Гвардеец его величества
Часть 16 из 34 Информация о книге
Император не отрываясь смотрел на привлекшую его внимание гостью, стараясь разобраться в своих чувствах. Немного подумав, он понял: интерес. Неподдельный интерес вышел на первый план, при взгляде на эту белокурую девушку, которая не смогла скрыть изумления при виде вспышки гнева правителя. Было еще что-то в этой красавице – мимолетное, ускользающее, но в то же время притягивающее взгляд. Император поднялся и направился к заинтересовавшей его гостье, которая уже вся залилась краской смущения и при его приближении невольно поднялась. В это время за спиной Императора невероятно быстро появилось несколько слуг, которые принялись бесшумно ликвидировать вспышки величественного гнева – исчезли с пола и стола осколки, а пострадавший чиновник был моментально избавлен от заляпавших его капель соуса. Властитель в это время, по инерции сделав еще несколько шагов, замер, приблизившись настолько, чтобы можно было рассмотреть привлекшую его внимание гостью. Высокая, даже чуть выше него. Длинные светлые волосы водопадом спускаются на плечи, витые локоны обрамляют ангельское личико. Леди привлекла внимание Императора еще и своим нарядом – лазурное платье с высоким воротником и открытой спиной. Невесомая ткань словно парила, обтекая стройное тело, иногда как будто прилипая к коже, очерчивая в деталях все изгибы фигуры. Рядом с девушкой поднялся на ноги кто-то в адмиральском мундире, но на него император внимания даже не обратил. – Барон Тай Кортез и его супруга леди Лавиния, – раздался позади императора негромкий голос обер-церемониймейстера. Не настолько тихий, чтобы правитель его не услышал, и не настолько громкий, чтобы вызвать раздражение. – Я хочу видеть вас у себя сегодня, – произнес Император и, резко развернувшись, направился прочь. Сначала он хотел сразу двинуться в личные покои, но передумал – изменив направление движение, вернулся на свое место. Что-либо есть ему уже перехотелось – Император практически не двигался, безотрывно наблюдая за девушкой в лазурном платье. Она притягивала его взор, а от ее плохо скрываемого волнения правитель чувствовал приятное потягивание в груди. Неожиданно Император ощутил не только сладкое томление, но еще и толику жгучего интереса и даже возбуждения оттого, что спутник этой красавицы также не мог скрыть свое волнение. Император был властителем великой империи – огромной державы, раскинувшейся в многочисленных звездных скоплениях галактики. Он правил государством с населением в сотни миллиардов разумных существ – в основном людей, но совершенно не чувствовал масштабы своей власти. Вся огромная территория государства заключалась для него в панорамных и голографических картах, на которые он в последнее время к тому же старался попросту не смотреть. Нет, Император за свое правление совершил большое количество поездок по различным мирам Империи и за ее пределы, но где бы он ни был, это были подготовленные для его визита места. Огромная, раскинувшаяся по огромному количеству миров Империя была для него лишь продолжением личных дворцовых покоев – две палубы императорского лайнера, многочисленные императорские резиденции и дворцы в других мирах – это все было специально для него. У него не было желания даже представить себе, насколько велика территория его страны – вся она ограничивалась лишь проходом из одних покоев в другие сквозь строй солдат охранной роты кавалергардов. Естественно, при таком порядке вещей окружали Императора люди, также подготовленные к общению с властителем – аристократы, чиновники различных министерств и департаментов, а если и допускались к его величеству люди из народа, то только лишь после многочисленных проверок и инструктажей. Никаких лишних проявлений эмоций, все действия согласно дворцовому протоколу, и в случае любых, даже выходящих за грани ситуаций, как недавний бросок графина, – абсолютная невозмутимость. Подобострастие. Готовность к полному подчинению и выполнению любых указаний. Показное почтение и восхваление мудрости правителя. Все было привычно. Недавняя инициатива из департамента стратегического планирования – программа «Империи нужны герои», внесла некоторые коррективы в качество присутствующих гостей. Эмоциональный фон приема сегодня неуловимо отличался от привычного властителю, и он это наверняка почувствовал бы чуть погодя, но прекрасная лазурная девушка, которая не смогла сдержать свое изумление, полностью завладела его вниманием. А еще, что было приятно, Императору доставляло удовольствие видеть, как тревожится за свою спутницу адмирал, совсем недавно произведенный в бароны. Молодой военный старался скрывать свои эмоции, но по его виду было видно, что он напряжен, словно натянутая струна. Император почувствовал, как на его губах невольно растягивается довольная усмешка. Резко поднявшись, он развернулся и пошагал к себе. По пути правитель почувствовал сильнейшее возбуждение, а когда оказался у себя в кабинете, начал мерить шагами пространство вокруг стола. Он не знал, зачем позвал незнакомку, но знал, что что-то сейчас произойдет. Что-то такое, вырывающееся из рамок привычного мира. Гостья не заставила себя долго ждать – распахнулись высокие резные двери, и по жесту церемониймейстера она вошла, даже нет – вплыла и, пройдя несколько шагов, замерла, опустив взгляд. Щеки ее по-прежнему заливал яркий румянец. Император, еще до того как высокие резные двери кабинета захлопнулись, успел заметить маячившего в приемной адмирала, которому сегодня повесил на грудь Галактический крест. Возбуждение Императора от осознания того, что спутник незнакомки ждет ее совсем рядом, усилилось еще сильнее. – Леди Лавиния, – неожиданно вспомнил император имя красавицы. – Да, ваше величество, – негромко проговорила она, не поднимая взгляд. Император подошел к ней почти вплотную и глубоко вздохнул. Неожиданно он захотел дотронуться до девушки, и ему стоило серьезного усилия сдержаться. – Я очень рад вас видеть у себя в гостях, леди Лавиния, – отойдя на шаг, произнес император. – Я безмерно счастлива этому, ваше величество, – также негромко ответила девушка. Правитель чуть склонил голову и медленно, шаг за шагом, пошел вкруговую, обходя гостью, наслаждаясь практически нескрываемыми эмоциями, которые она сейчас испытывала. Остановившись за спиной леди, император пристальным взглядом оглядел Лавинию с головы до ног, надолго задержавшись на изгибах талии и бедер. Внимание властителя приковало своеобразное платье, которое жило своей жизнью, невесомо колыхаясь, местами то и дело с невероятной плотностью прижимаясь к владелице. Император с замиранием сердца понял, что уже не в силах сдерживаться, и, сделав еще шаг, легко прикоснулся к спине девушки, спуская ладонь все ниже. Когда рука императора достигла упругих ягодиц, леди даже перестала дышать. Уже дрожа от возбуждения, правитель отпустил руку и сделал еще шаг, встав чуть сбоку от девушки. Она по-прежнему стояла, опустив взгляд, но сейчас правитель уже кожей ощущал исходящий от нее… страх? Это было настолько неожиданно, что Император замер, разбираясь в своих эмоциях. За последние несколько лет он так свыкся со своим страхом, привыкнув прекрасно маскировать его под маской невозмутимости или утомленности, что чувствовать чужой было неожиданно и…. и чувство чужого страха, притом настолько яркого, доставляло непередаваемое наслаждение. Император медленно, как во сне, протянул руку, вновь коснувшись девушки. Неожиданно она дернулась, пытаясь отстраниться, но вовремя опомнилась, замерев. Правитель между тем медленно повел пальцами по тонкой, изящной шее, не торопясь через ткань исследовал ямочки ключиц и опустил ладонь еще ниже. Легкими, почти невесомыми движениями он коснулся притягательного полушария под платьем, а после накрыл его, сильно прижав. Чуть спустив руку вниз, он почувствовал приятную тяжесть груди и крупно задрожал. Практически не контролируя себя, купаясь в наслаждении от страха леди, он захотел положить ладонь на ее голую грудь. Так как платье было без декольте, с глухим воротником, пришлось его задирать, поднимая непослушную ткань. Сопротивление не желающего подчиняться наряда лишь распалило Императора, и он, глубоко дыша, справился лишь через несколько секунд – зажмурившаяся от испуга Лавиния стояла неподвижно, а платье было комком собрано вверху, прижимая к телу высокую грудь. Император уже забыл, зачем задирал платье – все его внимание сейчас занимал небольшой лоскут ткани на бедрах. Раздался треск, и невесомая деталь туалета отлетела в сторону, а леди, повинуясь нажиму императора, развернулась и наклонилась. Недостаточно низко – следующий резкий толчок правителя заставил ее уткнуться лицом в полированную поверхность стола. От звука удара Император распалился еще больше, торопливо освобождаясь от мундира. Через несколько секунд раздался сдавленный стон – Лавинии от резкости действий было больно, но Императора это только подстегнуло – он рванулся еще несколько раз и почти сразу зарычал, не выдержав – все его тело забилось в конвульсиях от накрывшего наслаждения. Переждав несколько секунд, правитель снова начал двигаться, резко, грубо. Не выдержав, он схватил леди за длинные волосы, притягивая их на себя. Снова стон, и снова Император почувствовал подходящую волну наслаждения. Некоторое время он равномерно двигался, а потом вдруг почувствовал усталость, обыденность и даже некоторую долю отвращения к распростертой перед ним девушке, у которой вокруг шеи до сих пор было собрана комом лазурная ткань платья. Правитель замер на мгновенье, пытаясь понять, что с ним произошло. После, инстинктивно дернувшись еще несколько раз, он посмотрел на безвольно выгнутую спину леди, на которой дугой выделялись острые позвонки. Отвращение и раздражение. Снова тупая покорность, никаких эмоций – скривившись, понял причину своего разочарования в процессе правитель. Отстранившись, он вновь не удержался от гримасы отвращения к произошедшему, которое понемногу начинало его переполнять. Снова бросив взгляд перед собой, он воззрился на безвольно выгнутую спину. Всего несколько минут назад такая неотразимая леди лежала сейчас безвольной неуклюжей куклой, покорившись судьбе, загнав свои эмоции глубоко внутрь и больше не показывая их. У Императора, естественно, были женщины – и много. Пытаясь угодить правителю в постельных утехах, фаворитки шли на немыслимые ухищрения, стараясь угадывать желания властителя. Демонстрируя свои эмоции, они кричали, визжали, но в их действиях правитель подспудно чувствовал фальшь. И вот вроде бы сейчас, когда удалось получить истинное наслаждение, Императора едва не выворачивало от омерзения – настолько ему была противна лежащая перед ним с тупой покорностью девушка. Но вдруг, повинуясь некому мимолетному импульсу, он потянулся к ней и схватил за талию, чуть выше места, где выпирала косточка, сильно сжал кожу, чувствуя, как она стягивается под его пальцами. Раздался болезненный возглас, леди попыталась выгнуться, извернуться, убежав от боли, но Император от этого еще крепче вцепился в нежную кожу. С удивлением и вновь нарастающим возбуждением ощущая даже некоторое сопротивление. Несерьезное – он справился с ним через пару мгновений, а после, вдруг отстранившись и пристроившись к леди снова, помогая себе рукой, очень резко дернул бедрами вперед, и почти сразу же от стен кабинета отразился никак не сдерживаемый крик боли. Через несколько часов Император чувствовал еще большее омерзение. Но в то же время его не покидало сладкое послевкусие удовлетворенности в груди. Правитель одновременно терзался произошедшим – то чередуя отвращение к обнаженной девушке, которая сейчас недвижимо лежала на полу, не обращая внимания на свои бесстыдно раскинутые ноги, то наслаждаясь невероятной теплотой, когда перед глазами вставали картины произошедшего. Удалившись к себе в покои, правитель в этот вечер принимал ванну гораздо дольше обычного – он чувствовал себя грязным. Но впервые за несколько лет сон его был глубок и спокоен. В отличие от Императора, у новоиспеченного барона Кортеза не было даже желания хоть на мгновенье сомкнуть глаза. После того как перед ним захлопнулись двери императорских покоев, предельно вежливый и настойчивый церемониймейстер приказал одному из придворных сопроводить адмирала к боллерту, который доставил его в департамент геральдики, где некоторое время было потрачено на получения всех причитающихся барону регалий, оформления документов, регистрации герба и прочие формальности. Происходящее Кортез практически не запомнил – перед его глазами стояла картина того, с каким выражением смотрел Император на его супругу. Гоня от себя прочь разные мысли, адмирал, закончив с формальностями, попробовал было снова попасть во дворец. Но неудачно – высочайший прием уже закончился, и боллерт развернули на самой границе зоны безопасности дворцового комплекса. Кортез, снедаемый тревогой, сомнением и ужасаясь мыслям, которые приходили ему в голову, отправился в гостиницу. Практически до самого утра он мерил шагами гостиную огромного люкса, двигаясь уже механически и просто стараясь ни о чем не думать. Сверкающий боллерт с эмблемой императорского гаража появился с первыми лучами рассвета, зависнув у персонального воздушного причала, которым был оборудован каждый номер-люкс в гостинице. Распахнулся боковой люк, и на широком трапе появилось два кавалергарда в закрытой броне. Несколько тягостных мгновений ожидания, и в темном проеме выхода показалась Лавиния. Бледная девушка двигалась осторожно, будто была невероятно хрупкой и от каждого движения могла рассыпаться. Она шла на негнущихся ногах, немного неуклюже. Словно опасаясь делать резкие движения. Повинуясь импульсу, Кортез рванулся ей навстречу, пробежал несколько шагов и остановился у распахнутой прозрачной двери террасы. Лавиния, сойдя по трапу на открытую площадку, прошла несколько шагов и остановилась. Она смотрела прямо, но не в глаза супругу, а словно через его плечо. Отказываясь верить своим предчувствиям, Кортез остановился. Кавалергарды между тем исчезли в боллерте, боковой люк закрылся, и изящная машина, мягко завалившись вбок со снижением, отвалила от причала гостиничного номера. Сверкнув золотыми вензелями императорского герба на брюхе и набрав скорость, через пару мгновений боллерт превратился в точку на фоне белесого рассветного неба, а после и вовсе исчез из виду. Несколько томительных минут Кортез неподвижно стоял, разглядывая свою супругу, которая по-прежнему смотрела куда-то ему за плечо, избегая требовательного взгляда. Вдруг Кортез заметил, как по щеке девушки одна за другой сбегают слезы. Рванувшись вперед, он в два шага преодолел разделяющее их расстояние. Стоило только ему обнять Лавинию, как адмирала словно разрядом пронзило. Он уже не боялся своих мыслей и догадок. Он знал. Это был даже не запах, а некое животное ощущение. Адмирал просто почувствовал, что оправдались самые страшные его опасения. Лавиния же, оказавшись в объятиях мужа, не выдержала и разрыдалась, уткнувшись ему в плечо. Они простояли на террасе долго. Очень долго: оба боялись разомкнуть объятия – ведь тогда придется посмотреть друг на друга. – Мне нужна медкапсула и коррекция памяти, – тихим шепотом нарушила первой молчание Лавиния. – Пожалуйста, – еще тише прошептала она и вновь расплакалась. Кортез, замерший изваянием, через некоторое время смог сглотнуть. И вдруг вспомнил разговор с лордом Растером, который состоялся и недавно, и одновременно очень давно. В той, прошлой жизни, которая сейчас разделилась на два отрезка – «до» и «после». Мысли адмирала устремились далеко-далеко, и в то же время нахлынуло чувство тоски – Кортез понимал, что в ближайшее время путь на Целесту ему закрыт – это будет выглядеть слишком подозрительно. Придется ждать. А учитывая жжение ненависти, это будет невероятно сложно. В этот самый момент во дворце на другом конце планеты открыл глаза Император. Полежав немного, испытывая блаженство от осознания того, что за всю ночь он ни разу не проснулся от боли, страха или от бешеного стука сердца в груди, правитель снова закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Страх никуда не ушел, он просто спрятался. Где-то глубоко в груди чувствовалась его тяжесть, но она моментально глушилась сладкой истомой лишь при кратком воспоминании о произошедшем вчера. Полежав немного, Император поднялся с кровати. На губах его блуждала слегка рассеянная улыбка. В этот день уже почти отчаявшийся министр обороны все-таки сумел получить целых четыре минуты внимания Императора, который мимоходом подписал сразу около десятка приказов. Одним из которых был приказ о начале освободительной операции в Диких мирах. Уже через несколько минут после этого десятки тысяч человек объединенной группировки Третьего и Седьмого флотов под рев боевых сирен, вызывающих дрожь предвкушения битвы, занимали свои места в кабинах системных истребителей и атмосферных штурмовиков, в десантных капсулах и в рубках тактических кораблей. Разворачивались соединения, бригады и полки, размахиваясь для удара по оборонительным станциям и укрепленным планетам аннексированных систем Диких миров всей силой имперского оружия. Сам владыка в это время стоял на балконе своего дворца и, подставив лицо легкому ветерку, с удовольствием вспоминал вчерашний вечер. Странно, как это раньше не пришло ему в голову – чтобы приглушить собственный страх, достаточно чтобы все вокруг заполнил чужой. Именно приглушить, не избавиться – думая над этим, Император чувствовал внутри тот липкий противный ком, который никуда не ушел. Военно-транспортный курьер «Гела» На голубом небе не было видно ни облачка. Изредка поддувал легкий ветерок, заставляя трепетать знамена, среди которых высился сине-золотой штандарт императора. Яркие лучи утреннего солнца отражались солнечными зайчиками на сверкающей броне монолитного строя бойцов. Курсанты отдельной учебной роты Его Величества Второй гвардейской бригады космодесанта замерли, готовясь к присяге верности штандарту Империи. Вот только строй третьего учебного взвода был несколько короче, чем еще вчера на построении. Знакомые все лица – Север уже с нашивками капрала, рядом с ним Мага занимает широкими плечами места едва не за двоих, следом расположились стройным рядом остальные. Когда раздался торжественный наигрыш имперского гимна, я отвернулся от голоэкрана. Почти сразу же столкнулся взглядами с сослуживцами. Юз, Ричи, Джей и Фокс. Сегодня – совсем рано утром, за час до подъема, – в казарме появился флотский лейтенант, и мы пятеро получили команду следовать с вещами на выход. Безо всяких объяснений. За спиной осталось восемнадцать недель учебного лагеря. Сто двадцать шесть дней непрерывной муштры в учебной роте, инструкторы которой были почти такие же изощренные, как Варгас. Мастер-сержант Корпуса, кстати, заслуженно носил свое прозвище – Живодер, было за что, инструкторы в учебном лагере космодесанта все же до него не дотягивали. Но их было много. Утром и днем, вечером и ночью они сменялись калейдоскопом. Мы то закапывались в землю – или нас закатывали, то поднимались над планетой, сражаясь с дроидами и дронами в коридорах космических станций в условиях отключенного гравитационного поля, бесчисленное количество раз отрабатывая тактики абордажа и совершая пустотные прыжки, снова возвращались на десантный транспорт, чтобы под вой гравикомпенсаторов десантных капсул упасть на поверхность. Не обошлось и без потерь – из ста двадцати девяти курсантов нашей роты четверо были отчислены, а пятеро погибли – двое в перестрелках с дроидами, а трое при крушении десантного бота. Кроме них тогда погиб и пилот, а остальные выжившие рекруты провели по несколько дней в медкапсулах, после чего двое отправились прочь из учебки из-за психологических проблем. Сегодня перед рассветом, когда мы вышли из казармы, на плацу нас встретил знакомый челнок – быстрая погрузка, мягкий отрыв от земли и догнавшая темнота в глазах. В отличие от Корпуса, где, как и во всей промышленной компании «Сатари», действовали нерушимые нормы комфорта для персонала, в космодесанте удобством для солдат и офицеров никогда не обременялись. В том числе и для высших офицеров – пару раз сам был этому свидетелем: вроде обычный космодесантник рядом с тобой в челноке, а после, когда глухой режим брони дезактивирован, размытая аура щитов пропадает, и перед тобой оказывается целый полковник. Один раз даже двухзвездного генерала рядом видел при тренировочной высадке. Сейчас, когда транспортный бот уносил нас на орбиту, где висел небольшой курьер неизвестного мне класса, мы впятером ожидали какого-то теста, проверки или еще чего-нибудь. Но ничего подобного – матросы только показали наши каюты, и замелькали растянувшиеся в линии звезды на экранах имитаторах иллюминаторов. Никто из команды с нами не общался – на всех флотских, как обычно, были натянуты постылые рожи, а при взглядах на нас в их глазах плескалось стандартное презрение покорителей необозримых пространств к пехоте. Пусть и десантной, пусть и космической. «Маршрут соблюдается согласно полетной программе» – на все один ответ. Зато кормили вкусно. И поили тоже – мы даже как-то в один из условных вечеров – на корабле время рассчитывалось стандартными сутками, налакались довольно прилично. Дошло даже до разговоров о политике. За все время полета мы только ели, спали, зависали в тренажерном зале, поддерживая форму, изредка спарринговали и практически все остальное время проводили в сети. В Империи не было разделения – как у нас – между интернетом, телевидением и радио. Все это составляло единую информационную сеть, хотя она, несмотря на значительно большие объемы информации, была не настолько яркой, как наш, земной интернет. Имперская сеть была более узконаправленной – новостной блок из нескольких каналов, имеющих подкасты для разных миров и звездных систем, а также энциклопедическая информация. Здесь, в имперской сети, отсутствовало привычное нам разнообразие сайтов по интересам – информационных, познавательных. Вероятно, это было связано с тем, что любой гражданин Империи мог загрузить требуемые знания себе напрямую в дабл, через нейросеть. Ограничения было всего два – уровень допуска и цена вопроса. С деньгами проблем пока не было – космодесантники по имперским меркам зарабатывали совсем неплохо, да и сумма за время, проведенное на учебной базе Корпуса «Сатари», мне была перечислена – причем по тарифам имперской армии. Зато были проблемы с допуском – иногда довольно абсурдные. Мы все, к примеру, во время прохождения подготовки в учебной роте научились пилотировать и получили допуск к управлению всеми видами планетарного гравитранспорта, стоящего на вооружении имперской армии: от легкого четырехместного посыльного боллерта, до тяжелого десантного бота, оборудованного, ко всему прочему, гравидрайвом, позволявшим ему выходить на планетарные орбиты. Но, так как мы не были гражданами Империи – лишь подданными, закачать в себя информацию о гражданских гравикарах нам было нельзя, не говоря уже о получении допуска на их управление. Впрочем, огромное количество нужной информации нам все же можно было приобрести. К примеру, я стал теперь полиглотом – кроме родного русского и закачанного в меня во время обучения интера и тарнейского – на котором общались в Торговом альянсе, я изучил еще широко распространенный в Конфедерации кави. Но даже и без получения знаний напрямую было на что посмотреть в сети – информация Септиколийской империи, ее Внутренних мирах, доминионах и колониях; история войн, флота и космодесанта, новостные выпуски голоканалов, туристические проспекты многочисленных миров, самых разных – от райских планет, почти полностью покрытых океаном, до необычных, в некотором роде даже сказочных для меня – как, к примеру, Вулкан, название которого говорило само за себя. Глядя на фотографии улыбающихся туристов на фоне панорамы истинного инферно, я очень захотел там побывать. Была еще одна причина отсутствия в сети привычного нам разнообразия. Вирт. Виртуальная реальность – доступная гражданам и подданным Империи, – куда погружались с помощью специальных капсул. В виртуальной реальности ты мог делать все, что хочешь – в зависимости от своих желаний, ну и средств, конечно. На удивление – для меня на удивление, – в виртуальности не были распространены миры меча и магии. Как оказалось, у имперцев культ закованных в доспехи героев и полуодетых эльфиек особой популярностью не пользовался. Зато были другие многочисленные миры и, естественно, возможности получить удовольствие – сняв сексуальное напряжение. В Империи это не считалось чем-то предосудительным, и большинству граждан именно вирт заменял секс, как я понял из почерпнутой в сети информации. Более того, это было одним из самых популярных направлений. Причем аудитория порталов для релакса делилась практически поровну – женщины пользовались услугами в этой сфере даже больше, чем мужчины. Релакс-порталы были обширны и многочисленны – с разными рейтингами. Рейтинги были и на каждом портале – максимально востребованными для «общения» были персонажи, образцами для которых служили известные прототипы из реальности со скопированной психоматрицей – в основном актеры, модели. Но были и обычные люди, приобретавшие популярность именно на подобных серверах. На самом посещаемом портале, к примеру, рейтинг возглавляла очень симпатичная девушка, совсем недавно обретшая популярность – стоимость двухчасового сеанса с ней значительно превышала сумму контракта, который я заключал с компанией на пять лет. В общем, в вирте можно было всё. Но – наверное – оттого что мы и так оказались в казавшемся еще вчера нереальном мире, долго в капсулах никто не задерживался, и у каждого накопилось уже прилично лимита в виртуальности. Да, в Империи виртуальный интернет был по талонам – два часа в день, хотя их можно было копить. Несмотря на отношение к вирту граждан Империи как к само собой разумеющемуся времяпрепровождению, между собой мы происходящее по ту сторону капсул особо не обсуждали. На шестнадцатый день полета получилось так, что мы как-то спонтанно собрались все вместе за одним столом. Перекусили, посидели немного, ведя неторопливый, неспешный разговор ни о чем. Я, сидя с бокалом сока, откинулся на спинке кресла и вглядывался в лица моих спутников. По правую руку сидел Юра, Юз. Ростом он был повыше меня, в плечах немного шире, но до сих пор производил впечатление увальня. Несмотря на изнурительные занятия в учебке, лицо Юза по-прежнему было округло-упитанным, да и сам он оставался плюшевым и мягким на вид, как колобок. Чуть дальше расположился Ричи. Кьерц «Ричи», кавианец. Надо сказать, что на подготовленного человека внешность любого кави производила пугающее впечатление – они были гуманоидами, и все имели антрацитово-черные, блестящие волосы – несмотря на короткую стрижку, их блеск был прекрасно виден; кожа у кавианцев поражала снежной белизной, на фоне которой ярко блестели сочно-алого цвета зрачки глаз. Ростом Ричи был чуть выше меня, но отличался невероятной худобой – у него заметно выпирали кости, а кое-где под тонкой белой кожей была видна красная сетка сосудов. Скелет, обтянутый кожей. По имперской классификации Ричи принадлежал к уровню Омега – пятому уровню соответствия. Но если первые четыре действительно отражали уровень соответствия, то уровень Омега значил лишь, что существо является гуманоидом, но имеет уровень несоответствия жителям Империи. Еще один присутствующий – Джей, также был классифицирован как существо уровня Омега, но на Ричи не был похож ни капли. Вообще, Джей не был Джеем – это мы его так для удобства называли. По-настоящему его имя-позывной звучало практически непроизносимо. Джей был из систем Фронтира, которые находились в зоне ответственности Империи. Принадлежал он к расе арджитов – гуманоидов с коричневым, древесным оттенком кожи, абсолютно безволосых. Лицо Джея казалось похожим на человеческое, за одним серьезным отличием – нос был приплюснутым и гораздо шире, чем у людей, уплотнением подкожного хряща поднимаясь и выходя на лоб. – Стэн! Ау! – окликнув, выдернул меня из задумчивости Фокс. Никто из нас четверых не отличался говорливостью – все больше молчали, предпочитая слушать. А вот Саша Лисицин, он же Фокс, словно специально был отобран в нашу неведомо куда отправляющуюся компанию – он мог говорить не переставая. Крупный, широкоплечий парень лет тридцати, с несоразмерно широкими плечами и узким, слегка вытянутым лицом. Фокс не мог находиться в неподвижности – он постоянно что-то делал – ковырялся в ухе, почесывался, рассматривал ногти; если рядом была хоть одна бумажка, он принимался складывать из нее различные бессмысленные фигурки, а если было с кем поговорить, он, конечно, разговаривал. – А? – все еще задумчиво спросил я. – Стэн, а как ты вообще сюда попал? – поинтересовался Фокс. – В смысле? – подобрался я. – Ну, как вообще контракт подписал? Ты же, получается, как и мы с Юзом, из первого потока. Тебе же лет восемнадцать, правильно? Как ты – вместо армии сюда? – быстро отчеканив вереницу вопросов, Фокс чуть склонил голову, глядя на меня. Сначала я собрался было отделаться общими фразами, вроде «так получилось», или даже задать встречный вопрос, но неожиданно задумался. С того момента, как покинул Землю, прошло всего чуть меньше полугода, но уже те проблемы, которые выгнали меня из дома, кажутся совершенно несущественными на фоне происходящего вокруг. Даже несмотря на то, что теперешний я мало отличался от себя прежнего – может, умений и знаний больше, но воспринимаю все происходящее по-прежнему с зеркальными эмоциями. – Я в тереме… в средне-высшей школе учился, на втором курсе, – исправился я, чтобы и Ричи и Джей поняли, о чем речь, – в нашу земную армию меня по здоровью не взяли. И я по глупости дорогу одному человеку перешел. Он меня за это убить мог, а тут как раз вербовочные пункты открылись. Ну, я и пошел, по-быстрому. – Зачем ты ему дорогу переходил, если он убить может? – поинтересовался Ричи. – Да ган… нехороший он человек, – пожал я плечами, – но как-то случайно получилось. – Поспешные решения. До добра. Не доводят, – покачал головой Джей, выражаясь в привычной для арджитов манере – говорил быстро, но короткими фразами. Арджиты вообще практически не разговаривают между собой, изъясняясь в большинстве жестами, но если находятся в интернациональной среде, могут вполне связно общаться с остальными. – Ты сам как здесь? – посмотрел я на Фокса. – Да проснулся как-то утром, – сделав небольшую паузу, пожал плечами он, – и не знаю, что делать. Хотелось чего-то эдакого… Вот встал и пошел на вербовочный пункт.