Идеальный сын
Часть 17 из 50 Информация о книге
– Сожалею, но по-другому мы не… – Муж умер, – всхлипываю я. Какая я жалкая, глупая, реву тут, а на том конце какой-то незнакомый мне паренёк, который плевать хотел на меня и мои проблемы. – Я… сочувствую, – бормочет он мне в ухо. Долгое молчание. Так и вижу, как этот подросток сейчас пытается, ищет место в инструкции, где говорится про смерть владельца счёта. Я бы его, может, и пожалела, но вся моя жалость ушла на меня. – В этом случае, миссис Кларк, нужно прислать нам на адрес, который я вам сейчас предоставлю, прислать копию свидетельства о смерти вашего мужа. По получении письма мы переоформим счёт на ваше имя. – Ну пожалуйста, мне просто нужно, чтобы не звонили. Снова молчание. – Хотел бы вам сообщить, миссис Кларк, что для всех наших клиентов доступна система блокировки спама. Если вам звонят и предлагают, скажем, остеклить балкон, а вам бы хотелось, чтобы вас больше этим не беспокоили, достаточно положить трубку и набрать 1572: фирма попадёт в список адресатов, которые больше не смогут вам позвонить. – Спасибо, – шепчу я, – мне больше-то ничего и не нужно было. – Вот только… – продолжает он, понизив голос, – если у звонящего стоит антиопределитель, то способ не сработает. По его тону, по тому, как он медленно подбирает слова, понимаю: оператор пытается донести до меня какую-то мысль. Мне звонят, а номер не определишь. Код не поможет. Вот чёрт. – Миссис Кларк? – Да? – У вас есть под рукой бумага с ручкой? Давайте я вам сообщу, куда нужно прислать свидетельство о смерти. Как только на ваше имя счёт переоформим, перезвоните. Может быть, вы решите сменить телефон. – Да, точно, сейчас. – Бегу из столовой на кухню, хватаю первое, что попадается на глаза, – подаренный Шелли дневник. Да, надо сменить номер. Так и сделаю. Когда мы с ним договариваем, я топаю с книжкой в руках по коридорам первого этажа. Сама не знаю, что ищу. Ищу, чем себя занять. Время – 10 утра. Целый день впереди. Пять часов пустоты до Джейми. Видно, антидепрессанты заработали: уже не так хочется, чтобы меня окутал туман и ничего больше не было. Столько надо коробок ещё распаковать. Ты мне обещал помочь разобраться в вещах твоей мамы. Нанять людей, чтобы мусор вывезли. «Всё к Рождеству решим», – ты мне гарантировал в октябре. Не решили. Ты всё откладывал, а теперь эта ноша на мне, но мне слишком тяжело. Надо, наверное, с Йеном поговорить. Он-то, конечно, по дому прошёлся после того, как твоей мамы не стало. Но не могу же я просто взять и начать выкидывать вещи. А всякие красивые безделушки, а альбомы с фотографиями твоих дядь, тёть и других людей, которых я и не знаю? Опускаюсь на кухонный стул, вздыхаю. На столе лежит раскрытая записная книжка, в ней адрес телефонной компании. Снова бросаю взгляд на него. Твоё свидетельство о смерти запихнуто в ящик рядом с меню доставок и бесполезными старыми зарядками. Можно, наверное, прогуляться до почты, снять копию, послать им прямо сегодня. Да и воздухом подышать. Взгляд падает на окно. Смотрю, как по стеклу бегут капли дождя. Ну или завтра. Завтра можно забежать туда после того, как я отведу Джейми. Перевожу взгляд на сушилку, в которой уютно устроились наши утренние миски. Аккуратно перевернутые, помытые. Паника ударяет по мне пулемётной очередью. Не помню, чтобы я утром мыла эти миски. А это вообще утренние? Или вчерашние? Должны быть утренние – не могла же я Джейми без завтрака отпустить. Как я, Марк, могла это забыть? Вижу на подоконнике голубую картонную коробочку с лекарством от врача. Тянусь к ней, беру. Не могу вспомнить, пила ли сегодня таблетку. Я обычно пью за завтраком, но завтрака-то я и не помню. Дрожащими руками беру таблетку, запиваю водой. Устала ты просто. А забывчивой ты всегда была, Тесс. Помнишь, Джейми было четыре недели, а ты несколько дней не спала? А потом поехала в супермаркет и забыла, где припарковалась? Ужасный был день. Час искала машину, и это мне ещё два продавца помогали. У меня из головы вылетело, что на парковке места не нашлось и пришлось парковаться на соседней улице. Да, ты прав. Я просто устала. Переворачиваю книжку до последней страницы. Рисую линии. Кривые, но ладно, сойдёт. Сбоку пишу дни недели, ставлю по галочке вплоть до четверга. Буду отмечать каждый день, когда пью таблетку. Так если и забуду, то смогу себя проверить. Приятное чувство – что-то контролировать. Интересно, что бы ещё записать? В начале книжки под адресом телефонной компании пишу: Звонки без ответа. Кто звонит? Просто обзванивают или это конкретный человек? Перехожу на следующую строчку – помечаю время и дату, когда позвонил незнакомец. От самого воспоминания в руках дрожит ручка. Но я не останавливаюсь. Перечисляю другие загадочные происшествия: На день рождения цветы без записки – от кого? Должна денег Йену – где 100 тысяч? Зачем ему эти деньги? Зачем мы их занимали? Ночью кто-то ходил под окнами. Поднимаю глаза – у микроволновки стоят два белых конверта, которые Шелли оставила ещё в свой первый визит, чтобы я сама распечатала. Недолго думая беру их и надрываю первый, да так отчаянно, что рвётся письмо внутри. Письмо из адвокатской конторы Йена. Наверное, это про то заявление, которое Йен приносил, думаю я сначала. Но нет, речь о кое-чём другом. О завещании Марка Томаса Кларка Уважаемая миссис Кларк! В силу того, что голосовые сообщения, оставленные на автоответчике 31.01, 8.02 и 15.02, остались без ответа, отправляю Вам в письменной форме просьбу по возможности скорее выйти на связь с настоящей коллегией адвокатов. Поскольку Вы являетесь исполнителем завещания Вашего покойного мужа, необходимо назначить совещание для обсуждения порядка распоряжения имуществом последнего. Для того, чтобы договориться о проведении данного совещания, пожалуйста, позвоните по номеру, указанному выше. С уважением Джейкоб Барлоу Письмо прислали более двух недель назад, но у меня на душе даже не камень, а бетонный блок. Я с трудом с домашними-то делами справляюсь. А тут ещё наследство. Вспоминаю заявление, которое в конце той недели притащил Йен. Отказ от ведения дел или как он там это вычурно назвал. В изложении Шелли всё представлялось таким простым. Может, подписать? В записной книжке вывожу: «Йен хочет сам разбираться с завещанием – надо решить, что мне делать!!!» Перехожу ко второму письму. Прислали из банка, но не счёт. Уважаемый господин Кларк! Благодарим Вас за подачу заявки от 18.12.2017 на предоставление денежного кредита. С сожалением вынуждены сообщить об отказе в её удовлетворении. В настоящий момент Вы не соответствуете требованиям, предъявляемым к заёмщикам. С уважением, Сотрудник отдела кредитования Димитри Липов Ручка падает у меня из рук, с треском ударяется об пол и закатывается куда-то под стол так, что её и не видно. Да что же такое, Марк! Кредит он решил взять, а мне сказать забыл. И что я только удивляюсь? Ты же никогда ничего не рассказывал. Неправда, Тесси. Усилием воли вспоминаю середину декабря месяца. Пытаюсь припомнить, обсуждались ли хоть раз денежные вопросы. Конечно же, ничего такого на память не приходит. Ты говорил, что, мол, из-за работы стрессуешь, а я верила. Ты стал поздно приходить домой, часами торчал у себя в кабинете, а ночью не мог уснуть. Звонил ещё кому-то, шёпотом разговаривал, думал, что я не замечаю. Сначала Йен с его ста тысячами, теперь этот отказ в кредите. Зачем нам нужно было столько денег, Марк? Снова и снова прокручиваю в голове слова твоего брата: «Если ты мужа так прекрасно понимала, то почему же он тебе не сказал, что взял у меня в долг?» На широкую ногу мы не жили, на спортивных машинах не катались, не ездили на Карибы в круизы, где всё включено. Кто-то в твоём отделе так, может, и жил, но не мы. Мне казалось, всё у нас отлично. С трудом поднимаюсь по лестнице. Про адвокатское письмо я уже и забыла. В ладони сжимаю отказ в кредите. Невыносимо. Звонки эти, потом ужасный мужик, а теперь такие новости. И вдруг мне хочется просто обо всём этом не думать. Иду в комнату Джейми, ложусь на его кровать. Здесь мне легче, чем в нашей комнате на большой постели, половина которой вечно пуста. Закрываю глаза, вдыхая аромат постельного белья. Пахнет кондиционером, а ещё – сыном. Запах едва-едва различимый, но я вдыхаю его и закрываю глаза. Снова трезвонит телефон. На подушке сына мокро – я плакала. Уснула ещё, наверное. Шевелюсь и слышу шелест бумаги – всё так же сжимаю в руках уведомление о кредитном отказе. И меня вдруг словно по голове ударяют битой, вколачивая в сознание события последних полутора месяцев: самолёт, похороны, Шелли пришла, Йену должны денег, мужик угрожает по телефону. Один только удар – и я совершенно проснулась. Выхожу на площадку перед лестницей, и тут включается автоответчик. – Тесс, приветик, – слышится голос Шелли, когда я дохожу до кабинета. Стараюсь шевелиться быстрее – не успевает она сказать хоть что-то ещё, как я уже беру трубку. – Шелли, я тут, – отвечаю, прижимая трубку к уху, опускаясь на то самое место на потёртом старом ковре, где сидела вчера ночью. – Привет, – повторяет Шелли, – ну ты как? На секунду я задумываюсь, вспоминая свой ночной ужас. Хочется ей рассказать, но сейчас случившееся кажется таким нереальным, да и что это было вообще, я сама не знаю. – Нормально, – говорю я наконец. – Сплю не очень, но в голове прояснение. Туман слегка рассеялся, если ты понимаешь, что я хочу сказать. – Здорово, Тесс. Так рада за тебя. – Не могу решить, что делать с исполнением завещания. Половина меня считает, что это мой долг, а вторая содрогается при самой мысли. – Если разрешишь Йену заняться всеми этими делами, глядишь, тебе полегче будет. Такие разбирательства – сплошная головная боль, а он, видно, горит желанием в этом поучаствовать. Чувствую, что киваю её словам, хотя что-то с этой затеей не так, понять бы только что. – Ну, может. – Отлично. На одну меньше причин для беспокойства. А кстати, я тебе на выходных не рассказывала, что хочу в гостиной ремонт сделать? – Нет. – У тебя мобильный рядом? Сейчас тебе цвета пришлю. А то выбрать не могу.