Иди и жди морозов

– Собралась на поиски? – застала ее врасплох Венда. – Думаю, нет смысла тянуть туда девочку.

Женщина спрятала дочь за спину.

– Тут небезопасно, – ответила она. – Костьян наговорил людям глупостей.

– Знаю. А вы обещали меня позвать, если будет что-то не так. Почему не сделали этого?

– Не было времени, – она покачала головой.

– Правда? Госпожа Вильо, – Венда подошла, оставляя Лендава позади, и ласково посмотрела ей в глаза, – пожалуйста, будьте честны. Я одна из немногих, кто действительно может вам помочь, и, что самое важное, я хочу вам помочь.

У нее было предчувствие. Она и сама не знала – может, вследствие опыта, может, обучения, прошедшего под наблюдением хранителя, а может, нарастающая паранойя. Предчувствие, что она не ошиблась. Вильо уставилась на нее, потом тяжело вздохнула.

– Извини, – прошептала она почти со слезами. – Сама уже не знаю, кому могу доверять. Знаю, что ты хороший человек. Не обидишь Аласу. Волк, конечно же, рассказал тебе обо мне, и несмотря на это ты не высказала никакого отвращения.

Девушка нервно моргнула, и Вильо внезапно замолчала.

– О Велес, – застонала она. – Он не рассказал тебе!

Хранительница старалась сохранять спокойствие. Она знала, что не сможет никого защитить, если каждое упоминание имени Да Верна будет выбивать ее из равновесия, как вот сейчас.

– Нет, – буркнула она онемевшими губами. – Он не рассказал о вас, но можете рассказать мне сами.

Должно быть, она выглядела ужасно, потому что Вильо стало ее жаль.

– О нас? Нет, не о нас, обо мне, Венда, – она положила руку ей на плечо. – Ничего страшного. Боже сохрани, это не то, что ты подумала, я плохо выразилась. Просто… – Она нервно посмотрела на стоящего позади Лендава, который с любопытством изучал ее. – Он знал, что я… не знаю, безопасно ли тут об этом говорить, – заколебалась она. – Лучше зайдем в дом.

– Вы нелюдь, да? – знахарка избавила ее от мучения, и женщина замерла на полдороге, с рукою на щеколде. Растерянный взгляд сказал Венде, что предчувствие ее снова не обмануло. – Может, все-таки не будем маячить перед людьми.

Они вошли в идеально чистую избу, и хозяйка пригласила их сесть. Венда только покачала головой, она хотела как можно быстрее перейти к делу. Лендав оперся спиной на двери и с интересом озирался вокруг.

Вильо неудобно было сидеть самой, когда гости стояли, поэтому и она встала.

«Трое чудовищ и я, – подумала Венда, но внутренний голос насмешливо хмыкнул. – Нет, – поправила она, – просто четверо чудовищ».

– Боюсь, у нас не так много времени, – произнесла она. – Лендав и я должны присоединиться к поискам, иначе внимание людей снова вернется к вам, – Венда заметила, каким неуверенным взглядом Вильо посмотрела на парня. – Его не бойтесь, можете ему доверять. Он не выдаст вас, потому что и сам нелюдь.

Черные глаза женщины расширились от удивления и еще внимательней присмотрелась к парню. Венда в который раз с горечью подумала, как она должна распознавать нелюдей и чудовищ, если они друг друга не узнают.

– Кто ты? – спросила его женщина.

Лендав спокойно улыбнулся.

– Погодник, – ответил, блеснув белыми зубами. – А ты?





* * *


Та ночь, несколько лет назад, была теплой и ясной. Ночи в середине лета никогда не бывают черными, как смола, только темно-синими, и манят на свидания.

Костьян был тогда молодым и смелым, и судя по тому, что один бродил по темному лесу, не слишком умным. Он наслушался рассказов бабки про магические хороводы, которые лесные создания устраивают в новолуние на лугу, и после нескольких больших кружек меда посчитал, что проверить, сколько правды в бабушкиных байках, будет хорошей идеей.

Еще до того, как вылезти из кустов, до него донесся звонкий девичий смех и звуки веселой забавы. Не зная, то ли его воображение выкидывает фортели, то ли излишек меда ударил в голову, он осторожно раздвинул ветки и замер с открытым ртом.

Бабушкины сказки оказались правдивыми. Перед его глазами на расстоянии вытянутой руки в кругу танцевали обнаженные девушки, державшиеся за руки, одна краше другой. Они весело пели, смеялись, все прекрасные, стройные, грациозные, и слюна потекла у Костьяна по бороде. Их единственной одеждой были длинные, по самые ягодицы, волосы, переливающиеся то красным, то зеленым, в танце струящиеся по алебастровой коже, словно живущие собственной жизнью. У большинства были тонкие, как у стрекозы, крылья, достающие от колен до макушки головы.

Вместе с крылатыми вилами, лесными богинками, веселились и обычные русалки с пустыми глазами, а сбоку, хлопая в ладони, вторили их песням водяные с зеленой кожей и вечным ожиданием утопленника.

Скрытый деревьями, парень глаз не мог отвести от прекрасных девушек, а больше всего его привлекла высокая, гибкая, как молодая тростинка, вила с иссиня-черными волосами. Он следил за ней глазами, и такой она казалась счастливой, такой очаровательной, что он хотел выскочить из кустов, схватить ее и потащить в дом. Ее сладкий голос звучал у него в ушах, а все остальные магические существа казались сплошным фоном, на котором его чаровница сияла, словно королева ночи. Он смотрел и не мог насмотреться, а время текло, как во сне.

Они спели все песни и вволю наигрались, затем девушки обменялись красноречивыми взглядами и одна за другой начали скидывать крылья, словно они были рубашками. Потом с веселым визгом и заливистым смехом побежали вместе с русалками и водяными созданиями в озеро, плескаться в теплой темной воде среди камышей.

Бабка Костьяна рассказывала старую легенду про купающихся богинок и храбром золотоволосом парне, который себе в жены похитил одну из них. Их сыновья выросли великим охотниками, а дочери – прекрасными девами, и были они счастливы до конца своих дней.

Костьян известен был тем, что сначала слушал сердце, а лишь потом разум, и, хотя золотоволосым он не был, а только рыжим и конопатым, сразу решил, что черноволосая вила станет его женой. Внимательно оглядевшись, не смотрит ли кто в его сторону, он вылез из кустов и тихонько прокрался на луг, где богинка скинула свои крылья, а потом спрятал их в кустах.

Занятые плесканием в озере, эти создания даже не заметили, что кто-то наблюдает за их играми. Лишь на рассвете, когда небо на восходе зарумянилось, русалки и водяные нырнули в озеро, а прекрасные девы вышли на берег, облепленные мокрыми прядями цветных волос. Одна за другой они надевали крылья и, порхая в первых солнечных лучах, поднимались над землей и улетали в сторону леса.

Наконец ушли все и на лугу осталась только черноволосая красотка, с волнением на лице ищущая свои крылья. Она искала их там, где оставила, и не могла найти.


Она не показалась удивленной, когда Костьян, наконец, вышел из-за деревьев. Большие, черные, бездонные как пропасть глаза вилы смотрели на него с вековой мудростью, контрастирующей с молодостью лица.

– Ты спрятал мои крылья, – произнесла девушка нежным голосом, в котором звучал шум горного ручья.

– Спрятал, – подтвердил Костьян, подходя ближе и пожирая ее пламенеющим взглядом. – Теперь ты должна стать моей женой.

Она склонила голову набок и грустно улыбнулась.

– Должна, – согласилась она и посмотрела в сторону встающего из-за горных вершин солнца.

Когда лучи осветили ее грациозную фигуру, волосы потеряли чернильный блеск и стали просто черными. Острые уши закруглились, а кожа утратила внутреннее сияние. В мгновение ока богинка превратилась в девушку, необычайно красивую, но уже не магическую, и слабая улыбка карминовых губ была в равной степени как грустной, так и обещающей.

Однако для Костьяна она осталась самым прекрасным созданием, какое он встречал в жизни, и так как он не был человеком плохим, а только не слишком ответственным, он решил, что сделает для своей вилы все, чтобы она была счастлива среди людей.

– Идем, я отведу тебя в деревню! – он схватил ее руку. – Скажу, что нашел тебя на тракте и что на тебя напали разбойники. Ты знаешь, кто такие разбойники?

– Знаю, – спокойно ответила она, покоряясь судьбе. – Я знаю ваш мир очень хорошо.

– Прекрасно, – обрадовался он. – А как мне тебя называть?

– Ты не сможешь выговорить мое имя.

Он задумался, но не было ничего проще, чем дать ей новое обычное имя.

– В таком случае, – сказал он через минуту, – будешь Вильо.

Она пожала плечами и легко кивнула. Костьян осторожно взял ее лицо в свои ладони, глядя на нее мечтательным, влюбленным взглядом.

– Ты будешь со мной счастлива, моя Вильо! – улыбнулся он. – Вот увидишь!





* * *


– И вы были? – спросила Венда холодней, чем намеревалась.

Женщина, нежно улыбнувшись, пожала плечами.

– Человеческая жизнь трудна, но она была. Костьян очень старался, хотя моя природа не дает о себе забыть. Единственным настоящим счастьем стала для меня Аласа, но и эта радость постоянно омрачена страхом, – она скривилась. – Костьян мечтал о сыновьях-охотниках, а получил дочь-вещунью. Он боится ее, но все еще не хочет меня отпустить.

Венда смерила своих собеседников хмурым взглядом. Замечательный результат всего за несколько дней. Стригой, утопленник, погодник, вила, вещунья, волкар… а не прошло и полугода, как она стала хранительницей.

– Вы хотите уйти и оставить Аласу одну, зная, что крестьяне ее могут обидеть? – спросила она, стараясь не злиться. – Это не похоже на вас.

– Я попрошу волка, чтобы стал ее опекуном, – неуверенно ответила Вильо. – Он обещал помочь.

– Но это будет трудно сделать, – фыркнула девушка, борясь с болью от воспоминаний о Да Верне. – Он вам уже не поможет. Он умер.

Вильо замерла от потрясения.

Крылья вилы, билось в голове у Венды, крылья вилы, Да Верн что-то говорил об этом…

Когда она вспомнила, то улыбнулась.

– Я знаю, где Костьян спрятал ваши крылья, – заявила она. – Хорошо спрятал и очень при этом рисковал. Он вас действительно любил.

– Где они?

– Ну, нет! – девушка стала серьезной. – Я всегда относилась к вам с пониманием, но сейчас мы сделаем по-моему или никак. Расскажите мне, что случилось с Костьяном, у меня предчувствие, что вы приложили к этому руку. Потом отведете меня к нему, а я взамен вас не выдам и дальше буду прикрывать перед людьми. Только это могу обещать.

– А крылья? – хмуро спросила вила, опуская плечи.

– Вы получите их, но не сегодня. Аласа еще слишком маленькая, отец ее боится, а я не могу взять ее под опеку, зная, что через неделю или две какое-то чудовище может меня убить. Отдам крылья только тогда, когда буду видеть, что она справится без вас, например… когда выйдет замуж.

Вильо посмотрела на девочку, сидящую на лавочке и слушающую разговор взрослых. Она подняла на мать большие голубые, полные страха и непонимания глаза. Она знала, что решается ее судьба, но не до конца понимала, в чем проблема. Она была похожа на отца, не слишком красивая, но ясная, искренняя и чистая, словно гладкая поверхность озера. Вильо почувствовала угрызения совести и, сдерживая слезы, присела и прижала девочку к себе. Как она могла даже подумать, чтобы оставить ее одну, если не могла представить себе, как расстаться с ней на полдня?

– Не плачьте, – мягко произнесла хранительница, когда по щекам вилы потекли слезы. – У вас будет несколько лет с дочерью, или вы не этого хотели? Я обещала, что у вас будет все время этого мира. Прошу, не отказывайтесь от него так опрометчиво.

Вила грустно улыбнулась. Расчувствовавшись, она погладила малышку по рыжей головке.

– Нет, я не из-за жалости, только… – она тихо вздохнула, и ее губы задрожали. – Я словно потерялась. Я не знаю, кто я. Живу как человек, но тоска по сородичам так мучает!