Ферма

Джейн




Джейн идет в конференц-зал, где по воскресеньям служится месса. Она всматривается, силясь увидеть, что происходит за изящной застекленной дверью. За овальным столом, обычно используемым для деловых встреч, стоит отец Круз. Вокруг него в стоящих рядами креслах конференц-зала сидят, склонив головы, около дюжины хост. Кармен с важным видом восседает у окна за электронной клавиатурой, ожидая, когда священник подаст сигнал играть гимн.

Раньше хосты-католички собирались по воскресеньям в медиацентре, чтобы посмотреть мессу по телевизору. Никому из них и в голову не приходило спросить госпожу Ю, можно ли провести в «Золотых дубах» настоящую мессу, пока это не предложила Рейган. Джейн боялась даже приблизиться к госпоже Ю, так что пошла ее соседка, и госпожа Ю согласилась.

Джейн спешит в столовую. Она пропускает мессу. Сегодня она просто не смогла бы ее высидеть.

В коридоре одна из уборщиц пылесосит ковер, но перестает это делать, когда подходит Джейн. В доме престарелых и ее учили поступать так же. Когда мимо проходит один из посетителей или постояльцев, лишнего шума быть не должно.

Столовая почти пуста, только несколько ранних пташек в полудреме потягивают кофе без кофеина. По воскресеньям можно выспаться всласть, так как до середины утра никаких мероприятий не запланировано. Джейн знает, что Рейган еще лежит в постели. Она не жаворонок. Во всяком случае, она всегда так говорит Джейн, словно это столь же неотъемлемая особенность ее организма, как группа крови или цвет кожи. В доме престарелых Джейн часто начинала работать еще до семи утра. Когда она нянчила Генри Картера, то просыпалась всякий раз, когда просыпался он, в любое время ночи. Если кого-то можно назвать утренней пташкой, то Джейн скорее круглосуточная пташка, а это еще более важная черта натуры, чем привычка Рейган вставать поздно.

Джейн смеется, потому что счастлива.

– Привет, Джейн, – говорит координатор, замедляя шаг, чтобы поболтать. Она спрашивает Джейн, как та себя чувствует, и рассказывает о дне рождения своей дочери. Они запускали фейерверки, потому что прошло всего несколько дней после Четвертого июля[91], и ее дочь пришла в ужас от шума. Координатор сжимает руку Джейн и наклоняется ближе: – Я слышала о приезде вашей дочери!

Джейн колеблется. Неформальный тон, дружелюбие, все это для нее еще ново. Координаторы общаются с ней именно так теперь, когда всем стало известно, чьего ребенка она вынашивает. И с тех пор, как она рассказала госпоже Ю о Лайзе и Хулио.

Или, может быть, сама Джейн стала другой.

– Да, я никак не могу дождаться, – признает Джейн, и ее наполняет безграничная радость.

– Надеюсь, вы и ваша дочь прекрасно проведете время!

Джейн подходит к стойке с едой. Еще так рано, что из блюд выложены только фрукты и йогурты. Она ждет кексов, задумчиво разглядывая потолок.

Когда госпожа Ю на днях позвала ее в свой кабинет, Джейн сразу подумала, что ребенок, несмотря на лечение, заболел болезнью Лайма. Но вместо этого госпожа Ю объявила, что ей «удалось убедить» клиентку и та разрешила Джейн увидеться с дочерью, дав добро на приезд по случаю недавнего дня рождения – первого в жизни девочки. Более того, Амалии разрешено остаться с Джейн на ночь.

– Я продолжаю твердить вашей клиентке, что инцидент с клещом объясняется внезапным помрачением ума. Вы образцовая хоста. Вы желаете всего самого лучшего не только для себя, но и для всей семьи «Золотых дубов», – объяснила госпожа Ю, сияя улыбкой.

Джейн поняла, что госпожа Ю имеет в виду Лайзу и Хулио. То, как она «сдала этих крыс». Эти слова она подслушала, когда Тася не так давно перешептывалась о случившемся с другой девушкой. Приезд Амалии стал наградой, или взяткой, или и тем и другим.

Итак, Джейн наконец увидится с дочерью.

Они с госпожой Ю обсуждали детали приезда, хотя до него оставалось еще несколько недель. Хозяйка «Золотых дубов» посоветовала поселиться в гостинице в соседнем городе и даже порекомендовала магазин игрушек, где Джейн могла бы купить Амалии подарок.

– Я полагаю, вашу малышку привезет двоюродная сестра? Кажется, ее зовут Эвелин?

Джейн до сих пор чувствует жар в груди, появляющийся при упоминании об Ате. Конечно, она должна ее простить – Ата стара, и у нее столько хлопот, – но не может. Пока. Всякий раз, когда Джейн вспоминает о своей дочери, оставленной с Сегундиной, – должно быть, Амалия испытывала смятение, чувствуя себя брошенной, – ярость охватывает все ее существо. Наверное, сидя в коляске посреди какого-то парка рядом с незнакомой женщиной, Амалия думала, что ни Джейн, ни Ата никогда не вернутся.

После их стычки, со времени которой прошло уже более двух недель, Джейн не разговаривала со своей двоюродной сестрой. Сначала видеосеансов избегала Джейн, но теперь она думает, что Ата избегает их тоже. На прошлой неделе Джейн звонила несколько раз, но в ответ получала лишь сообщения, посланные по голосовой почте. Ата упряма. Она не привыкла к тому, чтобы быть неправой.

– Джейн! – восклицает Бетси, повариха. Она только что появилась в дверях кухни и вытирает мясистые руки о фартук. Через открытую дверь доносятся звон кастрюль и звук льющейся воды. – Тебе что-нибудь нужно, милая?

«Милая». Для нее это слово тоже внове.

– Я просто жду маффинов.

– Они только что из духовки. Давай я сбегаю и принесу. Каких тебе?

Джейн протестует. Она не торопится и с удовольствием подождет. Но Бетси настаивает и возвращается через несколько минут с тарелочкой, на которой лежат маффины: с черникой и отрубями, с бананами и чиа и, «между нами», один банановый с шоколадной крошкой, который Бетси иногда делает для Лайзы. Глаза Джейн задерживаются на миг на шоколадной глазури на банановом маффине, а потом она возвращает кекс Бетси, покачав головой.

– На этот раз госпожа Ю возражать не будет, – подмигивает Бетси.

Но Джейн не станет рисковать приездом Амалии ради маленькой слабости.

Джейн берет тарелку с еще теплыми кексами и несет их к столу в задней части столовой. Отсюда через огромные окна от пола до потолка можно наблюдать за альпаками, пасущимися на соседних полях. Вот и теперь она смотрит на этих животных, склонивших к земле мохнатые морды. У края стада она замечает одну очень маленькую альпаку: белую, с тощей шеей и тонкими ногами. Она поднимает голову и глядит на нее через все поле. Ягненок. Они смотрят друг другу в глаза – или, по крайней мере, Джейн так кажется.

Красивый. Иногда мир может быть прекрасен.

Джейн комкает салфетку. Она не может разрешить Рейган спать так непозволительно долго в такой замечательный день.

– Здравствуй, Джейн, – приветствует ее координатор, проходя по коридору.

– Доброе утро!

Джейн смотрит координатору прямо в глаза. В комнате Рейган темно, шторы все еще задернуты. Она лежит поперек кровати, словно упала откуда-то сверху – на спине, свесив одну руку с матраса. Она не должна так спать. Им говорили об этом на лекции. Сон на спине мешает ребенку получать достаточное количество крови. А кроме того, это попросту неудобно. Когда ночью Джейн нечаянно переворачивается на спину, ей сразу становится трудно дышать.

– Просни-ись! – певучим голосом произносит Джейн.


Она ставит тарелку с кексами на книгу в синей обложке, которую Рейган всегда носит с собой, и толкает подругу в плечо.

– Не-е-ет, – бормочет Рейган, переворачиваясь на бок.

Джейн смотрит на спящую подругу. Не так давно Рейган верила, что больна. Она была напугана, и Джейн тоже, но Джейн не могла этого показать. Джейн сидела рядом в кабинете госпожи Ю, когда пришли результаты биопсии. Она держала руку Рейган, горячую и влажную, как у ребенка.

Именно этот страх опять сблизил Джейн с Лайзой, но лишь потому, что Рейган ее попросила. У Рейган была мигрень, и координаторы не позволяли ей встать с постели. Она думала, госпожа Ю что-то скрывает от нее, и хотела, чтобы Лайза узнала все, что сможет.

Пойти на разговор с Лайзой с ее острым и злым языком, с Лайзой, которую она сдала, Джейн хотелось меньше всего. Но как она могла отказаться?

– Вот уж не ожидала тебя увидеть, – заметила Лайза, увидев Джейн у своей двери.

Ее волосы были обмотаны полотенцем. Сердце у Джейн затрепетало, словно пойманная рыбка.

– У меня есть новости о Рейган, – прошептала Джейн, оглядываясь, чтобы проверить, нет ли в коридоре координаторов.

Лайза втащила Джейн в комнату и стала внимательно слушать, как Джейн рассказывает об опухоли и результатах биопсии.

– Мы должны убедиться, что они ничего не скрывают, – сказала наконец Лайза. – И что Рейган лечат, если она в этом нуждается.

– Ну конечно, ее будут лечить, – ответила Джейн, вспомнив о Принцессе, филиппинке из общежития в Квинсе, у которой нашли рак. У той не было денег, она была не из Америки, но даже ее стали лечить.

– Необязательно. Ей не будут помогать, если это подвергает плод риску. Нам нужно узнать, что написано в ее контракте. Какая из двух жизней имеет приоритет.

– Но госпожа Ю сказала нам, что рака нет, – робко возразила Джейн.

– Госпожа Ю лгунья. Ты что, этого не понимаешь? Мы должны быть готовы ко всему.

Джейн встала, потому что больше ничего не могла сообщить. А кроме того, она опасалась, что, если задержится в комнате Лайзы слишком надолго, координаторы заподозрят неладное. И еще она боялась Лайзы. Когда она направилась к двери, Лайза схватила ее за руку. Хватка у нее была такой же сильной, как у Билли.

– Перестань меня избегать, – произнесла Лайза спокойным голосом. – Ты сделала то, что должна была сделать. Я все понимаю. Окей?

Джейн кивнула, и ее сердце быстро забилось. Оказавшись в коридоре, она с трудом удержалась, чтобы не побежать прочь.



Рейган наконец проснулась и встала с постели. Они с Джейн сидят в столовой, едят маффины и смотрят на альпак. Раздается громкое щебетание. В зал входит группа филиппинок. Среди них Делия и Кармен, а также очень беременная хоста, вынашивающая близнецов. Следом за ними идет Сегундина.

– Она здесь, – тихо обращается Джейн к Рейган, и ее сердце учащенно бьется.

Делия начинает махать им руками, как будто могла слышать их разговор с другого конца столовой:

– Джейн! Джейн!

– Сегундина, – бормочет Джейн. – В этом году она видела Амалию чаще, чем я.

Сердце Джейн наполняется горечью. Она представляет себе, как Сегундина переписывается со своими друзьями на Филиппинах, пока Амалия всхлипывает рядом с ней в мокром подгузнике. Вот откуда у Амалии появились опрелости. Сегундина сама призналась, когда они впервые заговорили. Теперь Джейн это вспомнила.

– Она ни в чем не виновата. Она не знала.

Рейган пытается ее успокоить, и, конечно же, она права. Сегундину не стоит осуждать. Вся вина лежит на Ате. На двуличной Ате. Джейн говорит это Рейган, однако та колеблется.

– По-моему, твоя двоюродная сестра пыталась помочь девушке в беде, – предполагает она и, спохватившись, быстро добавляет: – Хотя это не оправдывает ее поведения.

– Каждый раз я натыкаюсь на голосовую почту. Она меня избегает.

– Наверное, просто занята.

Рейган упоминает вчерашнее видео, где Амалия танцует под песню по радио. Джейн понимает, что подруга просто пытается отвлечь ее внимание.

Она смотрит на раздачу, где Сегундина стоит в очереди с пустым подносом в руках. Как вообще Ата познакомилась с ней? И почему решила помочь именно Сегундине из всех женщин с трудной судьбой, то и дело появляющихся в общежитии в Квинсе?

Джейн понимает, что не знает ничего. Столкнувшись с обманом Аты, она не задала нужных вопросов. Джейн так рассердилась, и ее разум так затуманился, что она поневоле только кричала и кричала на Ату, пока ярость не успокоилась и она не почувствовала стыд в голосе собеседницы, обычно такой уверенной в своей правоте.

Джейн встает и стряхивает крошки с юбки.

– Пойду поговорю с ней.

– Джейн, не надо…

Джейн уходит, прежде чем Рейган успевает встать; оставляет поднос – пусть его убирает Рейган. Сердце у Джейн колотится. Она видит перед собой стол, за которым сидят Сегундина, Делия и другие. Любимая люстра Джейн светит над их головами. Сегундина сгорбилась над своей тарелкой, как будто ест из корыта.

– Сегундина, – говорит Джейн, возвышаясь над ней.