Горький водопад

– Нет, – говорю, – ничего страшного. Ты права. Просто… я не люблю говорить о своем родном отце.

– Да, конечно. Извини, пожалуйста, Коннор. Ну, я думаю, что сначала ты должен увидеть водопад, это самое лучшее, что здесь есть, а потом…

– Ария! – резко произносит чей-то голос. Я поднимаю взгляд и вижу, что к нам идет самая старшая из женщин – сестра Гармония, патер Том называл ее по имени в церкви. Вид у нее сердитый. – Иди работать. Быстро!

– Но я делала только то, что сказал патер Том…

– Иди! – рявкает сестра Гармония.

Ария делает резкий вдох и бежит прочь, опустив голову, длинные волосы хлещут ее по лицу. Она одета в синюю юбку, такую длинную, что из-под подола видны только башмаки, и в голубую рубашку. Ария словно сошла с картины в музее – красивая, но такое впечатление, будто она жила сто лет назад. Руки ее сжаты в кулаки, она направляется куда-то в поля.

Сестра Гармония смотрит на меня и, в отличие от всех остальных, не улыбается. Ее рот сложен в прямую линию.

– Я покажу тебе твое жилье, брат Коннор, – говорит она, и впервые я слышу что-то, звучащее негостеприимно. Она не хочет, чтобы я был здесь. В ней нет этой лихорадочной теплоты, которая исходит от остальных. Она твердо берет меня за локоть. – Прости сестру Арию, она молода и не понимает, насколько неуместно ее поведение. Сюда.

После всей этой фальшивой братской любви ее отношение кажется… настоящим. Словно свежий ветер в лицо. И я осознаю́, насколько мне это было нужно. Не то чтобы я забыл, что меня похитили и притащили сюда, или как мама дралась за меня, и как Сэм… Просто все это было чересчур. И сейчас, когда у меня в голове прояснилось, я понял: все, что делали люди в церкви, предназначалось для того, чтобы я чувствовал себя важной персоной. Даже то, как разговаривала Ария.

Ей было приказано быть со мной любезной.

Но если сестра Гармония и получила такой же приказ, она его игнорирует, и я, как ни странно, благодарен ей за это. А то весь этот усыпляющий ритм проповеди, которую читал патер Том, потом радостные приветствия, улыбка Арии… я был выбит из равновесия.

Сестра Гармония ведет меня в здание, представляющее собой одну сплошную кухню; внутри находятся только женщины. Они режут овощи. Они хлопочут у больших, как в каком-нибудь ресторане, печей, помешивая варево в кастрюлях или смешивая продукты. Две из них выпекают хлеб. Он пахнет потрясающе, и рот мой наполняется слюной, так что мне приходится даже сглотнуть.

В углу стоит маленький столик, и сестра Гармония усаживает меня за него.

– Я принесу тебе поесть, – говорит она и поворачивается. Но потом оглядывается на меня. – Я знаю, что ты, скорее всего, думаешь, как выбраться отсюда. Но, Коннор, даже не пытайся. За тобой наблюдают. Если ты нарушишь правила, то человек, которого привезли вместе с тобой, поплатится за это. Ты понял?

Я киваю. Сестра Гармония сказала это очень тихо, и сквозь кухонный шум ее слова трудно было расслышать. Губы ее плотно сжаты, взгляд мрачен, и я задумываюсь о том, как она сама попала туда. Но миг откровенности завершается, сестра Гармония выпрямляет спину и идет прочь. Остальные женщины поднимают взгляд и кивают, когда она проходит мимо, но никто не улыбается. Здесь у нее есть власть, но вряд ли есть подруги.

Я размышляю: быть может, это еще одна игра, затеянная патером Томом? Может быть, они хотят, чтобы я беспокоился за Сэма? Это делается для того, чтобы заставить меня играть по правилам? Не знаю. Может быть, сестра Гармония была искренна. Или, может быть, как и Ария, она делает то, чего хочет патер Том…

«Мне нужно попасть к Сэму». Если я буду знать, где он, то, может быть, смогу украсть у кого-нибудь ключи и выпустить его… Закрываю глаза и думаю об этом; как перебраться за ограду и как хорошо будет сбежать отсюда и вернуться к маме и Ланни. Это помогает мне помнить о том, что это место – ненастоящее. Там, снаружи, все настоящее. А здесь все… поддельное.

Застенчивая круглолицая девушка лет двадцати приносит мне миску супа и хлеб, и я на миг задумываюсь о том, следует мне есть это или нет. Я ужасно голоден, но… я не доверяю этой еде.

Девушка сразу же понимает мои сомнения. Она подходит, берет ложку, зачерпывает суп из моей миски и отламывает кусок от моего хлеба. Потом съедает это, продолжая странно улыбаться.

– Видишь? – говорит она. – Все безопасно. Мы не станем ничем вредить тебе, брат.

Я все равно отодвигаю миску.

– Я правда не очень хочу есть, – говорю ей. Однако съедаю маленький кусочек хлеба. Он очень вкусный.

– Что ж, – отзывается она, – если ты не голоден, я, конечно, понимаю это. Ты можешь прийти сюда в любое время, когда захочешь поесть. Просто спроси меня. Я сестра Лирика.

Когда она забирает миску и уносит прочь, я сразу же жалею о своем отказе, но съедаю весь остальной хлеб. В него, вероятно, ничего не подмешано, раз уж она его попробовала – по крайней мере, я убеждаю себя в этом, потому что не могу перестать жевать его. Сестра Лирика приносит мне запечатанную пластиковую бутылку воды, и я откручиваю крышку и пью воду.

– Хлеб очень вкусный, – говорю, доедая последний кусочек. – А сестра Гармония – ваша начальница?

– Она – старшая жена, – отвечает Лирика и моргает. – Она в ответе за всех сестер.

Девушка явно считает странным то, что я этого не знаю. Я гадаю, бывала ли она когда-нибудь за пределами этих стен, видела ли хотя бы кусочек настоящего мира.

– Старшая жена? – переспрашиваю я. – А сколько у него вообще жен?

Этот вопрос, похоже, тоже ставит ее в тупик, как будто я спрашиваю о каких-то очевидных вещах.

– Мы все – невесты патера Тома, – говорит она. – Как повелел Господь.

Гармония замечает, что мы разговариваем. Она широкими шагами подходит к нам, так, что ее длинная юбка развевается позади, и приказывает:

– Сестра Лирика, вернись к работе, пожалуйста. Юному брату ни к чему твоя болтовня.

Лирика спешит уйти, забрав мою тарелку из-под хлеба и бутылку с водой. Я успел отпить всего пару глотков. Несколько долгих секунд Гармония смотрит на меня, потом собирается уйти. Странно. Она не похожа на мою маму, но что-то такое в ней есть. Может быть, сердитый взгляд. Мне кажется, она сердится не на меня. Просто… сердится.

Я спрашиваю:

– Вы считаете это нормальным?

Сестра Гармония поворачивается лицом ко мне. Я стараюсь говорить тихо, так же, как она, когда предупреждала меня.

– Что именно я считаю нормальным?


– То, как он обращается с вами. – Я окидываю взглядом комнату. – Со всеми вами.

– Господь сказал: «Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям». Я подчиняюсь повелению Господа.

Да, но ей это не нравится, я же вижу. Я думаю, видит ли это и патер Том… но если он видит, почему поставил ее тут главной?

Потом вспоминаю слова Лирики: «Она в ответе за всех сестер».

Так же как Сэм в ответе за все, что я сделаю здесь неправильно. Ее поставили главной, и это значит, что она должна подчиняться, иначе другие женщины пострадают.

Хлеб был вкусным, но теперь он тяжелым комом лежит у меня в желудке. Как будто я поел в загробном мире и теперь никогда не смогу уйти.

Сестра Гармония наклоняется, что бы смести крошки со стола в ладонь, и при этом шепчет:

– Не ходи к водопаду, чтобы ты ни делал. – Потом выпрямляется. – Теперь ступай со мной. Я покажу тебе, где ты будешь спать.

– Я хочу увидеть Сэма, – говорю я ей.

– Эта часть запретна.

Она не собирается спорить. Просто идет прочь, чтобы выбросить крошки в ведро, потом смотрит на меня, ожидая, что я пойду за ней. Я должен решить, идти мне или нет. Снова вспоминаю слова Лирики. Если Гармония в ответе за этих женщин, она, вероятно, в ответе и за меня, их гостя, пока я на их попечении. И это означает, что, если я буду бродить здесь без разрешения, ее накажут, как и Сэма.

Я не могу так рисковать.

Я иду за ней.





21. Гвен




У меня внутри нарастает давление, словно не вырвавшийся наружу крик. Оно сдавливает сердце и легкие, и как бы глубоко я ни дышала, давление не ослабевает. По мере того как удаляюсь от своих неожиданных и временных союзников, я чувствую себя все более открытой и уязвимой. Нам нужна настоящая помощь. Настоящие варианты.

Может быть, Джи Би сумеет дать нам это…

Мы едем прочь от жилого комплекса Бельденов; машина подпрыгивает на узкой ухабистой грунтовке, ведущей к трелевочной трассе. Сыновья Бельденов, дежурящие у ворот, отворяют их перед нами и закрывают позади нас. Эти ворота расположены так далеко от их жилья, что Бельдены сильно заранее получают весть о том, что кто-то едет к ним. Если сюда явятся служители закона, у этой семейки будет уйма времени на то, чтобы скрыть улики.

Мне отвратительно, что я оказалась в долгу перед этими людьми.

Ланни сидит молча, потом вдруг произносит:

– Мам, а что, если Сэм и Коннор сбежали от них? Что, если они вернутся домой, а нас там нет?

Все мое тело ноет от неожиданного прилива эмоций – настолько привлекательна сейчас мысль об их возвращении домой. И настолько же невозможна.

– Если они это сделают, то свяжутся с нами, – говорю я ей. – Любой из них может позвонить нам или в полицию, и мы сразу же узнаем об этом. – Достаю свой телефон. – Он всегда включен, милая.

Я знаю, что это рискованно. Телефон Сэма может быть у похитителей, если они только не выбросили его, как предположил Майк Люстиг. И если они этого не сделали, то сейчас у них есть средство постоянно следить за мной. Сэм поставил у себя приложение, отслеживающее мой телефон. Я глубоко дышу, стараясь справиться с очередным мощным приступом тревоги. В обычное время я выкинула бы наши телефоны и обзавелась бы новыми.

Мне приходится напомнить себе, что если телефон Сэма у них и если они этот телефон включат, я смогу проследить его.

Проверяю. Он выключен.

Перед глазами у меня проносится сцена: мать Реми Лэндри печет печенье для сына, который никогда не вернется домой и не отведает это печенье. Во рту у меня пересыхает, мне становится так холодно, что на коже проступают мурашки. «Нет. Этого не случится. Не с нами».

– Нам нужно ехать домой, – говорит Ланни, но на самом деле она не хочет этого. Наш дом осквернен людьми, вломившимися в него. Дырами от дроби в стене и в потолке. Воспоминаниями. Она представляет, что войдет в жилище, не несущее в себе этих жутких напоминаний, но в реальности все окажется иначе. Никто из нас больше не может чувствовать себя там в безопасности.

– Джи Би поможет нам, – говорю я ей. И молюсь, чтобы это оказалось правдой, потому что если мы не найдем там помощи, следующий мой звонок будет в ФБР. Это спусковой крючок, который я отчаянно боюсь нажимать. Если вмешается ФБР, из этого, конечно, может выйти что-нибудь хорошее… но и плохое тоже. Руби-Ридж. Уэйко [15].

Коннор и Сэм могут оказаться под смертоносным перекрестным огнем.

– Но что, если они…

– Если смогут освободиться, они освободятся. И боже упаси кому-то встать у Сэма на пути, если он будет защищать Коннора.

Я пытаюсь поверить в это. Пытаюсь убедить в этом Ланни. И это действует, пусть и немного: непреходящее, удушающее давление внутри спадает достаточно, чтобы я снова могла дышать. Смотрю на приборы, проверяю, сколько у нас осталось бензина; это рефлекс, выработанный за время жизни в глуши. Горючего достаточно.

Но до меня вдруг доходит, что хотя внедорожник сжигает довольно много бензина, «автодом» должен жрать в несколько раз больше.

И неожиданно я понимаю, как нам сузить район поиска. Вряд ли около логова сектантов находится много заправочных станций.