лишь его орудие, не способное пойти против воли судьбы.

Вот и все, Йолин. Не думаю, что мы когда-нибудь встретимся, разве только ради того, чтобы пророчество исполнилось».

Я подумал еще пару минут, но больше в голову ничего не приходило. Тогда я взял в руки перо и поставил на листе размашистую подпись: Маргральт, маг.

Разумеется, я мог бы доставить письмо и сам, скажем, в облике почтового голубя. Однако время свершения пророчества уже настало, и очень не хотелось, чтобы меня скогтил какой-нибудь не в меру удачливый коршун, так что для отправки письма я решил воспользоваться наипростейшей магической процедурой. Даже если охраняющие Йолин маги и заметят какие-либо магические эманации, они вряд ли насторожатся: сами ведь пользуются точно такими же способами доставки корреспонденции. Они просто решат, что кто-то из коллег соскучился по жене и детям и решил отправить им весточку.

Ну вот, готово. Письмо у Йолин. Она непременно наткнется на него, когда сядет на подоконник, – она любит полюбоваться звездами перед сном.

Ждать мне пришлось довольно долго – празднество затянулось. Но вот наконец служанки привели усталую принцессу в ее покои, помогли переодеться на ночь и удалились, с трудом сдерживая зевоту.

Конечно же, Йолин не могла не подойти к окну – за много лет это вошло у нее в привычку. И письмо мое она заметила.

– И от кого же это? – пробормотала она, решительно ломая мою печать. Печать с драконом, мечом и прочей атрибутикой, разумеется, – нужно же поддерживать сложившееся обо мне мнение.

Будь я рядом, ударил бы ее по рукам: хватать невесть чье письмо, открывать его – верх безрассудства! Будь я настроен более решительно, утром бы в этих покоях нашли мертвую принцессу. Чему их только учат?

Я видел, как Йолин начала читать письмо, недоуменно хмуря брови, как вдруг залилась краской и невольно оглянулась – не иначе как добралась до пассажа о своих приметных родинках. Как покраснела еще гуще, видимо, дойдя до строк о принце на белом коне… И посерьезнела, добравшись до заключительных строк и, главное, до моей подписи.

А потом Йолин меня удивила.

– Я не знаю, где вы, – сказала она, глядя в пустоту. – Но вы, должно быть, видите и слышите меня сейчас. Мне бы очень хотелось поговорить с вами, Маргральт… Простите, не знаю, как вас титуловать, а вы не написали…

Я невольно улыбнулся: никакого титула у меня отродясь не бывало. Я могу, конечно, присвоить себе любой, какой захочу, но толку-то от него?

– Я не знаю, как это можно сделать, – продолжала Йолин. – Я могла бы тоже написать вам письмо, но… Если бы вы согласились повидаться со мной, я… Мне нужно вас увидеть!


И что прикажете делать? Я не могу притащить Йолин к себе – ее замок находится под такой магической защитой, что… То есть притащить-то я могу, но после поднимется чудовищный переполох! Но и увидеться с ней мне хочется. Остается одно – самому отправиться к ней, пускай это и безрассудно.

Я дал знак перу – и по пергаменту, который все еще сжимала в руках принцесса, побежали новые строки.

«Если вы действительно желаете увидеть меня, – написал я, – погасите все свечи в своих покоях, кроме одной. Установите ее напротив зеркала и ждите. Я прибуду так скоро, как только смогу».

Йолин на секунду замешкалась, потом все же выполнила мои нехитрые предписания, тем самым изрядно облегчив мне перемещение в ее покои. Свеча, зеркало – это все дедовские игрушки, но иногда именно такие примитивные способы намного надежнее, чем новомодные хитроумные изобретения.

Разумеется, я понимал, что отчаянно рискую. Стоит хотя бы одному магу, которых полно в замке Йолин, засечь меня – и конец. Мне просто не дадут уйти, навяжут бой на чужой территории и, вполне вероятно, одолеют числом. Даже если и не убьют сразу, то покалечат так, что останется только смиренно дожидаться смерти или, хуже того, – молить о ней.

Я никогда не был склонен переоценивать свои силы. Ну что ж, остается уповать на то, что маги – тоже люди и изрядно упились на празднике. А если меня все же заметит кто-нибудь особенно бдительный, то, надеюсь, сочтет мое перемещение старым дедовским способом за упражнения какого-нибудь ученика чародея, коих в замке тоже немало.

Что ж, пора отправляться. Йолин, бедняжка, заждалась, даже переодеться успела. Я бросил взгляд на свою одежду, убедился, что выгляжу вполне прилично, и открыл портал перехода…

Йолин шарахнулась к окну, когда я возник в уютном кресле. Каюсь, я не смог пренебречь эффектным появлением, а потому моя зловещая фигура медленно соткалась из воздуха. А фигура у меня на самом деле довольно внушительная: я на голову выше любого, даже самого рослого рыцаря, а сложением обладаю далеко не хрупким – до того, как осесть в замке и заняться всевозможными научными изысканиями, мне довелось немало повоевать. Плюс к тому черные одежды (на них не так заметно, что я обляпался в лаборатории), темные волосы с заметной проседью и характерное лицо злого волшебника из детских сказок. Только глаза портят общую картину – они у меня светло-зеленые, как у моей матери. Видно, опять сказалась кровь лесного народа – ничем ее не перешибешь.

– Приветствую, ваше высочество, – церемонно произнес я, поднимаясь во весь свой немалый рост и картинно наклоняя голову в вежливом приветствии.

– А… что у вас с лицом? – неожиданно спросила Йолин, но тут же исправилась: – И я приветствую вас, ваша светлость…

– Не приписывайте мне званий, на кои я не имею права.

– Вы владеете замком графов Энной, каковой род давно исчез, стало быть, имеете право на такое титулование.

– Я им не родня, ваше высочество, а их владения занял незаконно. Я захватчик, если угодно. Шел как-то – смотрю, замок бесхозный стоит, вот и поселился, – не выдержал я. – А называть меня нужно… хм… его темнейшеством, но никак не светлостью.

Она не удержалась и хихикнула.

– А с лицом у меня ничего особенного, ваше высочество, просто шрамы, – добавил я.

По счастью, глаз мой уже вернулся в норму – я на нем испробовал собственное зелье на основе драконьей слюны, вышло очень удачно. Будь я еще и косым или с повязкой, как у старого пирата, вовсе перепугал бы бедняжку.

– Это все наши рыцари? – спросила Йолин с живым интересом.

По-моему, если бы она так не боялась, то непременно бы меня потрогала, чтобы убедиться – ей не мерещится.

– Ничего подобного, ваше величество, – ответил я. – Жаль вас разочаровывать, но ни один из ваших славных рыцарей так и не смог коснуться меня. Это всего лишь последствия неудачного эксперимента. Осколками взорвавшейся реторты порезало лицо, представьте себе. Я, когда увлекаюсь, могу позабыть о защите, вот и в тот раз… Такая незадача! Однако вы, кажется, хотели о чем-то поговорить со мной? Но ведь не о моих же шрамах?

– Да… – опомнилась Йолин. – Да, присаживайтесь, будьте любезны. Я хотела поговорить с вами и, думаю, разговор выйдет долгий, ваше темнейшество…

– Пожалуйста, зовите меня просто по имени!

– Как простолюдина?

– Я и есть простолюдин, – ответил я, возвращаясь в кресло и устраиваясь поудобнее. – Мать моя была деревенской знахаркой, отец – простым наемником… Впрочем, вряд ли для вас может представлять интерес моя родословная, ваше высочество.

– Тогда и вы называйте меня по имени, как в письме, – произнесла Йолин, присаживаясь на подоконник, и лукаво сощурилась. – Раз уж вы настолько меня знаете…

– Прекрасно, Йолин, – я с удовольствием выговорил ее имя. – Так о чем же мы с вами станем разговаривать?

– О нас, – просто сказала Йолин.

– О нас? – Я немного удивился.

– Конечно. – Йолин посмотрела на меня в упор. – Ведь пророчество касается именно нас с вами. Да, можно, я зажгу свечи? Я совсем вас не вижу…

– Не стоит утруждаться. – Я щелкнул пальцами, и свечи вспыхнули ровным ярким светом, озаряя большую комнату. В этом свете Йолин смотрелась волшебно. – Продолжайте.

Йолин молчала, по-прежнему глядя на меня. Ну что ж, зрелище действительно занимательное, к тому же мало кто может похвастаться, что знает меня в лицо: общительность – не самая сильная моя сторона.

– Йолин, – мягко произнес я. – У меня не так много времени. Не хотелось бы, чтобы меня застали здесь. Сами понимаете, в этом случае мне грозят серьезные неприятности, а они мне вовсе не нужны. Если у вас есть что сказать, говорите, не тяните время.

– Я не хочу исполнять пророчество, – тихо сказала Йолин. Тихо, но четко, так что я вряд ли мог ослышаться. – Я не верю, что «дитя любви и света» – это я. А даже если и так, что с того? Я не желаю быть орудием какого-то там дурацкого предсказания!

Она отвернулась. Я молчал, опасаясь спугнуть ее.

– Мне с детства твердили, что вы – чудовище, Маргральт, – произнесла она. – Вы знаете, мне никогда особенно в это не верилось. Конечно, все эти ужасные рассказы о ваших бесчинствах, о вашем драконе, пожирающем рыцарей на завтрак, обед и ужин, а иногда даже на полдник… Но вы ведь никогда ни на кого не нападали первым, верно ведь? Это даже в летописях записано, а уж как летописцы ни любят приврать, это даже они не смогли исказить!

– И что с того, Йолин? – тихо спросил я.

– Не знаю, Маргральт, – отозвалась она. – Я думала, вы что-нибудь посоветуете…

– Боюсь, не сумею, – усмехнулся я. – В любом случае уже поздно что-либо предпринимать. Пророчество сбудется независимо от того, хотите вы этого или нет.

– Значит, вы так и будете сидеть сложа руки и ждать, пока какой-нибудь умник не отрубит вам голову? – вскинула подбородок принцесса.