Ее нежеланный лорд

– Но вам, Шарлин, совершенно нечего опасаться. Все три девушки были блондинками.

– Мне, знаете ли, от этого не легче, – голос женщины зазвенел обидой, – я боюсь, что однажды он придет за мной. Меня-то никто не охраняет.

– Для того, чтобы с вами ничего не случилось, достаточно не выходить из дому после наступления темноты и не запирать изнутри дверь, когда работаете. – Рой чуть сильнее сжал пальцы Бьянки, и она невольно ответила на пожатие. – Ну и потом, три блондинки. У нашего ненормального друга явно есть предпочтения…

– Интересно, чем это объяснить, – пробормотала Бьянка, – он ненавидит блондинок?

– Возможно, когда-то одна из них жестоко его отвергла, – высказала предположение Шарлин.

– Возможно, тут в другом дело, – серьезно сказал Рой и умолк, о чем-то глубоко задумавшись.

Шарлин посмотрела на Бьянку и слабо улыбнулась.

– Не сердитесь, леди Эверси. Возможно, лорд Сандор до сих пор не счел нужным объяснить вам, что нас ждет в деревне.

– Я догадываюсь, – мрачно ответила Бьянка, – но ничего не имею против. В конце концов, лорд Сандор старше меня, и у него не могло не быть личной жизни.

– Хорошо, что ты это понимаешь, дорогая, – вклинился Рой.

Бьянка попыталась выдернуть руку, но его пальцы мгновенно обрели твердость железа.

Шарлин понимающе кивнула.

– У нас нет общих детей, леди Эверси. Это только моя дочь, но лорд Сандор был так добр, что оформил опекунство над ней и оплачивает кормилицу.

Казалось бы, так мало слов – а с сердца словно камень свалился.

Бьянка глубоко вздохнула и посмотрела на сидящего рядом мужа. Тот едва заметно улыбнулся, уголком губ, но так, что Бьянке захотелось сию же минуту его поцеловать. Наплевав на приличия и в присутствии бывшей любовницы.

– Моему мужу, видимо, очень нравится выглядеть загадочным и таинственным в моих глазах, – тихо сказала она. – Я ничего не знала ни об опекунстве, ни о вашей дочери.

– Ну, должен же столь неотесанный мужлан вроде меня чем-то заинтересовать жену, – хмыкнул Рой.

– Я подозреваю, что у вас и без того достаточно тайн и загадок для меня.

– О, вы даже не представляете, сколько, – добавила Шарлин.

После этого они почти не разговаривали, перебрасываясь ничего не значащими фразами, но напряжение спало, и атмосфера в карете сделалась почти дружеской.

Бьянка, выглядывая в окно, позволила себе рассматривать места, мимо которых бодро катился их экипаж. Они выехали за город, последние низкие домики под черепичными крышами остались позади. Вперед стелилась широкая дорога, виляя меж изумрудных холмов, поросших лесом. По ярко-синему небу медленно плыли нежные, как будто акварелью набросанные облачка. Солнце жарко светило почти в зените.

«Ну надо же, – с внезапной тоской подумала она, – а ведь мы никогда и никуда не выезжали с папенькой и маменькой! А оказывается, кроме столицы есть куча замечательных мест, которые интересно увидеть!»

Рой как будто угадал ее мысли. Склонился к ней, щекоча дыханием шею, прихватил губами мочку уха.

– Я знаю много занятных мест. Ты когда-нибудь была на южных островах нашего архипелага?

Бьянка, замирая от дразнящих прикосновений, лишь головой качнула.

Нет, увы. Нигде она не была, кроме пансиона благородных девиц.

– Когда поймаю убийцу, обязательно тебя туда отвезу. Поедем морем, устроим себе круиз.

И поцеловал в шею, не спеша и нимало не смущаясь присутствия Шарлин.

В ответ по телу разлилось привычное уже тепло. И слабость, предательская и одновременно умопомрачительно сладкая.

– Это правда, что по морю плавают механоиды? – одними губами произнесла Бьянка.

– Конечно, правда, – Рой отстранился, – у них такая конструкция, что они не могут нырнуть, даже если захотят. Только и могут, что лопасти вращать.

– Я никогда не была за пределами столицы, – призналась девушка.

– Отчего же ваши родители не путешествовали с вами? – поразилась Шарлин.

– Да они и сами не путешествовали, – сказала Бьянка, покопавшись в памяти и поняв, что с самого раннего детства не может припомнить не одного случая, чтобы папенька и маменька куда-либо уезжали, за исключением бала.

Шарлин усмехнулась.

– Странные люди. Если бы я могла, то непременно бы объездила архипелаг. А еще бы подалась в Ависию. Буквально вчера один парень рассказывал мне, что в Ависии по улицам ездят особые механоиды, которые не требуют лациума для своей работы. А еще он сказал мне, что все это – изобретение принцессы Льер… Теперь уже королевы Льер.

– Умнейшая женщина, – согласился Рой, – иной раз мне кажется, что это даже плохо. Женщина не должна думать столько, сколько думает наша королева.


– Это почему же? – Бьянка подозрительно взглянула на него.

В темных глазах Сандора сверкали, переливались смешинки.

– Потому что от многих знаний многие печали, – он смотрел на нее так, словно они были совершенно одни, – а мне бы хотелось, чтобы моя женщина была почаще веселой и не забивала себе голову придуманной чепухой.

Бьянка насупилась. Ну вот, снова смеется над ней. Вот что он хотел сказать? Что любит дурочек? Таких, как Бьянка Эверси?

– И что же вы считаете чепухой? – глухо спросила она.

– Например, думать, что молодая неопытная жена противна мужу, который влюбился в нее по уши, – ехидно ответил Рой как нечто само собой разумеющееся.

Бьянка вконец растерялась. Нет, он был просто невыносим! И если это признание в любви, то кто ж его делает вот так, сидя в присутствии бывшей любовницы? Или… снова насмехается?

Она из-под ресниц глянула на Шарлин, но женщина улыбнулась ей и кивнула, мол, все хорошо. Все правильно.

Бьянка поднялась и, с трудом удерживая равновесие в изрядно трясущейся карете, приблизила свое лицо к лицу мужа.

– Вы невыносимы, – прошептала Бьянка, – вы об этом знаете?

Рой усмехнулся. В глубине темных глаз тлело пламя, грозящее перерасти в пожар, испепеляющий все на своем пути.

– Приехали! – голос Шарлин подозрительно зазвенел.

Бьянка обернулась – руки женщины судорожно мяли маленькую сумочку.

– Ну, коль приехали, то идем, – добродушно сказал Рой, – Эмма небось заждалась.

Дочь Шарлин жила с крестьянкой-кормилицей в довольно богатом и опрятном доме с белеными стенами и черепичной крышей, прямо как в городе.

Как только они выбрались из кареты – Рой подал руку каждой из дам, – из открытых ворот, гогоча, вывалилось десятка два серых сытых гусей, а за ними, вприпрыжку, две девчонки лет шести. Обе они были наряжены в простые полотняные платья, но при этом обуты. Одна девчонка была белобрыса и загорела до черноты, несмотря на то что еще даже лето не наступило. Другая – аристократично-бледна, с черными толстыми косичками. И вот она-то, едва завидев карету и их компанию, взвизгнула радостно:

– Мамочка! – и кинулась к Шарлин.

– Эмма! Эмма, счастье мое!

Подхватив девочку на руки, Шарлин закружилась с ней, расцеловала нежные щечки, а затем, поставив на ноги, развернула к Рою.

– Поздоровайся с лордом Сандором, Эмма.

А вот глаза у Эммы были совсем не мамины, медово-карие, и, к великому облегчению Бьянки, совсем не такие, как у Роя.

– Милорд, – серьезно сказала девчушка, – доброго вам дня.

Рой наклонился к Эмме, добыл из внутреннего кармана пеструю бонбоньерку и протянул ребенку.

– Это тебе гостинец, дорогая. Тетушка Салли, небось, конфетами не балует?

– Не-а, – девочка сморщила нос, – она меня сметаной кормит, говорит, чтоб я крепкой выросла. Спасибо, лорд Сандор.

– Будь здорова. – Рой похлопал ее легонько по плечу. – Ну все, иди к матушке.

Бьянка молча наблюдала, как Шарлин взяла девочку за руку и они неторопливо пошли к дому, и отчего-то глаза щипало и горло сжималось.

Бьянка не могла припомнить, чтобы матушка, графиня Эверси, так же ее кружила, и целовала, и прижимала к себе. Самое большее – светский поцелуй в щеку.

«Я как будто все это время жила в ледяном саркофаге», – подумалось ей.

– Ну все, – довольно сказал Рой, – теперь Шарлин до вечера будет занята Эммой, а мы можем погулять. Тебе… здесь нравится?

Бьянка сморгнула слезы и кивнула. Сердце сжималось больно и сладко одновременно, что-то хрустело и ломалось внутри – как будто она наконец разбила лед и медленно, раня руки, выбиралась из ледяной тюрьмы.

– Что такое? – Рой с тревогой всмотрелся в ее лицо, а затем осторожно прикоснулся к щеке, вытирая одинокую слезу. – Ты обиделась? Но, Бьянка, я не так уж много трачу на содержание этой девочки. И я хочу, чтобы она выросла не в борделе, а потом и вовсе вышла замуж за достойного человека…

– При чем здесь деньги, – каждое слово давалось с болью. – Боже, Сандор, ну почему ты думаешь обо мне так? Почему, по-твоему, я должна думать о твоих деньгах? Мне всего хватает… просто… я даже не знала, что, оказывается, можно так любить своего ребенка. И мне в самом деле больно, потому что… вся моя жизнь…

Он не дал договорить. Подхватил и закружил так же, как до этого Шарлин Эмму, а Бьянка смеялась сквозь слезы и обнимала его за шею, а потом просто гладила по каменным плечам, таким широким, что за Роем могло уместиться две таких, как Бьянка Эверси. А когда наконец Рой поставил ее на ноги, Бьянка поняла, что слезы высохли. Он взял ее лицо в ладони, долго и пристально смотрел, словно пытаясь запомнить каждую черточку, а затем сказал:

– Своих детей надо любить именно так. То, что с тобой было раньше, было неправильным.

И уже совершенно буднично добавил:

– Идем. Позавтракаем, наконец. Здесь неподалеку есть чудный ресторан для тех, кто решил выехать отдохнуть на свежем воздухе. Жареные колбаски, печеные овощи, отличное красное вино. Как раз то, что нужно леди.

А потом – так, словно речь шла о посещении модистки: