Ее величество кошка

Этот крестовый поход против альбигойцев (теперь их называли так) возглавили бароны севера. Главным среди них стал Симон де Монфор, осадивший Безье. Захватив город, он перебил все его население. Последовала осада Каркассона, завершившаяся пленением и убийством виконта города. Все уцелевшее население лишили имущества и изгнали. После этого Симон де Монфор захватил город Альби. Его попытка завладеть Тулузой окончилась неудачей.

Желая мира, Раймунд VI решил прилюдно покаяться перед папой Иннокентием III и пообещал лишить катаров поддержки.

Его отлучение было отменено.

Последовала осада других городов, население которых обвиняли в пособничестве еретикам.

Бароны с севера завладевали землями южных графов и присягали королю Франции и папе, пославшим их на войну.

Война с катарами затянулась на 20 лет, привела к гибели миллиона человек и завершилась в 1244 году осадой и взятием замка Монсегюр в Пиренеях, где засели последние катары. Всех их, 215 человек, живьем сожгли на кострах.

Папскому легату приписывают знаменитую фразу о жителях Безье, не все из которых были катарами: «Убивайте всех, Господь узнает своих».



Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII





69. Кровь на льду




Не знаю, как вы, а я порой устаю воевать, доказывая свою правоту.

Так и хочется взмолиться: «Все пропало, прикончите меня и скорее все это сворачивайте. Прошу прощения за доставленное беспокойство».

Между прочим, мне бывает интересно, не я ли с самого начала ошибалась и не правы ли на самом деле мои враги.

Так и сейчас: глядя, как несчетные крысы наступают на нас, кучку выживших, я мучаюсь сомнениями.

Это и есть смысл истории? Наши враги должны победить, мы должны потерпеть поражение. Должно произойти худшее. Добро обречено на гибель ради торжества жесткой несправедливой системы, чуждой сострадания, чуждой юмора, чуждой искусства. Крысиной системы.

Должна признать, видя надвигающуюся лавину врагов, что море не вычерпать пригоршнями, а лапами и подавно. Это бурое полчище и есть живое море – мрачное, разрушающее все на своем пути.

Прощай, Пифагор, я искренне тебя любила.

Это я только думаю, но не произношу.

Удар! Первый вражеский строй обрушивается на нас со свирепой силой. Когти против резцов, лапы рассекают воздух, все кусаются, ранят друг друга, кричат и визжат. Где когти, где зубы – не разобрать.

Мы геройски деремся, решив как можно дороже продать свою шкуру. Над нами высятся люди-великаны, расшвыривающие крыс, пытающихся на них забраться. Применяя кош-кван-до, я мечусь между врагами и раздаю направо и налево удары, сопровождая их устрашающим мяуканьем. Но против такого количество крыс не устоять. Мы в меньшинстве и отступаем. Некоторые гибнут в бою.

И тут гремят выстрелы, потом залпы. Крысы в удивлении замирают, превращаясь одна за другой в фонтанчики крови и клочки шерсти: с южного берега по ним ведут меткую стрельбу.

Пальбу заглушают взрывы. Лед лопается, крыс сотнями поглощает черная вода.

Внезапная атака религиозных фанатиков! Два десятка бородачей выпрыгивают из остановившейся на берегу машины. Они разят крыс на бегу, используя огнестрельное оружие и гранатометы.

Как они узнали, где нас искать?

Шампольон!

Поразмыслив, я решаю, что больше некому было их позвать. Видимо, попугай искал помощи, где только мог, как и обещал. А поскольку я велела ему отыскать людей, он так и сделал, вот только привел не тех, кого я ждала.

Религиозные фанатики примчались за ЭОАЗР.

Вокруг нас бородатые люди палят как оголтелые и швыряют гранаты в скопище крыс. Потом все начинает происходить словно в замедленном темпе.

У меня на глазах люди, которых я не люблю, сражаются с крысами, которых я еще сильнее не люблю. Жизнь порой преподносит сюрпризы: иногда ваши враги принимаются крошить друг друга.

Чья-то рука сгребает меня за шкирку, поднимает и уносит.

Бородач!

Они смекнули (а может, им разболтал Шампольон), что у меня на шее висит ЭОАЗР.

Я бы рада оцарапать или укусить грубияна, но попробуй сохранить достоинство, когда тебя держат за шиворот! Поневоле вспомнишь детство, когда мать переносила тебя так с места на место.

Так всегда бывает в такие мгновения, это глубокий условный рефлекс, нечто похожее испытываешь, когда смотришь на завораживающую красную точку лазерной указки или рулон туалетной бумаги (не могу отказать себе в удовольствии его размотать).


Бородач несет меня на вытянутой руке, потрясая, как трофеем.

Тамерлан, издали наблюдающий за происходящим, свистом отдает приказы, указывая на меня. Крысы тут же бросаются за нами в погоню.

Всем нужна я!

Религиозный фанатик бежит по речному льду. Слева появляется бык, он опрокидывает похитителя, тот разжимает хватку. Я свободна. Узнаю быка: это участник корриды, с которым я познакомилась у свиней.

Над быком носится Шампольон – не иначе, это он указал ему, где я.

К попугаю и быку спешит подкрепление – сотня свиней с фабрики «Сосисина» во главе с нашим адвокатом Бадинтером. Здесь же собачья свора под предводительством бордер-колли.

– Шампольон! Я знала, что у тебя получится!

Мысленно же я добавляю:

Можно было и побыстрее!

Дальнейшее трудно описать. Начинается великая схватка. Крысы решительно нападают на бородачей, и тем приходится туго. Некоторые ударяются в панику и швыряют гранаты куда попало, от взрывов ломается лед, крысы съезжают в полыньи и тонут в ледяной воде.

Собаки, свиньи и бык, пользуясь неразберихой, атакуют крысиные орды и местами рассеивают их.

Все ищут меня, как мяч на футбольном поле (или мышь в матче по кош-болу). Разница в том, что игровое поле сейчас – это гладкое белое полотно замерзшей реки, а команды противников – несколько десятков тысяч игроков, представителей разных биологических видов, а мяч – ваша покорная слуга.

Расстреляв все свои боеприпасы и метнув все гранаты, бородачи кромсают крыс клинками, прорубая в густой массе бурой шерсти кровавые бреши.

В какой-то момент Анжело, Пифагора и меня окружает сотня крыс. Спасение принимает обличье Натали, примчавшейся по льду на коньках. Она умудряется схватить меня и утащить с поля битвы.

Служанка у меня что надо!

За мной гонятся другие бородачи. У них нет коньков, они неуклюже ковыляют по льду, то и дело поскальзываясь и падая.

В конце концов у меня возникает подозрение, что напрасно я не отдала ЭОАЗР Пифагору.

А вот и он, легок на помине!

– Хочешь забрать ЭОАЗР? – мяукаю я.

– В данный момент ты отлично справляешься сама, мне с тобой не сравниться.

Вот трус!

Натали бежит, держа меня, как раньше бородач, на вытянутой руке, но нас преследуют по пятам сотни крыс. Их затаптывают появившиеся откуда-то свиньи.

Я узнаю Бадинтера и понимаю по выражению его рыла, что мне надо пересесть на него. Вонзаю когти в его шкуру для лучшего сцепления, и он переходит в галоп, развивая толстыми ножками приличную скорость, потому что почти не скользит по льду. Выбравшись на заснеженный берег, он припускает еще шустрее.

Но бурая нечисть тут как тут.

Бадинтера уже покидают силы, крысы вот-вот вцепятся ему в окорока.

– Осторожно, нас настигают! – предупреждаю я.

Но он не понимает моего мяуканья.

Остальные свиньи инстинктивно собираются вокруг нас, к ним присоединяются кошки и собаки, сбиваясь в плотную защитную группу.

Не думала, что смогу собрать вокруг себя столько сторонников!

Я решаю слезть со своей загнанной, потной свиньи. Дальше я сама.

Вокруг крики, вопли, звуки ударов, предсмертный хрип. Стоны раненых смешиваются с боевыми кличами тех, кто только бросается в бой.

Я тоже даю себе волю: прыгаю, кусаю, рву на части, уворачиваюсь от разинутых пастей и от разящих хвостов.

Но и я не двужильная, мной овладевает усталость, а враг так и не утратил численное превосходство.

К счастью, спасение не заставляет себя ждать. Теперь в роли спасителя выступает бык, приглашающий меня к себе на спину. Я вцепляюсь ему в загривок, как раньше в загривок Бадинтера, он опускает голову и врезается в крысиное месиво, чтобы топтать его, поддевая крысу за крысой на острые кончики рогов. Бык – впечатляющая боевая машина, мало уступающая льву Ганнибалу.

В самый разгар боя я вдруг вижу Тамерлана, по-прежнему возвышающегося на своей живой пирамиде. Мы обмениваемся взглядами, его красные глаза смотрят в мои зеленые, мои зеленые – в его красные.

Я бы приказала быку затоптать Тамерлана, но, увы, не владею бычьим наречием, а все попытки установления с ним телепатической связи обречены на неудачу: он слишком взбудоражен, чтобы отреагировать.

Ситуация тем временем усложняется: снегопад усиливается, видимость ухудшается. Время играет на руку крысам: их полку неуклонно прибывает, они могут постоянно бросать в бой свежие силы.