Идеальный сын

Я замираю, не смея дышать. Телефон замолкает на четвёртом гудке, как раз перед тем, как включился бы автоответчик.

Единственное, что двигается во всём моём теле, – это глаза. Напряжённо осматривают сад, пытаясь найти подтверждение тому, что моё бешено колотящееся сердце уже знает: у меня в саду незнакомец, который за нами следит.

От этой мысли я решаю действовать и бегу по коридору, шлёпая тапочками по полу. В доме темно так же, как снаружи, и я больно ударяюсь бедром о столик, но не останавливаюсь. Все мои мысли – о боковой двери, которая вот-вот распахнётся настежь, и в наш дом ворвётся незнакомец в чёрной бейсболке.

Трясущимися руками проверяю: заперто. Я и запирала. Облегчение наполняет тело. Делаю судорожный глоток воздуха – хоть бы сердце не так колотилось, не мешало бы мне думать, что делать дальше.

Насколько легко залезть в дом? Тяжело ли вскрыть замок на боковой двери? Может, взять Джейми – и в машину? Кто это там снаружи? Наблюдает, ждёт. Зачем? Это же он, да?

Не в моих планах делать кому-то больно, – говорил он. Просто до полусмерти меня напугает.

Как бы мне хотелось быть смелее. Открыть боковую дверь, выйти на улицу с фонариком и молотком наперевес, поорать благим матом на ночной мрак и незнакомца, который следит за нами из моего же сада. Что-то мне эта идея напоминает – а ведь я так и сделала однажды, вскоре после переезда. В саду раздавался какой-то ужасный шум, будто двое дерутся. Ты был ещё на работе, Джейми спал, ну я и вышла в ночь, светя фонариком по сторонам. Наконец увидела в темноте горящие глазки двух лисиц, которых моё появление отвлекло от выяснения отношений. Тогда я закинула голову назад и расхохоталась. Сказала им, чтобы не шумели, а они бросились прочь.

Куда делась я тогдашняя? А если я уже не она, то кто же я?

Возвращаюсь обратно быстрым шагом в гостиную.

На экране финальные титры, а Джейми мне радостно улыбается.

– Пора спать, – заставляю я себя сказать нараспев и выключаю телевизор.

Джейми кивает и скрывается наверху.

– Люблю тебя, – кричу я ему, глотая слёзы.

– Я тебя тоже, – откликается он.

Только когда я уже точно уверена, что Джейми в постели, выключаю свет в гостиной, хватаю телефон в столовой и звоню тому одному человеку, кто приходит на ум.

– Шелли, – шепчу я её имя, не давая ей даже возможности сказать «привет».

– Тесс, что такое? С тобой всё хорошо?

– У меня в саду какой-то мужик. – Чувствую адреналин, страх внутри, ступаю в темную гостиную, прижимая к щеке телефон, чтобы не светил, а сама бочком приближаюсь к окну. – Он у деревьев, под домиком на дереве.

Вспышек уже нет, но в бледном свете растущей луны из тёмного помещения я различаю тень, движущуюся за деревом.

– Боже ты мой, – охает Шелли и вслед за мной говорит шёпотом. – Звони в полицию!

– Ой… Да… Не подумала, – растерянно говорю я, чувствую себя дурочкой.

– Тесс, клади трубку и звони в полицию. Дверь открывай только полицейским. Я недалеко. Скоро буду.

Отключаюсь, но не сразу: пальцы дрожат, быстро не получается. Шелли права. Нужно позвонить в полицию. Рассказать им всё. Чтобы нам ничего не угрожало, Марк. Я должна уберечь Джейми во что бы то ни стало.

Внезапно понимаю: это реально происходит со мной. В саду мужик опёрся на дерево как ни в чём не бывало, и этот мужик следит за мной, за Джейми. От испуга Шелли реальность вколачивается в моё сознание, и я, спотыкаясь, выхожу из комнаты.

Сажусь на нижнюю ступеньку лестницы, звоню в полицию. Но мы не кино: всё тянется медленно – пока я только называю имя, адрес, указывая, какая служба мне нужна, проходит вечность. Проходят минуты. Интересно, он всё стоит там, следит? Тот мужик, что гнался за мной в Маннингтри, кто звонил мне два вечера тому назад – кому это ещё быть, как не ему.

Диспетчер говорит ровным тоном, строго по делу.

– Вы уверены, что это человек?

– Да. Что-то в темноте сверкнуло – фонарик, может, или телефон.

– Вы в доме одна?

– Да… То есть нет. Со мной мой сын Джейми, но ему только семь.

– В дом легко попасть?

– Нет, мне кажется. Я проверила двери, всё закрыто.

– Хорошо, высылаем наряд по адресу. Сегодня много вызовов, придётся, возможно, подождать.

По дому разносится стук – кто-то барабанит в дверь, следом голос Шелли:

– Тесс, это я, Шелли.

– Что это за шум? – спрашивает диспетчер.

– Это Шелли, просто подруга.


– Это она тот человек? – В голосе диспетчера звучит нотка недоверия. Нотка «А не гоняете ли вы полицейских туда-сюда из-за пустяка».

– Нет, я увидела человека и ей позвонила, а она и предложила приехать.

– Хорошо. Когда впустите подругу, заприте дверь. Наряд скоро отправится к вам.

– Спасибо.

Кладу трубку, несусь через весь дом – скорей бы впустить Шелли, как бы до неё мужик не добрался.

Рву дверь на себя: у Шелли глаза как плошки, будто она не меньше моего напугана. Нос течёт, сама она выглядит промёрзшей насквозь.

– Ты как? – спрашивает она, не заходя внутрь. – Ты так долго не открывала, я уж подумала, что-то с тобой случилось, а ключ запасной забыла взять.

– Прости. Мне диспетчер в полиции задавал кучу вопросов. – Показываю ей жестом заходить, но она стоит как стояла.

– Вызвала, значит, хорошо. – Она вздыхает, и, пока я пытаюсь втянуть её внутрь дома, чтобы наконец затворить наглухо дверь, засучивает рукава своей чёрной куртки и никуда не двигается с места.

– У тебя фонарь есть? – спрашивает вдруг она.

– Да зачем тебе? – Роюсь за подставкой для ботинок: там где-то с прошлого Хеллоуина валяется тот наш аляповатый оранжевый.

– Пойду гляну.

– Чего? Нет! Полицейский сказал нам зайти внутрь и двери запереть.

– Там ходит какой-то извращенец, подсматривает и пугает тебя до полусмерти. Ему это с рук не сойдёт.

Не успеваю я даже возразить, втолковать ей, как это опасно, она хватает у меня из рук фонарь и летит во мрак. Всё тело пронизывает дрожь, я захлопываю дверь и закрываю на замок.

А я дальше несусь через весь дом в тёмную гостиную. Шелли на подходе: по земле прыгает круглый луч фонарика и вдруг подскакивает, проходя по деревьям. Слежу за лучом, вглядываюсь в деревья. Сердце стучит в ушах, задерживаю дыхание – вот сейчас появится эта фигура. Но там уже никого.

Минуту спустя Шелли поворачивается к окну и пожимает плечами. Пока она бредёт по лужайке, я подбегаю к боковой двери.

– Я никого не нашла, – громко говорит она, приближаясь к дому и выключая фонарик.

Сердце так же бешено колотится, кусаю губу, чтобы только не крикнуть ей, чтобы скорее заходила.

– Но ветрило тот ещё, конечно. Может, на ветру ветка просто качалась, – говорит она, входя и снимая ботинки, сверху заляпанные грязью. Видно, и правда у деревьев по грязи походила. Чувствую стыд. Стыд и благодарность.

– Наверное. Прости. Заставила тебя примчаться – я не хотела. Я звонила просто друга услышать.

– Да я и рада была проехаться. Мы с Тимом опять поцапались. И пошла поплавать, чтобы отойти, а тут ты звонишь – я как раз из бассейна выходила. – Голос её предательски срывается.

Включаю чайник, жестом показываю Шелли садиться.

– Всё как всегда, – говорит она, протирая пальцем глаза. – После нашего вчерашнего разговора я задумалась снова об усыновлении. Мне так хочется ребёнка, Тесс. Не младенца, а ребёнка. Снова быть мамой. Ну я предложила Тиму взять маленького мальчика или девочку под временную опеку. Не получится, будет возможность отказаться. А Тим даже обсуждать не захотел. По сути, он меня обвинил в эгоизме, раз я не хочу родить нам ребёнка. – Шелли касается пальцами медальона, проводит ими по цепочке взад-вперёд.

Чётко представляется фотография Дилана – растрёпанные светлые волосы, яркие голубые глаза.

– Это ужасно, – бормочу. Забываю про чайник, сажусь перед ней. Все мысли про незнакомца в саду стёрлись, а вместе с ними и мои слёзы.

Не могу перестать представлять Дилана. Ему бы сейчас было восемь, как Джейми.

– Ха, дальше ещё хуже. – Губы Шелли искривляются в перевёрнутое подобие улыбки. – Дальше он мне заявляет, что раз я ему ребёнка рожать не собираюсь, то он отыщет, кто бы родил. И… он это всерьёз: я на той неделе выяснила, что у него была интрижка с администраторшей гольф-клуба.

– Боже, что же ты не рассказывала? Вот же урод какой, – взрываюсь я. – Ой, прости, это твой муж, не стоило…

Шелли делает успокоительный жест рукой.

– Не извиняйся. Он урод, о чём я ему и сообщила, когда он из дома уходил.

– И что теперь? Сама попробуешь усыновить?

– Другого выхода-то, похоже, и нет, Тесс. Хочу снова стать матерью, с Тимом или без него. Мы держались за наш брак, видимо, пытаясь таким образом помнить о Дилане. Начать с чистого листа – может, для нас обоих это будет за благо. Я Дилана никогда не забуду.

Она касается медальона и уже больше не улыбается. На мгновение я вижу перед собой женщину, разбитую горем. На мгновение в Шелли я вижу себя.

– Но мне бы хотелось как-то хоть немного жить и дальше.

– Нужно будет, всегда можешь у меня остаться, – предлагаю я, – на днях собиралась отрыть из-под коробок запасную кровать.

– Спасибо, – улыбается тогда Шелли, – но мы с Тимом слишком долго друг друга избегали. Нам нужно сесть и нормально поговорить. Хватит мне сглаживать углы…