Иди и жди морозов

Атра резко развернулась.

– Дерьмо это, а не измена! – прорычала она. – Я не заключала с вами никаких договоров, вы сами навязали. Я не хотела этого ребенка и никогда вас не просила, чтобы вы кого-нибудь из-за меня убивали. Он ни в чем не виноват! – Она махнула рукой в сторону стоящего за ее спиной Люса. – Вы развлекались со мной, и это было приятно, но вы испортили мне жизнь, поэтому я не собираюсь с вами больше разговаривать. Конец. Идем, Люс.

Она развернулась и, потянув мужа за рукав, быстрым шагом направилась через грязь к светлому проему дверей.

Призраки проводили их яростными взглядами.

«Пожалеешь, зеленоглазая… – Угроза повисла в воздухе. – Ни один смертный не станет для тебя важнее нас».

Атра втолкнула парня в дом и с треском закрыла двери, отгораживаясь от красных глаз чудовищ. Она тяжело опустилась на лавку, чувствуя, как ребенок пинает ее ребра без остановки. Она скривилась, хватаясь за живот.

Атра подняла глаза и наткнулась на сердитый взгляд Люса. Он стоял под стеной и выглядел так, словно хотел пробить дыру в стене, только чтобы быть от нее подальше.

– Ну чего? – гаркнула она.

Она сложила руки на груди, хмуря брови.

– «Ну чего»?! – рявкнул он, впервые за долгое время. – Тебе не кажется, что ты должна мне кое-что объяснить?! Ребенок… этих чудовищ? Ты не посчитала нужным сказать мне, что путалась с демонами? Я думал, этот ребенок мой!

Он кинул еще с десяток проклятий, которые она не слышала от него никогда в жизни. Атра даже не представляла, что он может ругаться. Она вздохнула, чувствуя, что силы покидают ее. Она бы должна была злиться и кричать, что это не его собачье дело. Но когда он смотрел на нее как побитая собака, она чувствовала, что у нее нет сил. Она была измученная, больная и уставшая. И уже не могла нести это бремя в одиночку.

Единственное, чего она боялась, что Люс ничего не поймет, проклянет ее и выгонит из дома, из деревни, из долины. И она потеряет того единственного человека, на кого еще могла рассчитывать.

Она с удивлением поняла, что его мнение ее действительно волнует.

– Ну хорошо, я это заслужила, – сказала она с гримасой горечи. Она подняла на мужа красивые зеленые глаза. – Я сделала что-то плохое. И мне нужна помощь.





* * *


Когда Люс узнал правду, он хотел бежать к хранительнице за помощью, но Атра не разрешила. То ли это от страха перед самосудом деревни, то ли из-за гордости, неважно. Венда так ничего и не знала еще в течение нескольких недель. Даже когда приходила к ним в гости в новый дом, чтобы принести амулет с пожеланием счастья, они не обмолвились ни словом.

Если бы хранительница не была такой задумчивой и поглощенной своими делами, возможно, она бы заметила нервозность Люса и предостерегающие взгляды, которые бросала на него жена. К сожалению, все силы она сосредоточила на том, чтобы найти волчьего бога, и как хранительница допустила ошибку.

Как оказалось позже, ошибку совершили все трое.

Зима в этом году пришла раньше. Старики говорят, что после жаркого лета всегда приходит суровая зима, и обещают, что этот прогноз сбудется и теперь.

До Коляды оставался еще месяц, когда в один вечер воздух пронзил легкий мороз и закружились первые снежинки. Сначала редкие и несмелые, но с каждым часом их будет становиться все больше, и они занесут грязь тонким белым покровом.

План возвращения Да Верна к жизни поглотил Венду до такой степени, что она уже несколько минут стояла возле окна и не сразу заметила это неожиданное изменение погоды. Она почувствовала нарастающее в глубине души волнение. Может, Синие Воды в этом году замерзнут сами?

Она не могла рассчитывать на такое совпадение. Волкары исчезли более ста лет назад, и с той поры суровых зим много было. Чтобы замерзло целое море, нужно что-то большее, чем морозы в Горах Севера.

Потребуется что-то магическое.

Вмешательство Серого Владыки.

О непосредственном общении с богами Венда знала немного. Она умела приносить жертвы, возносить молитвы и читать знаки, но с богами волкаров разговаривать ее не научили. Она изучила книгу хранителя несколько раз. Могла даже некоторые фрагменты прочитать наизусть, но информация, которую нашла, была скупа и ненадежна. Хранитель или не знал ничего конкретного, или не хотел раскрывать эти знания. Или просто не забирался в мыслях так далеко, сосредотачиваясь на обучении Венды и завлечении последнего волкара в западню.

Владыке Леса он посвятил едва ли одну страницу записей, ссылаясь на легенды, которые люди в долине рассказывают в течение многих лет. Также было короткое описание какого-то ритуала, однако без информации о его цели. Девушка не знала, вызовет ли с его помощью Владыку Леса или защитит себя от него. А может, это было что-то совершенно другое.

Про волчьего бога в долине говорили немного. Люди боялись даже называть его имя, чтобы, как они утверждали, не призвать его из леса. Она знала, что, в отличие от людских богов, он ступал по земле в облике белого волка, а не человека. По своей природе он был недружелюбен к людям. Те, кто встречал его в лесу, обычно погибали и были не в состоянии о нем рассказать. Он появлялся ночью, чаще – зимой в полнолуние. Напускал своих волков на потерявшихся путников и плохо охраняемых животных.

Так, по крайней мере, они рассказывали детям. Венда жалела, что не говорила на эту тему с Да Верном, когда была возможность. И если он действительно когда-нибудь его видел, она не была уверена, сказал бы он ей правду.

Есть одна особа, которую она могла спросить – ведьма под скалой. Но стоило Венде только подумать про нее, как все внутри восставало. После последней встречи она была уверена, что старуха не захочет ей помочь.

Иногда, беспомощно мечась по избе, знахарка понимала, как она в своей решимости становится похожа на Ярела, и не могла сказать, где пролегает граница между решимостью и безумием.

Заметит ли она, что переступила ее?

В тот первый морозный вечер она решила, что пришло время действовать. Она не могла ни вычитать что-то новое в книге, ни придумать новый план.

Она надела толстое шерстяное платье, повесила на шею амулет в виде четырех рук бога, вытянутых в четыре стороны света, собрала сверток с необходимыми для ритуала вещами и накинула на плечи красный плащ с капюшоном.

Если она сегодня встретится с богом, то представится ему как хранительница. И ребенок Эллениале.

Когда она вышла из избы, подул холодный ветер. Она плотнее закуталась в плащ и накинула на голову капюшон. Подняла факел повыше, чтобы он не слепил ее, вздохнула, собираясь с духом. Мороз превращал ее дыхание в пар.


Чтобы согреться, она двинулась быстрым шагом. Свежий снег сиял в темноте так ярко, что даже в лесу она легко находила дорогу к руинам замка. Теплая одежда сковывала движения, но хорошо выполняла свою роль, поэтому скоро девушке стало жарко, и она сняла капюшон.

Ни один ночной хищник не отважился встать у нее на пути. Она проскочила низкие ворота старого замка и вышла во двор, заваленный запорошенными снегом рухнувшими стенами. Тут казалось так спокойно и тихо, что легко можно было забыть, что это за место. Венда редко бывала здесь с тех пор, как перестала пасти корову на лугу. Сейчас ее затопила волна воспоминаний.

Первый разговор с Да Верном, когда он казался ей кровожадным чудовищем. Тут, возле пролома, заходящее солнце осветило его большую фигуру в тот вечер, когда она вызвала его только для того, чтобы хотя бы на минуту прогнать одиночество после смерти Имира.

Слезы наполнили ее глаза, поэтому она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Не время вешать нос. После недель поисков и мучений наступила решающая ночь.

Да Верн должен вернуться. И не важно, какую жертву потребует в обмен на это волчий бог.

Она подошла к плоскому камню, который всегда считала частью стола из столовой волкаров. Он был маленьким и слегка покатым, чтобы за ним восседали все жившие в замке волки, если они вообще использовали что-то похожее на стол.

Венда развернула сверток и кровью вола, наспех добытой у Ларса, нарисовала на камне простой узор из книги хранителя. Уложила внутри нарисованного знака клок волчьей шерсти, смешанный с ее волосами.

Намазала виски мазью из белены и бузины. Подожгла небольшую щепку от заткнутого между камнями факела и прикрыла глаза.

– Велес, позаботься обо мне, – прошептала она. – Мой господин, Род, дай мне сил.

Она глубоко вдохнула, открыла глаза и подожгла клубок шерсти и волос.

Пламя внезапно вспыхнуло, создавая неестественный порыв ветра, который бросил девушке пыль в глаза и погасил факел, разнося вокруг удушающую вонь.

Венда удивленно отступила, потирая глаза. Когда она вновь смогла видеть, то заметила, что бычья кровь на каменном столе блестела ярко-красным.

Посредине знака стоял огромный волк. Его белая густая шерсть светилась собственным светом. Голубые глаза пристально смотрели на девушку, ледяной взгляд напоминал снега Синих Вод и замерзшее море.

Знахарка силой воли удержалась от падения на колени, таким древним и величественным казался Владыка Леса. Она держалась ради богов, которым служила, но колени сами подогнулись под горящим взглядом божества.

Воцарилась угнетающая тишина, словно появление волка отсекло их от реального мира. Перепуганная девушка не знала, что сказать. Все красноречивые слова, которые она подготовила у себя в голове, вылетели оттуда вместе с дерзостью и отвагой, оставляя только покорность и первобытный страх перед волками.

Прошло много времени… Слова ворвались в ее мозг, словно хруст трескающегося под лапами льда.

«Много времени прошло с тех пор, как в последний раз кто-то из вас меня вызывал».

Она заморгала, стараясь взять себя в руки.

– Знаю, – ответила она, слегка кивнув головой. – Спасибо, что пришел.

«У меня не было иного выхода, – с неохотой прошипел он. – Ты использовала ahente».

Она растерянно кивнула. Ведь она и понятия не имела, что использовала и насколько это было обязательным.

«Чего ты хочешь? – спросил волк с тенью презрения в голосе. – Власти? Конечно. Вы всегда хотите власти…»

– Нет.

«Тогда богатства».

– Нет, – отрицала она, стараясь успокоить сердце, что колотилось в груди, как сумасшедшее.

«Тогда чего?» – удивился волк с оттенком отвращения, словно разговор с человеком доставлял ему неудобство.

– Жизни! – ответила Венда. – Хочу жизнь одного из твоих детей. Хочу, чтобы ты привел его из-за Синих Вод.

Бог волкаров открыл пасть, словно насмехаясь, и девушка снова утратила уверенность в себе.

«Истинно, – задумчиво прорычал волк, – неожиданная просьба из уст человеческой дочери… Ведь когда замерзнут Синие Воды, твои собратья задрожат от страха».

– Нет! Прошу только за одного волкара, не за всех.

А поскольку все легенды учили, каким осторожным нужно быть, озвучивая пожелания, она добавила для уточнения:

– Хочу, чтобы ты привел из-за Синих Вод только одного Да Верна, того, кто был последним из твоих детей и кто умер этим летом, защищая меня. Хочу, чтобы никто другой не вернулся из-за Синих Вод вместе с ним. Только он.

Она замолчала, а волк перестал улыбаться. Голубые глаза смотрели на нее с интересом, словно не понимая, как человеческая девочка осмелилась прийти к нему с такой просьбой.

Она выдержала этот взгляд. С трудом.

«Как смеешь ты приходить с таким ко мне, смертная? Кто тебе дал право вызывать бога в собственных интересах?»

– Ты, – ответила она. – Твое собственное пророчество привело меня сюда. – И пока он ошеломленно молчал, добавила: – Я – ребенок Эллениале, которая сто лет назад уничтожила волкаров и была тобой проклята. Я – та кровь, что пришла к тебе каяться и просить, чтобы ты вернул то, что совершила моя мать. Как ты и предсказал, я стою сегодня перед тобой и умоляю. Сделай так, чтобы море замерзло!

Только она закончила говорить, в ее голове раздался хриплый, язвительный смех, звенящий, как колокол, и трескучий, как первый мороз.