Другая Вера

– Ну как ты? – интимно шепнула ей будущая свекровь. – Устанут ноги – на все наплюй и переобуйся в балетки! Иначе испортишь себе праздник.

Лидия, кажется, слегка удивилась ее заботе, но улыбнулась и кивнула:

– Вы правы, наплевать! – И подбородком кивнула на стоящую публику.

Они поняли друг друга и рассмеялись.

Чуть отпустило, и на минуту Вере показалось, что они смогут найти общий язык. А может, Лидия просто смущается? Робеет? «Я ведь тоже не подарок, – самокритично подумала Вера. – Молчаливая, суровая, не стремящаяся к близкому общению и сближению. Наверняка ей кажется, что я ей не рада, считаю, что мой сынуля достоин лучшего».

Вера оглядела гостей, кучками стоявших у шатров на изумрудной, ровнехонькой, словно искусственной, лужайке.

Ах, как ей захотелось скинуть узкие туфли и пройтись босиком по коротко стриженной травке!

Но, увы, не сейчас.

Официанты сновали, как мыши: шур-шур, беззвучно и шустро. «Бедные, – подумала Вера. – А им каково в этих фраках? Точно еще хуже, чем нам». Легким движением она поправила волосы и, увидев в толпе гостей мужа с бокалом в руке, улыбнулась и слегка махнула ему рукой.

Увидела, как он обрадовался и как потеплели его глаза.

«Мой дорогой, – подумала она – спасибо тебе. За все, Генчик, за все!» Вера взглянула на часы. Есть вещи, которые просто надо пережить, это она отлично усвоила.

Гости слонялись по лужайке, пили шампанское и вино, коньяки и виски, закусывали крошечными тарталетками и канапе, щипали виноград и прочие фрукты, светски беседовали. Вере пришлось к ним присоединиться – ей казалось, что улыбка навсегда приклеилась на ее лицо, приросла к ней, как маска, и, кажется, убрать ее не получится.

Молодежь громко смеялась. Вера снова отыскала глазами мужа – Геннадий Павлович общался с партнерами. Француз Патрик, уже не просто партнер, а полноценный приятель, специально прилетел на свадьбу их сына. Патрик готовил и свадебное путешествие молодых, любезно предоставив им свою квартиру в Ницце. Он был славным парнем, этот Патрик, и Вера к нему относилась с искренней симпатией. Знала, что желающих сблизиться с ним – море. Патрик был вдовцом и завидным женихом.

«Наверняка начнется атака, – с грустью подумала Вера. – Слетятся, как осы на варенье. Бедный Патрик…»

А к ней спешила Лиза, жена друга юности Геннадия Павловича, Сережи Горцева.

К Лизе Вера относилась вполне терпимо и даже с симпатией – та не была сплетницей, не кичилась доходами и занималась благотворительностью. Горцевы были не просто зажиточными людьми – богатыми.

– Верочка, – улыбнулась Лиза, клюнув Веру в щеку, – ты довольна? – И Лиза кивнула в сторону молодых. – Все, кажется, ничего, а?

Вера улыбнулась.

– Поживем – увидим, как говорится!

Лиза махнула рукой:

– Да брось! Не советские, слава богу, времена, вместе не жить! И смотреть тебе, дорогая, будет не на что. Сами пусть разбираются. – Лиза немного нахмурилась. – Ох, как вспомню наши первые годы и жизнь со свекровью. И как я все это выдержала?

– Мы много чего выдержали, Лизок. Есть что вспомнить.

И они рассмеялись.

Вера знала: Горцевы мечтали, чтобы их дочка Оля и Вадим были вместе. Но Вадик на Олю внимания не обращал. Вера понимала сына – Оля Горцева была на редкость некрасива. Все неудачное, что было у родителей, досталось бедной Оле.

И Лиза, конечно, все понимала. После школы Олю отправили в Англию продолжить учебу.

Однажды, крепко выпив, Лиза обмолвилась:

– Ну там-то моя Олька точно найдет мужика – в Англии такие страшные бабы!

Нашла. Олечка Горцева вышла замуж на чернокожего парня.

Горцевы были в шоке и постоянно оправдывались: «Мы не расисты, но это же совершенно другая культура!» Однако поделать ничего не могли – Олечка настояла на свадьбе. И нищий чернокожий студент въехал в роскошную квартиру в Ричмонде, по соседству с Сандрой Буллок, между прочим.

Сережа, занятый бизнесом, держался. А Лиза впала в депрессию. Через пару лет у молодых родились близнецы, и молодая бабушка отправилась в Лондон. Детки были так хороши и дочка так счастлива, что Горцевы успокоились.

– Как твои? – Вера не называла имен Лизиных внуков, боясь что-то напутать, Лиза порозовела и улыбнулась.

– Счастье, Вер! Веришь? Абсолютное счастье. Смотрю на них, и сердце плавится, понимаешь?

Вера ответила вежливой улыбкой:

– Да, наверное.

– Скоро поймешь! – рассмеялась Лиза. – Все впереди.

– Дай-то бог, – пробормотала Вера, – чтобы поскорее.

Лиза чмокнула ее в щеку и пошла искать мужа – Сережку требовалось контролировать, когда-то у него были большие проблемы с алкоголем.


К Вере спешил сын. Увидев его, Вера сглотнула комок в горле – только бы не разреветься.

Вадим, в сером смокинге, стройный, высокий, длинноногий, голубоглазый брюнет, был волшебно хорош. Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.

– Мам, ты нормально?

Вера прижалась к нему и подумала, что она, кажется, абсолютно счастлива. Как долго она этого ждала!

Между тем распорядитель уже приглашал гостей в зал на торжественный ужин. Ручеек приглашенных стекался в распахнутую высоченную резную дубовую двухстворчатую дверь.

В глубине дома заиграла музыка. Вера ободряюще похлопала сына по плечу, поправила темно-синюю шелковую бабочку на его белоснежной рубашке и указала глазами на ищущую его невесту.

Вадим чмокнул мать в щеку и поспешил к Лидии.

Вера с тревогой оглядывалась по сторонам. Кажется, пронесло. Или нет? Ох, если бы, если бы! Утешало одно: Красовский – трепач, мелкий лгун, абсолютно не человек слова. Ему соврать – как нечего делать, вполне мог пообещать и не прийти.

«Ох, дай-то бог! Господи, только бы не пришел! Кажется, еще ничего в этой жизни я так страстно не хотела!»

И Вера принялась искать в толпе гостей мужа – сейчас, в эти минуты, следовало взять его под руку и чинно войти в зал.

Но Геннадия Павловича нигде не было. Куда, интересно, он запропастился? Вера нахмурилась: «Стою тут, как одна. И это называется мать жениха».

– Вера, – услышала она голос за спиной, – ты?

Вера резко обернулась – знакомый голос заставил ее вздрогнуть.

Так и есть, он. Бывший муж, бывший возлюбленный и отец ее единственного сына. Роберт Викторович Красовский собственной, как говорится, персоной. Явился не запылился. Как же, пропустит он подобное мероприятие! Не на того напали! Какая же она наивная дура! На что надеялась, на что рассчитывала! Он стоял напротив ее и улыбался, внимательно и пристально разглядывая ее. И в его взгляде читались и восхищение, и удивление, и неподдельная радость.

– Вера, ты! – восторженно повторил он и покачал головой. – Ну, привет!

Вера почувствовала, как краснеет. Еще не хватало – вот позор, а?

– Привет, – с трудом произнесла Вера. – Ну ты как шпион, ей-богу. Подкрался неслышно. Я, знаешь ли, женщина в возрасте, со мной такие шутки, – она коротко и нервно хохотнула, – опасны.

Роберт довольно и беспечно рассмеялся:

– Ну прости, прости! Я не хотел, честное слово! Просто узнал тебя, ну и… рванул.

– Так обрадовался? – хмуро усмехнулась Вера. – Конечно, такое счастье – встретить бывшую жену. Да еще и на свадьбе общего сына.

– Счастье, – без тени улыбки подтвердил Роберт. – А возраст, – он улыбнулся, – это уж точно не про тебя! Ты, – он замолчал, подыскивая нужные слова, – ты… стала еще прекрасней. Честное слово!

– Оставь, – Вера резко перебила его, – не смеши. Да и вообще – при чем тут я?

Вера отвела от него взгляд и снова стала тревожно вглядываться в толпу, ища мужа.

Роберт, казалось, этого не заметил и был настроен на разговор.

– Ну а как вообще? – спросил он, закуривая сигарету.

– Вообще? – растерянно повторила Вера, по-прежнему пытаясь отыскать глазами Геннадия Павловича. – Вообще, – с нажимом повторила она, – все прекрасно. Разве ты не заметил?

– Заметил. И я очень – очень, – подчеркнул он, – за тебя рад. Искренне рад, Вера!

– Какая разница, – еще больше раздражаясь, проговорила Вера. – Рад, не рад, искренне или не очень. Мне-то какое дело, Роберт? Ладно, я пошла – извини! Надо мужа найти. – Вера развернулась, чтобы уйти.

– Я, – услышала она, – так счастлив, что мы снова…. увиделись.

Вера резко остановилась и обернулась.

– Счастлив? – жестко переспросила она. – Ну и я страшно рада, что доставила тебе удовольствие! – И, усмехнувшись, она небрежно махнула рукой и направилась к зданию усадьбы.

Вера шла и думала об одном – только бы не упасть, не растянуться бы перед гостями, не доставить им такого сказочного удовольствия, не устроить такой немыслимый аттракцион, о котором некоторые только мечтают, – ее, Веру Стрельцову, многие не любят, считая надменной и высокомерной.

«Иди, иди, – говорила она себе. – Выпрями спину и иди! И ноги у тебя не дрожат, ничего подобного! Поступь твоя тверда и совесть чиста! И все давно прошло и забыто, Вера! Опомнись».

Но ноги предательски дрожали и подкашивались. Разволновалась! Как такое вообще возможно? Как она злилась на себя!

Она дошла до брусчатки, остановилась, чтобы перевести дух и немного прийти в себя, нервно провела потной ладонью по волосам, резко одернула платье, ребром ладони вытерла влажную шею, снова провела рукой по волосам и завертела головой – ну где он, где?

Предательски дрожали руки – Вера сцепила их в замок, стараясь унять мерзкую, стыдную дрожь.

Наконец она увидела мужа и неожиданно для самой себя громко и тонко, почти истерично выкрикнула:

– Гена!