Если ангелы падут

Эдвард Келлер сунул огрызок карандаша в нагрудный карман. Сегодняшние новости о религиозном психозе были ему по нраву. Даже веселили. И впрямь, как смертные могут отличить психоз от Божественного Откровения? Им этого не дано.

Келлер гуляющей походкой вышел с игровой площадки, постукивая сложенной газетой по ноге. У себя за спиной он слышал смех ангела Гавриила, купаясь в свете истины.

«Свят, свят, свят. Господь небесный Саваоф».

Келлер возблагодарил Бога за помощь.





28




Габриэла Нанн присоединилась к хору визжащих девчушек, кружащихся в кабинках карусели. Старый органчик надрывался польками и падеграсами, а Габриэла за последние недели еще ни разу не была так счастлива — настолько, что почти позабыла о пропаже своего песика Джексона.

Была суббота. Семилетие Джоанни Тайсон на детской площадке парка «Золотые ворота» праздновалось с размахом. Творилось что-то невообразимое. Тридцать два ребенка. Подлинный раешник для малышни. Лето тортов, мороженых и неуемного веселья.

На Габриэле было платье в цветочек, специально сшитое матерью для ее собственного дня рождения. До шестилетия ей оставалось всего несколько дней, но она вымолила у мамы надеть его сегодня. Нэнси в итоге сдалась, а затем заплела дочкины каштановые волосы в пышные косы, которыми Габриэла очень любила мотать. Теперь, кружась и смеясь со своими подружками Трэйси Таннер, Милли Палмер и Рондой Кинг (которую все называли «Ронда Выручай»), Габриэла наслаждалась этим прекрасным днем.

Поистине день мечты.

Из карусели она не вылезала. В животе щекотало, словно там внутри восторженно трепетали крылышками бабочки. Вот так бы кататься и кататься на карусели вечно. Но после третьего катанья подряд Нэнси Нанн, наблюдавшая за девочками, встревожилась, как бы четвертый круг не оказался рискованным, с учетом количества торта и мороженого, которое дети поглотили ранее.

— Можно мы теперь побежим к остальным? — спросила непоседа Милли Палмер.

Между поеданием сластей и вручением подарков вечеринка разделилась на несколько небольших групп, каждая под доглядом взрослого.

Одни отправились к Мосту Троллей, а другие к Мышиной Башне. Венди Слоун повела Летти, Илэйн и еще троих девочек на Двор Фермы.

— Миссис Нанн, а можно и мы пойдем в Башню? — спросила Трэйси Таннер.

— Нет, идем во Двор Фермы! — заупрямилась Ронда Кинг.

— Прежде чем мы куда-то направимся, дамы, кто хочет сходить в туалет?

Милли и Ронда вскинули руки.

Нэнси повела свою четверку в ближайший санузел. Милли и Ронда зашли в кабинки. Габриэлу и Трэйси Нэнси подвела к зеркалам, чтобы девочки привели в порядок растрепанные волосы. Вскоре из кабинки вышла Милли и стала мыть руки. А Ронда что-то задерживалась.

— Ронда? — окликнула ее Нэнси через пару минут, пытаясь открыть кабинку. Но дверь оказалась заперта.

— Миссис Нанн, мне что-то нехорошо, — проныла изнутри Ронда.

Остальные девочки переглянулись.

— Я, наверно, сейчас…

Стало слышно, как Ронду неудержимо рвет.

Девочки поморщились.

Ронда кашляла в надрывных спазмах.

По указанию Нэнси Милли, самая мелкая в группе, пролезла под дверь кабинки и отперла ее изнутри. Ронда расположилась на унитазе вся в слезах, со спущенными трусишками. Вот же несчастье. Нэнси взяла ее за дрожащую руку, скомканной салфеткой промокнула ей слезы и убрала с глаз волосы.

— Милая, все хорошо, упокойся.

— Бе-е-е, гадость, — безжалостно сказала Трэйси.

— Все будет хорошо, дорогая, — хлопотала Нэнси. — Трэйси, пожалуйста, принеси мне бумажных полотенец. Одни смочи холодной водой, а другие чтоб сухие. Девочки, оставайтесь со мной, пока мы будем помогать Ронде.

— Но, мама, это же гадость! — возмутилась Габриэла.

— Габриэла, оставайся здесь, — через плечо сказала Нэнси, помогая Ронде надеть трусы. — Ронда, миленькая, с маленькими девочками такое бывает, так что не волнуйся.

Вернулась с полотенцами Трэйси. Девочки вели себя хорошо: не дразнили Ронду и не мешали Нэнси, а молча стояли рядом; все, кроме Габриэлы. Запах рвоты перехватывал ей дыхание. Как бы самой не уподобиться неряхе Ронде.

Снаружи зазывно играла новая полька, и девочка решила выйти и подождать снаружи туалета. Здесь она стояла одна, глядя на вращение всяких зверушек, красочных лошадок, колесниц и корабликов. Мама будет довольна, что у нее такая большая, самостоятельная дочь. Габриэла стояла, улыбаясь своим мыслям, когда на нее неожиданно упала чья-то тень.

— Ты, должно быть, Габриэла?


Перед ней стоял и улыбался сверху вниз высокий дяденька с бородой, в темных очках и бейсболке. Он был ей незнаком, но голос у него был тихий и добрый. Наверно, один из пап с вечеринки.

— Ты, наверное, Габриэла Нанн, а папа у тебя пожарный и звать его Пол. А мама у тебя Нэнси. Да?

Габриэла не поняла, что кивает.

— Давай отойдем отсюда, поговорим?

Он отвел ее на некоторое расстояние и вынул из кармана какую-то фотокарточку, которую протянул ей:

— Это не твой щеночек?

У Габриэлы округлились глаза и отвисла челюсть.

— Ой. Да! Это мой песик, Джексон! Где он?

— У меня в грузовичке. — Дяденька кивком указал вниз, где была парковка. — Твои родители сказали мне принести его тебе как сюрприз ко дню рождения. С днем рождения, Габриэла.

— Но сегодня день рождения у Джоанни. А у меня через несколько дней.

— Да ты что? Правда? Ай-яй-яй. Как неловко. Извини меня, Габриэла. И пожалуйста, никому об этом не говори. — Он огляделся. Все, кто стоял рядом, глазели на карусель. — Лучше мне, наверное, уйти, пока никто не увидел, — сказал он с грустной улыбкой, протягивая руку за снимком. — Извини, я пошел.

— Габриэла! — окликнул девочку из санузла бдительный голос матери.

— Я тут у двери, мамуля. Здесь дышится легче.

Габриэла растерянно прижала фотокарточку к груди.

Она была полностью обезоружена. Всякая внушенная родителями защита от чужаков, всякая мысль об осторожности испарилась, стоило ей узнать, что ее Джексон где-то здесь, рядом. Эх, вот бы снова обнять его, ну хоть разок!

Она трепетала, но не от сомнений, а от радости, что Джексон тут, где-то рядом. Ею овладела безудержная радость.

— Мистер, подождите. А могу я его увидеть? Ну пожалуйста.

Человек задумчиво почесал бороду.

— Я никому не скажу, обещаю! Ну пожалуйста, разок!

— Гм. Ну, если пожалуйста да разок… Чуть-чуть, одним глазком?

— Чуть-чуть, одним глазком!

— Габриэла! — снова донеслось из санузла, вперемежку с хныканьем Ронды.

— Я в порядке, мам. Жду здесь, у двери! — откликнулась девочка и, умоляюще поглядев, прошептала: — Чуть-чуть, одним глазком. Быстрее, а то меня потом не пустят!

— Эх, ну ладно. Сосчитай до десяти, а потом быстро иди за мной к грузовичку. Но чтоб тебя никто не видел. А то и чуть-чуть не получится.

Человек пошел в сторону парковки.

На счете «десять» Ронда все еще рыгала. Отстой. И мама с ней там возилась битый час. За это время можно уже обнять Джексона и незаметно вернуться, мама ничего и не заметит. Надо только поспешить.

Вслед за человеком Габриэла двинулась от карусели вниз по дорожке, к парковке.





29




«Узри лик Серафима. Ангел явился в отдалении. Небесное видение».

Эдвард Келлер стоял у грузовика, дверца которого была приоткрыта. К нему приближалась Габриэла. Она улыбалась. Ниспосланная Богом. Дитя-Ангел. Бессмертный. Всезнающий. Сияющий своею славой и спокойствием.

«Я очищен в свете Господа!»

Келлер сморгнул слезы.

Из кабины приближение Габриэлы увидел и Джексон; он тявкнул. Веревка вокруг его шеи была привязана к подлокотнику пассажирской дверцы. Внутреннюю ручку с кнопкой дверного замка Келлер давно уже снял. Пассажирская дверь изнутри не открывалась.

Габриэла припустила к грузовику бегом.