Игра без правил. Как я была секретным агентом и как меня предал Белый дом

Ударив по рукам с новым начальником, я вышла из его кабинета и направилась прямиком вниз, на подземный уровень нового здания штаб-квартиры. Мой стол стоял под большим сводом без единого окна, здесь же располагались еще сто с чем-то рабочих мест, отделенных друг от друга тонкими, обтянутыми тканью перегородками. Повсюду на столах, полу и в длинных «коридорах» возвышались кипы бумаг и папок. Ходила шутка, что многим кабинетам серьезно угрожают канцелярские вши. Особенно жутко выглядел маленький кабинет руководителя контрразведывательных операций нашего отдела — помещение с отдельной дверью, одно из немногих по периметру нашего подвала. Горы бумаг загромождали там все пространство, располагаясь на полу, столе, маленьком диване и книжных полках. На столе отчаянно балансировала над пропастью кофейная чашка, водруженная на средних размеров утес из документов. Беспорядок полнейший! Коллега, напоминавший своей бородой Санта-Клауса, уверял, что при необходимости может отыскать в этих завалах любую бумажку, но, учитывая всю серьезность возложенной на него ответственности — защищать операции отдела от внешнего вмешательства, — мне подобные методы делопроизводства эффективными не казались. Оглядев подвальное пространство, я заметила в одном из свободных углов несколько воздушных шариков. Судя по всему, кто-то устраивал вечеринку, а до уборки руки не дошли. Тут и там с потолка свисали флаги Ирана, Ирака, Северной Кореи и других государств-изгоев. Здесь мне и предстояло обосноваться.

Я разыскала своего нового начальника, педантичного человека со светлыми волосами и в очках с проволочной оправой, который раньше занимал разные посты в нашей ближневосточной резидентуре, и представилась. Он тепло приветствовал меня и повел знакомиться с коллегами, трудившимися в своих отсеках. Болтая с новыми сослуживцами, я начала понимать (и даже немного ужаснулась своему открытию), что «настоящими» оперативниками среди присутствующих, кроме меня, были только двое. Мы прошли подготовку на «Ферме», а остальные в жизни не встречались с агентами и не написали ни одного разведдонесения с места событий. Тем не менее в обязанности группы входило выявление ХХХХХХХ лиц и организаций, приобретавших компоненты для создания оружия массового уничтожения и занимавшихся соответствующими исследованиями, а также разработка операций, с помощью которых мы могли бы проникать в ХХХХХХХ сети предположительно развиваемых ядерных программ. Массовое сокращение профессиональных оперативных кадров в середине 1990-х годов теперь давало о себе знать. Перед нами стояла серьезная задача, но группа, призванная ее выполнить, была малочисленной, неопытной и слабой.

Я обустроилась в своем «скворечнике»: передвинула монитор компьютера, зеленый телефон для «защищенных» звонков, черный аппарат для «несекретных» вызовов и прикрепила календарь. Старалась выглядеть занятой и погруженной в работу, хотя и без доступа к компьютерной сети. В Конторе ничего не менялось: технической службе требовалось около недели для установки защищенного от перехвата и расшифровки данных компьютера любому сотруднику, независимо от ранга, а без компьютера делать было нечего. Ознакомилась с некоторыми документами, оставленными на моем столе. Минут пятнадцать спокойно просматривала их и только потом поняла, что никто не дергает меня за юбку, не требует внимания. Не нужно успокаивать плачущего малыша, одновременно пытаясь развлечь другого. Не надо с бешеной скоростью дочитывать абзац, опасаясь, что любой шум может обернуться бедой. Меня вообще никто не беспокоил. При желании я могла даже выпить еще одну чашку кофе.

Я открыла верхнюю папку в стопке старых, толстых, запыленных оранжевых подшивок, сложенных на моем столе. Все они были набиты тонкими шуршащими листами кальки, напоминающей копировальную бумагу, какую использовали в семидесятых, когда печатали «под копирку» на пишущей машинке. В некоторых подшивках хранилось всего несколько бумаг, в других — два-три тома. Это были личные дела ХХХХХХ, которые, вероятно, могли прояснить, что происходит с программами Саддама Хусейна по разработке вооружений в Ираке. Просматривая те немногие материалы, которыми мы располагали, я все больше приходила в уныние. Ясно как день, что ХХХХХХХ нужно работать быстро, активно и изобретательно, если мы хотим расширить агентурную базу и предоставить руководству США достоверные разведданные. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

К счастью, в оперативной деятельности мне как раз больше всего нравилось находить искусные способы выхода на потенциального агента. Как только мы определялись с объектом, перед нами вставала задача подступиться к нему. Часто ли он бывает в одном и том же клубе? Кто его родственники? На какой улице по вечерам выгуливает собаку? Только установив контакт, можно приступать к выяснению, что движет объектом, и создавать условия для достижения конечной цели — вербовки. ХХХХХХХХХХХ ранее ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ наш резидент сокрушался по поводу неспособности оперативников подступиться к одному влиятельному, но продажному политику, который, по нашим сведениям, имел связи с террористами. Изучив объект, мы выяснили, что одно время он крутил роман со своей секретаршей, «серой мышкой», и вероломно бросил ее. Предполагалось, что, найдя подход к ней и убедив ее работать на нас, мы получим ценную информацию и, возможно, прямой доступ к его делам. Проведя обычное детективное расследование, я обнаружила, что секретарша три раза в неделю занималась аэробикой в местном спортзале. На следующий день я потела рядом с ней и втиралась в доверие. В конце концов мои труды увенчались успехом — ее завербовали. Именно такие эпизоды и делают операции захватывающими.

Я энергично принялась за работу, и в течение следующих нескольких месяцев мое подразделение приложило массу усилий, чтобы убедить резидентов ЦРУ по всему миру повнимательнее присмотреться к ХХХХХХХ в их поле зрения. Есть ли в ваших странах бизнесмены, занимающиеся высокотехнологичными материалами, которые могут быть использованы в ХХХХХХХ программах по разработке ОМУ? Есть ли у них на примете ХХХХХХХХХХ, работающие в областях, которые могут иметь отношение к ОМУ? Возможно, близкий родственник высокопоставленного чиновника ХХХХХХХХХХХХ проживает за рубежом? Наш отдел начинал с нуля, наработок практически не было, и поэтому в надежде запустить результативную операцию или добыть стоящие разведданные мы не гнушались заглядывать в каждый темный угол. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ резиденты на местах зачастую отвечали на наши запросы об ХХХХХХ объектах вяло или, хуже того, не реагировали вообще. Но были и такие объекты, заниматься которыми следовало безотлагательно, и нашему маленькому подразделению ХХХХХХХ в составе ОБР приходилось отчаянно бороться, чтобы быть услышанным среди гула других желающих привлечь внимание и средства.

Мы стремились побудить взаимодействующие с нами иностранные спецслужбы к объединению сил против ХХХХХХХ. Союзники — так для краткости называли в Управлении разведки других стран — были готовы в любую минуту вступить в бой. Традиционно ЦРУ относилось к взаимодействию с ними как к неизбежному злу, особенно во времена холодной войны. Работали с ними неохотно — проводили специальные тренинги, если те об этом просили, иногда одаривали их какой-нибудь технической примочкой ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. На этом наша забота и вклад в поддержание добрососедских и взаимовыгодных отношений заканчивались. ЦРУ по-прежнему предпочитало проводить операции самостоятельно и не слишком доверяло союзникам, но с появлением отделов по борьбе с терроризмом и распространением ОМУ прежний баланс сил претерпел существенные изменения. Цели и объекты, преследуемые обоими отделами, не ограничивались одним государством, областью или ведомством конкретного регионального отдела Управления. Кроме того, АТЦ и ОБР охотились на тех же врагов, что и коллеги из иностранных разведок. В результате за последние годы ЦРУ значительно расширило сотрудничество со спецслужбами дружественных стран: теперь принято считать, что совместные операции серьезно увеличивают эффективность нашей борьбы против «плохих парней». ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

Наши старания и просьбы к коллегам в итоге принесли желаемые плоды. Молодая ХХХХХХХ женщина из ХХХХХХХХХ семьи среднего класса, занятая в области высоких технологий в ХХХХХХ в одной из европейских стран. Ее квалификация и опыт касались той сферы, которая непосредственно интересовала ОБР, кроме того, мы сделали ценное открытие: ее ХХХХХХ научный руководитель ХХХХХХХХХХХ занимал высокую должность и был весьма уважаемым ученым, подозреваемым в участии в ХХХХХХХХХ секретном военном проекте. Сообщив союзнику о наших успехах ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ, мы разработали операцию для ее вербовки. Мне предстояло организовать ее встречу с ХХХХХХХ таким образом, чтобы она ни на минуту не заподозрила, что ею занимается ЦРУ.

После массированного обмена телеграммами ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ мы сошлись на следующей легенде: он представится ХХХХХХХ человеком, который прочитал ее статью в малоизвестном научном журнале. ХХХХХХХХХ был знаком с узкоспециальной сферой научных интересов нашего объекта и в целом мог поддержать разговор. Возможно, она, чувствуя себя одиноко в чужой стране, поддастся на лесть ХХХХХХХ, а возможно, также и на его способность обсуждать с ней ту загадочную область, которой она занимается, с изрядной мерой уверенности и компетентности. Во время нескольких встреч за ужином ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ он объяснил ей необходимость держать все в секрете, и она согласилась. Замысел состоял в том, что ее «задания» станут со временем исключительно конфиденциальными и мы сможем прощупать, что ей известно о работе ее ХХХХХХ руководителя ХХХХХХХХХ. Операции никогда не обходятся без трудностей — разница только в их масштабах. На сей раз нашей главной головной болью оказалась виза для объекта. Срок ее действия истекал через несколько месяцев, а новую нельзя было получить автоматически. При обычных обстоятельствах ее быстро отправили бы обратно в ХХХХХХХ. Но, вернись она домой, наша операция завершилась бы, не успев начаться. В результате я провела не один час, умоляя моего ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ «решить» проблему с визой, чтобы мы могли продолжить нашу многообещающую операцию без помех, а не сворачивать ее раньше срока. Через несколько недель проволочек и обещаний обо всем позаботиться союзник все-таки пошел нам навстречу.

Особый интерес ХХХХХХХХХ представляли глобальные сети Ирака по поставке ОМУ и материалов для его изготовления. Несмотря на высокообразованные научные кадры, иракцы не располагали собственной базой, необходимой для создания ядерного, химического или биологического оружия. Поэтому иракские чиновники или их доверенные лица постоянно приобретали в Европе и Азии все комплектующие: от футерованных стеклом резервуаров для приготовления начинки биологического оружия до специальных измерителей ускорения. Сделанное в США оборудование, как правило, считалось более желанным, но его было труднее получить из-за жестких санкций. Конечно, иракцы понимали, что за ними пристально следят разведслужбы, и потому постоянно меняли названия компаний или представителей подозреваемых организаций-поставщиков. Они вели «игру в наперстки» на самом высоком уровне, и многие сотрудники ЦРУ только тем и занимались, что пытались разобраться, кто есть кто. Сведения, которые нам удавалось собрать, оказывались полезными, но ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ нарушители умудрялись все время держаться на шаг впереди нас. Вдобавок ко всем трудностям и разочарованиям мы выяснили, что многие закупочные организации девяносто пять процентов заказов получали на совершенно законных основаниях и только пять процентов приходились на нелегальные поставки. Мы проследили тысячи сделок, и нити от каждой тянулись через несколько стран, при этом каждый получатель менял «конечного потребителя», чтобы отвести внимание от основного заказчика, которому и предназначался товар, — какой-нибудь лаборатории в Багдаде. Другой закон выявления объекта, будь то террористы или поставщики ОМУ, гласит: «Следуй за деньгами!» Однако иракцы придумали изобретательные способы финансовых расчетов, скрывающие настоящего плательщика или получателя средств, и, к сожалению, успешно ими пользовались. Порой, когда объект вроде был у нас в руках и мы собирались перейти в наступление, он исчезал, как мираж. По счастью, в нашем отделе работало несколько молодых, увлеченных и талантливых наводчиков, которые ежедневно прочесывали сотни страниц разведывательных донесений, выстраивая сложные схемы местонахождений товара, продавцов и покупателей. Наши операции благодаря этим преданным делу сотрудникам неизменно проходили успешнее, чем это было бы без их участия.

Теперь, когда я пишу эти строки в 2007 году, четыре года спустя после вторжения в Ирак, когда имеются подтверждения манипуляций с разведданными и провалов разведки накануне войны, легко поддаться ревизионистской идее, что все данные о наличии ОМУ в Ираке были сфабрикованы. И хотя нельзя отрицать, что войну спровоцировали влиятельные идеологи, которым она была нужна для подтверждения их геополитических теорий, и что разведывательному сообществу не хватило здравомыслия в суждениях весной и летом 2002 года, тем не менее Ирак эпохи правления жестокого диктатора Саддама Хусейна, безусловно, являлся опасным государством-изгоем, попиравшим международные договоры и соглашения ради собственного превосходства в регионе. Провокации Ирака настораживали не только разведсообщество США. Центр исследования проблем нераспространения (www.cns.miis.edu) — общественная, негосударственная исследовательская организация, занимающаяся подготовкой следующего поколения экспертов по вопросам нераспространения, — тоже бил тревогу. Вот выдержки из их отчета за 2001 год, посвященного состоянию иракских программ по разработке ОМУ:





Ядерное оружие


• При наличии достаточного количества урана или плутония, приобретенного на черном рынке, Ирак мог создать ядерное оружие.

• При отсутствии сдерживающих факторов мог в течение нескольких лет получить продукты расщепления атома, пригодные для производства оружия в промышленных масштабах.

• Занимается тайными закупками специального оборудования для создания ядерного оружия.

• Располагает большим штатом опытных ученых-ядерщиков и технических специалистов.

• Имеет в своем распоряжении чертежи для создания ядерного оружия и, возможно, обладает необходимыми комплектующими и программным обеспечением.

• Неоднократно нарушал свои обязательства по ДНЯО,[17] ратифицированного Ираком 29 октября 1969 года.

• Неоднократно нарушал свои обязательства по резолюции 687 Совета Безопасности ООН,[18] согласно которой все иракские ядерные резервы должны быть уничтожены.

• До воздушных атак сил коалиции и действий по разоружению, предпринятых ЮНСКОМ, в Ираке с 1972 года действовала обширная программа по созданию ядерного оружия, со штатом из 10 тысяч сотрудников и рассчитанным на несколько лет бюджетом в размере примерно 10 миллиардов долларов.

• В 1990 году Ирак запустил ускоренную секретную программу по использованию реакторного топлива, находящегося в поле действия гарантий МАГАТЭ,[19] в производстве ядерного оружия.

• Рассматривал две возможности доставки ядерного оружия: использование немодифицированной баллистической ракеты «Аль-Хусейн» с дальностью действия 300 км или производство ее модификации с дальностью действия 650 км.

• По имеющимся сведениям, в 1987 году Ирак провел испытания радиоактивной бомбы.





Биологическое оружие


• Возможно, по-прежнему имеет в своем распоряжении запасы биологического оружия (БО), в том числе более 150 авиабомб «R-400» и 25 или более баллистических ракет «Аль-Хусейн» со специальными боеголовками химического/биологического типа.

• Возможно, по-прежнему имеет в своем распоряжении распылители биологического оружия для истребителей «Мираж» F-1.

• Возможно, по-прежнему имеет в своем распоряжении передвижные производственные установки для производства «сухих» боевых биологических агентов (с большим сроком годности и приспособленных для рассеивания).

• Не отчитался за 17 метрических тонн питательной среды для культивирования бактериологических средств.

• Возможно, владеет вирусом натуральной оспы; перед войной в Персидском заливе тестировал вирус оспы верблюдов.

• Обладает техническими специалистами и оборудованием для возобновления производства спор возбудителя сибирской язвы Bacillus anthracis (антракс), ботулинического токсина, афлатоксина и Clostridium perfangens (возбудителя газовой гангрены).

• Во время войны в Персидском заливе 1990–1991 годов подготовил биологические боеприпасы для доставки к цели посредством баллистических ракет или авиации, в том числе возбудителем сибирской язвы Bacillus anthracis была заряжена боеголовка баллистической ракеты «Аль-Хусейн» и авиабомбы «R-400».

• Проводил исследование рассеивания БО, используя беспилотные летательные аппараты.


• Неоднократно нарушал взятые на себя обязательства по резолюции 687 Совета Безопасности ООН, согласно которой все иракские запасы бактериологического оружия должны быть уничтожены.





Химическое оружие


• Возможно, по-прежнему имеет в своем распоряжении запасы химического оружия (ХО), в том числе 25 или более баллистических ракет «Аль-Хусейн» со специальными боеголовками химического/биологического типа, 2000 авиабомб, 15–25 тысяч ракет и 15 тысяч артиллерийских снарядов.

• Предположительно располагает значительными запасами прекурсоров химических веществ для производства сотен тонн иприта (горчичный газ), «Ви-Экс» и других отравляющих веществ нервно-паралитического действия.

• Восстанавливает разрушенные американскими бомбардировками объекты для производства ХО, ранее имевшие двойное назначение.

• По-прежнему имеет в своем распоряжении технических специалистов с опытом и квалификацией, достаточными для возобновления в течение нескольких месяцев программ по производству ХО.

• Неоднократно использовал ХО против иракских курдов в 1988 году, а также против Ирана в 1983–1988 годах во время ирано-иракской войны.

• Обширный арсенал ХО, в том числе 38537 боеприпасов, 690 тонн отравляющих веществ и более 3000 тонн прекурсоров химических веществ для производства ХО, уничтожен ЮНСКОМ.

• Неоднократно нарушал взятые на себя обязательства по резолюции 687 Совета Безопасности ООН, согласно которой все иракские бактериологические резервы должны быть уничтожены.

• Не подписал Конвенцию о запрете химического оружия.[20]





Баллистические ракеты


• Возможно, по-прежнему имеет в своем распоряжении несколько ракет «Аль-Хусейн» (модифицированная «Скад-Б») с дальностью действия 650 километров и полезной нагрузкой 500 килограммов.

• Возможно, по-прежнему располагает комплектующими для нескольких десятков ракет «Скад-Б» и «Аль-Хусейн», а также ракетными двигателями для «Скад» собственного производства.

• Поддерживает тайную закупочную сеть для ввоза ракетных комплектующих.

• Восстанавливает объекты для производства ракет, разрушенные в 1998 году в ходе американских бомбардировок.

• Возможно, владеет несколькими сотнями тонн топлива для ракет типа «Скад».

• При отсутствии сдерживающих факторов способен возобновить производство ракет «Аль-Хусейн»; в течение пяти лет способен разработать ракеты дальностью 3000 километров, в течение 15 лет — межконтинентальные баллистические ракеты.

• В ходе ирано-иракской войны произвел запуск 331 ракеты «Скад-Б» для ударов по Ирану и 189 ракет «Аль-Хусейн» для ударов по иранским городам во время «войны городов» 1988 года.

• Разрабатывает «Абабиль-100» с дальностью 150 км и полезной нагрузкой 300 кг, проводит летные испытания «Аль-Самуд» с дальностью 140 км и полезной нагрузкой 300 кг, производит «Абабиль-50» с дальностью 50 км и полезной нагрузкой 95 кг.



Учитывая непредсказуемость и беспощадность Саддама Хусейна даже по отношению к невинным соотечественникам, при одном взгляде на эти суровые длинные списки кровь стыла в жилах.

Задолго до того, как споры о том, стоит ли начинать войну с Ираком, приняли чрезвычайно политизированный характер и разделили нацию на сторонников и противников боевых действий, те из нас, кто зарабатывал на жизнь отслеживанием распространения ОМУ, считали Ирак опасным и коварным противником. Многие дружественные ЦРУ разведслужбы по всему миру собирали доказательства того, что Ирак пытается приобрести материалы для использования в программах производства ОМУ. Грандиозная головоломка, в которой удалось правильно собрать вместе лишь несколько частей. Но хуже всего то, что никто из нас понятия не имел, как должна выглядеть картинка в итоге. Попытки ЦРУ составить более внятное представление об иракских возможностях неизменно заканчивались крахом. Причина тому — обилие объектов «двойного назначения»: имеется в виду специализированное высокотехнологичное оборудование для разных видов промышленного производства, которое может служить вполне законным целям и в то же время быть использовано для производства ОМУ. Для ввоза материалов требовалась экспортная лицензия, но под предлогом их применения во вполне мирных отраслях Ирак и другие государства-изгои сплошь и рядом шли в обход международных нормативных актов и получали желаемое. Поиски существенно осложнялись еще и тем, что отслеживаемый груз перевозили из одной страны в другую, прежде чем он оказывался у конечного заказчика. В каждом промежуточном пункте груз прикрывала новая бюрократическая завеса. Это сводило на нет все меры по контролю над экспортом. Иракцы настойчиво добивались намеченных целей и хорошо знали, как обходить препятствия, чинимые международным сообществом. Естественно, это приводило в ярость сотрудников ЦРУ.

Подразделению ОБР по Ираку ХХХХХХХХХХХХХХХХХ предстояло продумать и организовать операции по сбору достоверных разведданных о предполагаемых иракских программах по производству ОМУ. За это отвечали аналитики Разведывательного директората, работавшие в Центре по контролю над вооружениями и нераспространению ОМУ. Около семисот занятых в этом Центре сотрудников просеивали «сырые» донесения и складывали части мозаики воедино. Учитывая хитроумные меры по дезинформации, предпринимаемые Ираком, задача была не из легких. Но мы, профессиональные разведчики, не собирались сдаваться.

Вернувшись в Контору, я столкнулась с трудностями, знакомыми каждой работающей матери, то есть необходимостью разрываться между домом и службой. С одной стороны, я осознавала, что в один прекрасный момент мне понадобится сорваться с места и отправиться в другую точку земного шара для улаживания разногласия с коллегами из иностранной разведки или получения устного отчета у особо важного ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ. С другой стороны, мне, как матери, хотелось проводить больше времени с близнецами. Не для того я завела детей, чтобы их воспитывал кто-то другой. Воевать на два фронта было тяжко, иногда до смешного. Если дела не могли подождать до понедельника, в субботу я ехала на работу и брала детей с собой — другого выхода не было. Я решала, сколько денег предложить потенциальному агенту, и одновременно передавала цветные карандаши дочке, сидевшей под столом. Просто смех и грех. Методом проб и ошибок я уяснила, что, если дать Саманте бумагу и маркеры, а Тревору что-нибудь вкусное, полчаса спокойствия гарантировано, — за это время можно было подготовить телеграммы резидентам. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ за рубежом, бо́льшая часть коллег женского пола соглашались с тем, что нам всем не помешала бы «жена» — кто-то, кто мог бы взять на себя домашние хлопоты, пока мы сосредоточенно работали. Сейчас обязанности жены исполняла я — и я же работала. Перед отъездом на Ближний Восток на встречу с дружественной разведкой я оставляла детям тщательно упакованные подарочки-безделушки, чтобы они открыли их, когда меня уже не будет дома. Писала записки, чтобы мама читала их детям. Она гостила у нас и помогала по хозяйству, пока я разъезжала по командировкам. Я надеялась: дети понимают, что мамочка скоро вернется. Но стоило мне усесться в такси, которое должно было доставить меня в аэропорт, как я тут же переключалась и в уме повторяла аргументы, адресованные иностранным коллегам. Вероятно, кому-то такая жизнь покажется странной, но нас она устраивала, и мы были счастливы.

Как-то летом, когда близнецы уже легли спать, у нас с Джо выдалось несколько свободных минут, пока мы сами без задних ног не рухнули в кровать. Мы обсуждали планы на будущее. Нам нравилась идея отправиться за границу, когда дети немного подрастут и пойдут в детский сад. Я бы вернулась к работе на полную ставку, может, даже на хорошей руководящей должности ХХХХХХХХХХХХ. Джо, ушедший из Госдепартамента в 1998 году после двадцати трех лет службы, затеял свой международный консалтинговый бизнес и добился его процветания. Он считал, что вполне сможет вести дела из-за рубежа. Будущее рисовалось нам в радужном свете.





Глава 7

Поездка в Нигер




ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ я собрала шесть высокопоставленных разведчиков с Ближнего Востока в оборудованном по последнему слову техники конференц-зале в старой части здания штаб-квартиры. Они прибыли в Вашингтон для обсуждения представлявших взаимный интерес оперативных вопросов и развития и без того давнего сотрудничества между нашими службами. Представив первого докладчика и еще раз проверив повестку дня, я пообещала вернуться позже к началу совместного заседания с сотрудниками ОБР. Коллеги всем остались довольны. Единственный вопрос, который их волновал: можно ли здесь курить. У меня была запланирована еще масса других встреч, поэтому я поспешно их покинула. ХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ