Идеальный сын

– Это Марк снимал, – говорю я, перепрыгиваю через кучу в середине комнаты и становлюсь рядом с Шелли. Украдкой смотрю на Джейми. Тот перестал уже разбираться с коробками и просто играет с набором матрёшек: расставляет их в ряд, а потом собирает в одну.

Пересчитываю альбомы. Да, все семь есть. Каждый пронумерован по возрасту Джейми. У Шелли в руках тот, на котором на белой наклейке выведено «0–1 год».

Любила я это в тебе, Марк. Что ты распечатывал фотки, которые мы каждый месяц делали, вклеивал в альбом. Ни разу не забыл, ни один месяц не пропустил. А мне разрешил посмотреть, только когда Джейми уже годик исполнился. «Это мамочке особый наш подарок, – рассказывал ты Джейми, – потому что она у нас самая лучшая, самая классная мамочка на целом свете».

Вот ещё труд, который придётся взвалить на себя. Очередное напоминание, что ты меня навсегда покинул.

– Милые такие… снимки, – шепчет Шелли, – и вы все на них такие счастливые. – Она берёт другой альбом. На нём написано: «Джейми 4–5 лет».

– А я и забыла про них, – замечаю я, когда Шелли начинает листать.

– Я раньше каждый день просматривала альбомы с Диланом, но теперь мне кажется, он на них так не похож на того мальчика, каким бы сейчас был.

Касаюсь пальцами синей обложки: внезапно содержимым ни с кем не хочется делиться. Всё же здесь, на этих фотографиях, не один Джейми, а ты тоже, да все мы.

Шелли вздыхает и аккуратно кладёт альбом обратно в коробку, закрывает её.

– Тебе необязательно сейчас эти фотографии разглядывать.

– Ничего. Мне кажется… я бы посмотрела, но попозже. Положу их пока на верхний этаж.

Поднимаю коробку, смахивая слой пыли, которая, рассеявшись по воздуху, щекочет нос. Только и думаю, что о словах Шелли, о том, как ей горько из-за гибели сына. Я уже поднимаюсь по узкой задней лестнице, когда звонит телефон. Замираю на полушаге, о Шелли уже не думаю. Один гудок, два, три – и всё.

Выдыхаю, поднимаюсь дальше. Опять кто-то прозванивает, но хоть в этот раз не тот грубый мужик. Он больше не перезванивал, и я бы даже и решила, что он мне приснился, но его сообщение сохранилось на автоответчике.

Аккуратно положив коробку рядом с кроватью, я направляюсь к главной лестнице. По всему дому разносится голос Шелли. И только оказавшись уже на первой ступеньке, я понимаю, что разговаривает она не с Джейми, а с кем-то по телефону. То есть в этот раз не повесили трубку, как обычно, – Шелли успела ответить. Пока я спускаюсь, она общается с кем-то в столовой.

– Простите, но Тесс сейчас отдыхает, – доносится до меня голос Шелли.

Далее следует пауза и, по-видимому, звонящий задаёт какой-то вопрос.

– С учётом всего дела у неё идут замечательно. Бывает лучше, бывает хуже. Конкретно в данный период чаще хуже… Да, я знаю, но у неё ваш телефон есть, когда будет в состоянии, позвонит.

Йен, видимо, догадываюсь я, делаю ещё один шаг вперёд и замечаю на пороге столовой Джейми, который раскачивает зубик указательным пальцем и ждёт, пока Шелли договорит.

– Вы же врач, не так ли? – спрашивает вдруг та. – У вас такие случаи нередки, наверное. Горе у каждого протекает в свой срок и по-своему. Как бы ни было непросто принять этот факт, Тесс сейчас ни с кем говорить не хочет. Важно уважать это её право и не давить на неё.

Ух ты. Это она не с Йеном, а с Сэмом, значит, разговаривает. Бросаюсь вперёд, сказать ей, что ничего, давай я поговорю с ним. День сегодня хороший, мне хочется пообщаться с братом.

– Договорились. До свидания, – прощается Шелли и ставит трубку на подставку, когда я уже подхожу к дверному проёму.

Не успела. Разговор с Сэмом окончен.

Шелли оборачивается, удивленно смотрит.

– Тесс, снова меня напугала.

– Это Сэм звонил?

– Да. Хотел спросить, как у тебя дела. Я ему сказала, что тебе сейчас ни с кем общаться не хочется.

– Да?… Спасибо.

Наверное, она замечает на моём лице разочарование и спрашивает:

– Я что-то не так сделала?

– Да нет, всё хорошо, – вру я.

– Тесс, ты извини, ну просто ты сама мне несколько раз говорила, как тебе хотелось бы, чтобы мама и брат тебя сейчас не трогали. Я и решила, им будет проще общаться со мной. С Сэмом мы, кстати, очень хорошо поговорили. У него только смена началась, но ты же можешь ему позвонить и завтра.

– Да, ты права, – киваю я, – спасибо.

– Давай, может, на сегодня прервёмся? Ты вся какая-то измученная.

Джейми кивает, встаёт сбоку, указывает на гостиную и смотрит на меня умоляющими глазами:

– Можно я в «Плейстейшн» поиграю?

– Да, – улыбаюсь я нашему сыночку.

А Шелли зрит в корень: устала я, да и что мне мешает Сэму завтра позвонить? Ничего не мешает.


Готова уже предложить пойти снова в сад, ещё торта поесть и чаю попить, но Шелли меня опережает:

– Пора мне, наверное, домой. Стенам ещё слой краски не повредит, а Тим этим заниматься не собирается.

– Иди, конечно…

– У тебя есть планы на среду?

– Эм-м-м, нет. – Планов у меня не бывает вообще.

– У меня встреча с клиентом в Маннингтри. Отсюда недалеко, почему бы там не пересечься и не перекусить вместе?

– Была там, да, – отвечаю я, – Марк однажды свозил, мы тогда только переехали. Красивый городок.

– Вот да, скажи? Давай тогда там в полвторого? Я, конечно, сильно заранее закончу, но мне ещё нужно будет пару дел сделать. А потом можем с тобой пообедать и послоняться по сувенирным лавкам.

Думаю о следующей неделе, и в голове вырисовывается череда бесцельно проведённых часов.

– Да, мысль отличная. Но давай лучше полпервого? – спрашиваю я, ведь мне нужно забрать Джейми из школы, а опаздывать не хочется.

– Да, конечно. А по делам я тогда потом сбегаю.

Шелли поднимает на меня глаза, улыбается, и по мне волнами расходится её теплота.

– Жду не дождусь уже, – улыбаюсь я в ответ.

Вечером, когда Джейми уже в постели, я сажусь рядышком и открываю альбомы, один за другим, у нас на коленях, отчего они ложатся перекошенно. Мы смотрим фотографии, и по нашим щекам текут слёзы.

Иногда улыбаемся, смеёмся – вот, например, фотография, где ты в костюме Капитана Крюка на четвёртом дне рождения Джейми. На лице накладная борода, руки по бокам, выпрямился, улыбаешься в камеру, а за тобой десять маленьких мальчиков и девочек сидят на полу, глаза как плошки: они-то правда поверили, что ты злодей.

Все посмотреть успеваем только за час. От первой фотографии, где я в больнице баюкаю Джейми в руках, до рождественского селфи втроём, где на нас одинаковые рождественские джемперы, а на ёлке огоньки так горят, что от изображения веет волшебством. Последний распечатанный тобой снимок для альбома, который ты должен был мне подарить на день рождения Джейми.

Гляжу на эти все снимки, дух перехватывает, и рваная рана на том месте в душе, где были мы все вместе, только расходится.

Что же такое, Марк. Сколько всяких мелочей ты делал, чтобы нам жилось интересно, весело, чтобы в семье царила любовь. Где я только сил найду на все эти мелочи вдобавок ко всему остальному? Ну почему ты сел на этот рейс? Ну почему ты не получил ту СМС, не поехал домой?

Я тебя люблю, Тесси.

И я тебя люблю.





Глава 23





Среда, 7 марта – до дня рождения Джейми 32 дня


С прошлого октября, когда ты меня свозил пообедать в Маннингтри, городок как-то уменьшился в размерах. «Ну ты же, Тесси, не можешь взять и поехать в Челмсфорд, потому что тебе захотелось подстричься или к зубному нужно?» – с ухмылкой иронизировал ты, когда мы шли обратно домой, отведя Джейми в новую школу. Взял мою руку, сжал – потому что знал, что я волнуюсь. А получится ли у Джейми завести друзей? А если гнобить начнут? А вдруг он будет неделями плакать в подушку перед сном, умолять нас переехать обратно в Челмсфорд.

«Давай я тебя свожу в соседний городок – Маннингтри. Красивый, тебе понравится. Он на реке Стаур, оттуда она впадает в море. В городке и припарковаться проще, чем в Колчестере на этих их многоэтажных парковочных комплексах. Да и дешевле. Нельзя же всё с Амазона заказывать или в супермаркете покупать», – смеялся ты.

«Почти всё можно», – промычала я, сама не зная, чего во мне сейчас больше: раздражения, что ты придумал себе очередной предлог не разбираться с вещами, или радости, что мы целый день проведём вместе. Решила в конце, что второго и, когда ты обнял меня одной рукой, потянул к себе и поцеловал в щёку, я улыбнулась.

Дорога в Маннингтри мне, правда, не понравилась. Одна извилистая дорожка за другой – и вдруг нам навстречу очередной автомобиль, приходится съезжать на обочину в кусты, чтобы только разойтись. По шоссе в наш ближайший супермаркет всё как-то получше, мне кажется. Но потом мы сидели в пиццерии и смотрели на яхты, кренящиеся в илистом отливе, и было хорошо.

«Привыкнешь ты и по узким дорогам ездить», – пообещал ты мне на обратном пути. Ну может быть, когда-нибудь, но сегодня я еду, вцепившись в руль, вся скрючилась поближе к лобовому стеклу, еду, едва выжимая километров 30 в час – хоть бы какой внедорожник на меня не выскочил из-за поворота и не сбросил мой крошечный «Форд» в кювет. За мной ещё машина ехала всё время, что уверенности не добавляло: на каждом повороте, при каждом торможении нетерпение этого водителя так и чувствовалось.

Паркуюсь на главной парковке у длинной бетонной стены. День холодный, над землёй повис туман. Капельки его теряются в волосах, приглаживают их, а я повыше натягиваю шарф, закрывая голую шею.

Хорошо наконец вырваться на волю после двухдневного прозябания взаперти, где за окном постоянно льёт дождь, а мы с Джейми в сотый раз смотрим «Один дома», когда он возвращается из школы, и больше ничего и не делаем.

Надо вообще почаще выбираться – что из дома, что из деревни. Это мне теперь очевидно. Мне явно не хватило пары поездок в школу каждый день и одной в супермаркет на той неделе.

Свежий ветер доносит до меня солёный запах моря, из-за него дом кажется мрачным и унылым углом. Если после обеда с Шелли будет время до того, как надо будет ехать забирать Джейми из школы, пройдусь, наверное, вдоль дамбы.

На главной улице удивительная смесь старых и новых построек. Старинные сувенирные лавки и кафе соседствуют с кебабной и парикмахерской. Через дорогу рынок, с полдюжины лавок: продают чистящие средства, овощи, фрукты, женскую одежду.

Напротив библиотеки, белеющей классическим георгианским фасадом, сворачиваю и оказываюсь на мощёной улице, петляющей вниз, в сторону широкого песчаного берега реки. Над головой слышны пронзительные крики чаек.