Ее величество кошка

Не знаю, как вы, но лично я не терплю, когда мне противоречат.

– Итак?

– Итак, мы не станем вам помогать, – резюмирует сфинкс.

– Что ж, на нет и суда нет, – говорит Пифагор. – Все, Бастет, уходим. Не станем терять здесь время.

Коты вокруг нас угрожающе шипят, несколько преграждают нам единственный путь к бегству – винтовую лестницу. Сфинкс прерывает свою трапезу и презрительно отодвигает останки птички. Наблюдая за нами, он дергает своим хвостом со смехотворной кисточкой из нескольких серебристых волосков.

Но мне не до смеха. Юмор, выходит, сильно зависит от контекста.

Сфинкс, как выясняется, еще не договорил.

– Если я правильно понял, ваше сопротивление мешает планам крысиного царя, – слышу я.

Сфинкс расправляет свой розовый хвост и постукивает им по краю трона.

– Если мы выдадим вас этому Тамерлану, он, возможно, будет нам признателен и даже увидит в нас своих потенциальных сторонников.

– Вы намерены выдать нас неприятелю? – переспрашиваю я, не веря своим ушам.

– Постарайтесь понять: я исхожу из наших коренных интересов. Я несу ответственность за свою стаю, вы – за свою. Здесь нет ничего личного. Полагаю, вы на моем месте поступили бы точно так же.

– Мне бы в голову не пришло предать свой вид! Это аморально.

– Что это еще такое – мораль? Нечто из человеческого лексикона. У нас, кошек, одна забота – выжить. Вот я и думаю, что наши шансы на выживание сильно повысятся, если мы передадим вас вашим неприятелям, крысам.

Я обвожу котов взглядом. Тут много разных пород, Пифагор научил меня их различать, я запомнила названия: тибетская, абиссинская, бирманская, шартрез, девон-рекс, японский бобтейл, британская короткохвостая, яванская, норвежская, персидская, шотландская вислоухая…

Все до одной отводят глаза.

Жалкие создания!

Если коты и впредь будут меня подводить, придется перейти на кошек.

У меня есть такой опыт, и ощущения, надо сказать, другие, интересные. С кошками дольше стадия предварительных игр, они не так спешат, как коты, не умеющие толком подготовиться.

Впрочем, сейчас не время размышлять об аспектах сексуальности.

Ко мне подходит Нунур. Вижу, он манит меня за собой.

– Повторяю, в моем решении нет ничего личного, – мяукает с трона сфинкс. – Хотите, скажу, чем я руководствуюсь? Не стану этого скрывать: нам страшно.

– Вы не только трусы, но и коллаборационисты! – взрывается Пифагор. – Я отвечу вам словами Уинстона Черчилля, произнесенными после подписания премьером Чемберленом Мюнхенского соглашения, отдававшего Чехословакию на растерзание нацистам: «У вас был выбор между войной и бесчестьем. Вы выбрали бесчестье, теперь вы получите войну!»

Никто не понимает, на что намекает сиамец и что вообще значит эта фраза, но все чувствуют: это страшное оскорбление. Сфинкса оно, правда, не очень задевает.

– Знавал я одного ангорского кота, который только и делал, что дрых. Его как раз звали Уинстон. При пробуждении все его мысли были о еде. Если ваш Уинстон похож на моего, то он не больно смел.

Как я погляжу, первое отрицательное впечатление о сфинксе меня не обмануло. Он, кроме всего прочего, еще и невежда. Теперь я вынуждена иначе посмотреть на весь наш хвостатый вид. Сдается мне, коты поголовно безнадежны.

Не успеваем мы помыслить о бегстве, как нас окружает два десятка здоровенных котов, заставляющих нас без промедления приступить к спуску вниз.

Тут до нашего слуха доносится рев. Это не Ганнибал, а гроза. В дырах в крыше цистерны мелькает ослепительный белый зигзаг, потом припускает сильный дождь. Жабы с лягушками дружно радуются, гладь зеленого пруда испещряют крупные капли, сфинкс убегает в укрытие, но коты продолжают толкать нас вниз по винтовой лестнице.

Не иначе нас выгоняют под дождь!

Да, я уже упоминала о своей ненависти к дождю, но кое-что утаила: моя ненависть так велика, что от одной мысли о том, чтобы вымокнуть, я начинаю терять шерсть целыми клоками. Боюсь, предупредив сфинкса об этой своей особенности, я не добьюсь от него жалости. Полагаю, он уже выбросил меня из головы.

Даю себе обещание: при следующей встрече с котами-сфинксами я не просто буду недоверчива, а отвергну любые приставания, невзирая на степень их настойчивости.





28. Кошки породы сфинкс




Сфинксы – удивительные животные. Поражает облик этих голых созданий: они совершенно лишены шерсти.

Еще поразительнее то, что эта их особенность – не результат скрещивания. Отсутствие шерсти – не следствие генетической мутации или работы человека. Сфинксы всегда были такими, если судить по египетским и ацтекским изображениям, созданным более трех тысяч лет назад.


Со временем сфинксы стали редкостью. Официально их появление снова было зафиксировано в 1983 году, когда французский заводчик привез таких котят во Францию из Канады. Он показал породу на выставке кошек в павильоне Бальтар, дал ей название «сфинкс» и определил ее характерные черты.

У сфинкса треугольная голова, выступающие скулы, плоский череп, высокие широкие уши, круглые глаза, выпирающий живот и тонкий хвост, который часто сравнивают со щупальцем осьминога.

Кожа у сфинкса гораздо толще, чем у представителей других пород, и кажется на ощупь замшевой, нередко она морщинистая. У сфинкса пот выделяется на всей поверхности тела, в отличие от других кошек, у которых потеют только подушечки лап. Полное отсутствие волосяного покрова делает сфинкса подверженным солнечным ударам.

Сфинксы не любят одиночества, они общительнее других кошек. В стае, состоящей из особей разных пород, сфинкс часто становится вожаком ввиду превосходства своих умственных способностей.

С людьми сфинксы очень ласковы. В отличие от других кошек, довольствующихся сидением у человека на коленях, сфинксы забираются на плечо, трутся головой, лижутся. Агрессивного поведения у сфинксов не отмечается. Большинство кошек отличается независимостью, для сфинкса же характерна верность конкретным людям.

Другая их характерная черта – неукротимый аппетит. Из-за отсутствия защитного волосяного покрова им приходится много есть, чтобы согреваться и запасать калории, особенно зимой.



Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII





29. В кошачьем плену




Все мы в глубине души о чем-нибудь сильно тревожимся. Моя мать панически боялась пылесоса, Феликс – пауков. Пифагор – собак и любых конфликтов.

Лично я, как только что сказала, не выношу воду, а также глупость своих соплеменников. И теперь мне приходится страдать от одного и от другого сразу. Каждая капля, проникающая сквозь шерсть, обжигает мне кожу. Мне одинаково противна вода и мои соплеменники, задумавшие выдать меня крысам…

Нас выводят за пределы водонапорной башни, и мы движемся в направлении Версальского дворца, где обосновалась бурая орда Тамерлана. Нас конвоируют двадцать жирных котов, которых могли назначить охранниками разве что для смеха.

В небе постоянно сверкают молнии, от грома дрожит земля. Вся природа в смятении, попрятались и птицы, и насекомые, все живое притихло. При каждой вспышке молнии мои зрачки сужаются.

Угораздило же меня здесь оказаться!

Надо было послушать мать, которая повторяла: «Думай, прежде чем что-то сделать, Бастет! Без колебания поступай наперекор своей интуиции, часто это – лучший выбор».

Дождь внезапно прекращается. Я останавливаюсь, чтобы отряхнуться, но один из котов-конвоиров заставляет меня пошевеливаться. Испуг, вызванный грозой, прошел, и я опять улавливаю все окрестные вибрации. Вибриссы сообщают мне, что рядом есть кто-то еще.

Я пытаюсь опознать невидимку. В ноздри мне ударяет знакомый запашок. Это запах пота Натали!

Надо же, я совершенно про нее забыла!

Славная девушка дождалась нас под водокачкой и теперь стала красться за нами. Я тихонько обращаюсь к Пифагору:

– Ты поддерживаешь радиосвязь с моей служанкой?

– За кого ты меня принимаешь, Бастет? Я сообщаю ей обо всем, что происходит.

– Она здесь, неподалеку.

– Знаю.

– Почему ты не попросил ее освободить нас?

– Я просил, но она предпочитает дождаться удобного момента, когда ее действия будут наиболее эффективными.

– Как она определит, что пришел именно этот момент?

Лишь бы Натали не промедлила! Если она перейдет к делу, когда мы окажемся в Версальском дворце, то нам придется худо.

– Чего она ждет? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Ее пугает мейн-кун.

Час от часу не легче! Оказывается, моя служанка боится кошек.

– Она говорит, врагов слишком много. Вдруг они выпустят когти и нападут на нее? Ей не поздоровится.

– Она ведь жила с нами, на острове, где от кошек проходу не было!

– Она объясняет, что добрые кошечки совсем другое дело, а эти кажутся опасными.

– Скажи, пусть немедленно атакует, пусть посеет хаос в рядах наших конвоиров и освободит нас. ЭТО ПРИКАЗ.