Икабог

– Извини, Беззаботс, но мне кажется, что ты не годишься для военной службы. И если ты прислушаешься к совету лорда Треплоу...

– Спасибо, что уделили мне время, майор, – пробормотал Берт. – Извините за беспокойство.

Он низко поклонился и вышел из комнаты стражи.

Как только за Бертом закрылась дверь, он бросился к выходу со всех ног. Юноша чувствовал себя так, будто его унизили и высмеяли. Узнав, что на самом деле думает о нём его учительница, он решил больше не возвращаться в школу. В это время его мама обычно уходила на дворцовую кухню печь разные вкусности, поэтому Берт помчался домой, не обращая внимания на горожан, которые стояли у своих домов и о чём-то беседовали, держа в руках конверты.

Когда юноша вбежал в дом, он обнаружил, что госпожа Беззаботс стоит на кухне и читает какое-то письмо.

– Берт? – воскликнула она, удивлённая внезапным появлением сына. – Ты почему дома, а не в школе?

– У меня зубы заболели, – с ходу придумал Берт.

– Ах ты, бедняжка... Сынок, тут пришло письмо от кузена Гарольда. Он говорит, что беспокоится, как бы не потерять свою таверну – ту самую, с чудесными номерами для гостей, которую он построил буквально на пустом месте! Он спрашивает меня, не могла бы я помочь ему найти работу при дворе. Не понимаю, что могло случиться... Гарольд говорит, что их семья скоро останется без куска хлеба!

– Так, может, это из-за Икабога? – спросил Берт. – Цинандал – самый близкий к Торфяндии город. Люди, скорее всего, больше не заезжают в таверну на ночь, потому что боятся встретить по пути чудовище.

– Да-да, – кивнула обеспокоенная госпожа Беззаботс, – очень похоже на то... Батюшки, я уже опоздала на работу! – Бросив на стол письмо кузена Гарольда, она взглянула на Берта и добавила: – Солнышко, капни гвоздичным маслом на этот зуб – и боль как рукой снимет!

С этими словами она чмокнула сына в щёку и выбежала из дома.

Когда дверь за мамой закрылась, Берт заскочил в спальню, бросился на кровать ничком и разревелся от гнева и бессилия.

Тем временем жители столицы понемногу начали волноваться и злиться. Эклервилльцы наконец узнали, что их родственники на севере настолько обеднели, что им уже нечего есть и негде жить. Когда в ту ночь лорд Никчэм вернулся в Эклервилль, он обнаружил, что в городе назревают серьёзные волнения.



Глава 40. Берт находит улику





Услышав, что почтовый дилижанс смог прорваться в Эклервилль, Никчэм схватил тяжёлый деревянный табурет и со злости швырнул его в майора Саранча. Саранч, который был гораздо сильнее Никчэма, легко отбил табурет рукой и схватился за рукоять меча. Несколько долгих мгновений они стояли оскалившись друг напротив друга в полутьме караулки; Треплоу и шпионы глазели на них, раскрыв рты от изумления.

– Сегодня вечером отправишь отряд Чёрных Давителей на окраину Эклервилля, чтобы изобразить набег на столицу, – чуть успокоившись, приказал Никчэм Саранчу. – Этих людей надо запугать! Они должны понимать, что налог обязательно нужно платить, а если их родственники и испытывают нужду, то из-за Икабога, а не из-за меня и не из-за короля. Иди и исправляй свою промашку!

Взбешённый майор выскочил из комнаты, представляя, что он сделал бы с Никчэмом, если бы его оставили наедине с лордом минут на десять.

– А вы, – повернулся Никчэм к шпионам, – завтра доложите мне, как майор Саранч справился со своим поручением. Если в городе по-прежнему будут шептаться о голоде и безденежье, то майору придётся поближе познакомиться с темницей.

Настала ночь. Чёрные Давители майора Саранча подождали, пока столица заснёт, а затем отправились организовывать первый набег Икабога на Эклервилль. Для этого они выбрали домик на самом краю города, стоявший чуть в стороне от соседних домов. Самые лучшие взломщики отряда пробрались в дом и, как ни больно об этом говорить, убили его хозяйку – маленькую старушку, которая с успехом занималась научными исследованиями: она написала несколько книг о рыбах, обитающих в реке Разливине, и снабдила их очень красивыми иллюстрациями. Как только её тело увезли, чтобы закопать где-нибудь подальше, бойцы отряда притащили четыре самые лучшие лапы, вырезанные господином Паркеттом, и начали ими топтаться вокруг старушкиного дома. Ещё они разнесли вдребезги всю мебель и разбили все аквариумы, и бедные рыбки погибли.

На следующее утро шпионы Никчэма доложили, что план, похоже, сработал. Эклервилль, к которому так долго не рисковал приближаться грозный Икабог, в конце концов подвергся нападению. Со временем Чёрные Давители хорошо научились вытаптывать землю и выбивать двери так, как будто это сделало огромное чудовище, а с помощью острых металлических инструментов они мастерски изображали следы зубов, поэтому жители Эклервилля, толпившиеся вокруг дома погибшей старушки, полностью поверили в то, что им рассказали.

Берт Беззаботс оставался на месте происшествия даже после того, как его мать ушла готовить ужин. Пытаясь рассмотреть во всех подробностях жуткие следы ног и зубов, юноша представлял себе, что сделает с исчадием ада, погубившим его отца. О, как же он хотел отомстить!

Когда юноша убедился, что запомнил каждую чёрточку отпечатков, он наконец отправился домой, ощущая в душе холодную ярость. Запершись в спальне, он снял с каминной полки медаль отца за исключительную храбрость, проявленную в битве со смертоносным Икабогом, и крошечную медаль, которую ему вручил король после драки с Дейзи Паркетт. При виде маленькой медали юношу охватила грусть: он так и не нашёл себе такого хорошего друга, как Дейзи, после её отъезда в Прудпрудинию. Впрочем, подумал Берт, нет худа без добра: теперь этот злобный Икабог до Паркеттов точно не доберётся.

Ему на глаза навернулись злые слёзы. Он так хотел стать бойцом Противоикабогской Бригады! Он знал, что будет хорошим солдатом. Он даже согласился бы погибнуть в бою! Конечно, мама очень расстроилась бы, узнав, что Икабог растерзал не только её мужа, но и сына, но, с другой стороны, Берт стал бы героем – таким же, как и его отец!

Погружённый в мысли о мести и славе, Берт решил поменять медали местами, но меньшая выскользнула из пальцев и закатилась под кровать. Берт лёг на пол и попытался её достать, но у него ничего не получилось. Он всё глубже залезал под кровать, извиваясь всем телом, пока наконец не нащупал медаль в самом дальнем углу. Рядом с ней лежало что-то колючее; попало оно туда, скорее всего, очень давно, потому что успело покрыться пылью и паутиной.

Вытащив из-под кровати и медаль, и колючий предмет, Берт сел и начал отряхиваться от пыли, заодно осматривая новое приобретение.

В слабом свете свечи он увидел крошечную, мастерски вырезанную ногу Икабога – последний кусок игрушки, которую сделал много лет назад господин Паркетт. Берт думал, что сжёг тогда всё до последней щепки, но эта нога, наверное, залетела под кровать, когда он бил по Икабогу кочергой.

Сначала он решил бросить её в камин, но внезапно заметил кое-что интересное. Поднеся деревянную ногу к глазам, юноша начал внимательно её изучать.



Глава 41. План госпожи Беззаботс





– Мама... – позвал Берт.

Госпожа Беззаботс сидела за кухонным столом, штопала дырку в одном из свитеров Берта и время от времени останавливалась, чтобы вытереть слёзы. Услышав, что их соседка погибла от зубов Икабога, женщина вспомнила ту страшную ночь, когда она узнала о смерти майора Беззаботса, когда увидела тело, лежащее в Голубой гостиной, когда целовала холодную руку мужа, свисавшую из-под знамени Раздолья...

– Мама, посмотри, – сказал Берт каким-то неестественным голосом и положил перед ней крошечную деревянную ногу, найденную под кроватью.

Госпожа Беззаботс поправила очки, в которых она обычно шила при свечах, взяла ногу и начала её осматривать со всех сторон.


– Да ведь это от той маленькой игрушки, которая у тебя была, – заметила она. – От твоего игрушечного Ика...

И тут госпожа Беззаботс запнулась на полуслове. Глядя на резную ногу, она вспомнила чудовищные следы на мягкой земле вокруг дома их старой соседки, тело которой так и не нашли. Хотя следы, понятное дело, были намного больше, очертания ступни, чешуйки и длинные когти были в точности такими же, да и пальцы были разведены одинаково.

В течение нескольких минут в комнате царила мёртвая тишина, которую нарушало лишь тихое потрескивание свечи. Госпожа Беззаботс вертела маленькую деревянную ногу в дрожащих пальцах.

В её голове словно открылась запертая ранее дверь – дверь, которую она очень долго держала закрытой и загораживала мебелью. С тех пор как умер её муж, госпожа Беззаботс отгоняла от себя любое сомнение или подозрение в отношении Икабога. Храня верность королю, доверяя Никчэму, она была искренне убеждена в том, что люди, утверждавшие, что Икабога не существует, были предателями.

Но теперь неприятные воспоминания, которые она прежде пыталась выкинуть из головы, захлестнули её. Она вспомнила, как рассказала служанке об изменнических словах господина Паркетта, а затем увидела лакея Шипоуни, который подслушивал, затаившись в тени. Она вспомнила, что вскоре после этого Паркетты исчезли. Она вспомнила о маленькой девочке, игравшей в одном из старых платьев Дейзи Паркетт, и о бандалоре, который, по словам девочки, подарили её брату в тот же день. Она подумала о голодающем кузене Гарольде и о том, что за последние несколько месяцев с севера совсем не было писем – это заметили все соседи. Она также подумала о внезапном исчезновении леди Эсланды, которое многих обескуражило. Эти странные события, как и множество других, понемногу укладывались в голове госпожи Беззаботс, рассматривавшей маленькую деревянную ножку, пока наконец не сложились в чудовищную картину, которая напугала её гораздо больше, чем Икабог. Что же на самом деле случилось с её мужем на том самом болоте? Почему ей не разрешили заглянуть под флаг Раздолья, которым было укрыто его тело? Ужасные мысли роились в её голове, словно осы. Когда госпожа Беззаботс повернулась к сыну, она прочла на его лице те же подозрения.

– Король не может быть с ними в сговоре, – прошептала она. – Не может. Он хороший человек.

Госпожа Беззаботс не смогла бы отказаться от своей веры в доброту короля Фреда Бесстрашного, даже если бы ей пришлось разувериться во всём остальном. Он всегда прекрасно относился и к ней, и к Берту.

Она отложила в сторону наполовину заштопанный свитер Берта и встала, крепко сжимая в руке маленькую деревянную ногу.

– Я пойду к королю, – сказала она. Ещё никогда юноша не видел на её лице такого решительного выражения.

– Прямо сейчас? – спросил Берт, покосившись в сторону тёмного окна.

– Сегодня вечером хотя бы есть шанс, что никого из этих лордов не будет рядом с ним, – пожала плечами госпожа Беззаботс. – Он меня примет. Я всегда была его любимицей.

– Я тоже пойду с тобой! – воскликнул юноша. Его охватило странное предчувствие.

– Нет, – отрезала госпожа Беззаботс. Она подошла к Берту, положила руку ему на плечо и заглянула сыну в глаза. – Послушай меня: если я не вернусь из дворца через час – беги из Эклервилля. Отправляйся на север, в Цинандал, найди кузена Гарольда и расскажи ему всё.

– Но ведь... – начал Берт, внезапно испугавшись.

– Обещай сейчас же, что убежишь, если я не вернусь через час! – перебила его госпожа Беззаботс, гневно поджав губы.

– Я... хорошо, я убегу, – сдался Берт. Когда юноша представлял себе, как погибнет героической смертью, он не думал о том, как сильно это расстроит мать, но сейчас у него самого мурашки побежали по спине. – Мамочка...

Она нежно обняла его.

– Ты умный мальчик. Никогда не забывай, что ты – сын солдата. И кондитера.

Госпожа Беззаботс быстро подошла к двери, надела туфли, улыбнулась на прощанье Берту – и выскользнула в ночь.



Глава 42. За портьерой





В кухню госпожа Беззаботс вошла со двора; сейчас там было темно и пусто. Двигаясь на цыпочках, женщина внимательно осмотрела все уголки, проверяя, нет ли где лакея Шипоуни, который любил прятаться в тени. Затем госпожа Беззаботс медленно и осторожно двинулась в сторону королевских покоев. В руке она сжимала маленькую ногу Икабога — так сильно, что острые деревянные когти впивались ей в ладонь.

Наконец она добралась до коридора, ведущего в покои Фреда, и двинулась вперёд по красной ковровой дорожке. Из-за королевской двери слышался смех. Госпожа Беззаботс правильно догадалась, что королю не сообщили о набеге Икабога на окраину Эклервилля. Она была уверена, что Фред не стал бы смеяться, если бы услышал о таком. Было ясно, что у короля кто-то сидит, а ей хотелось застать Фреда одного. Но пока женщина стояла перед входом, размышляя о том, как лучше всего поступить, дверь перед ней внезапно отворилась.

Тихо ахнув, госпожа Беззаботс нырнула за длинную бархатную портьеру, стараясь её не всколыхнуть. Из двери вышли Никчэм и Треплоу, смеясь и перешучиваясь на ходу (они приходили к королю пожелать спокойной ночи).

— Обалденная шутка, ваше величество, — расплылся Треплоу в широченной улыбке, повернувшись к двери. — Я так смеялся, что у меня аж панталоны треснули!

— Вас, ваше величество, можно с полным правом называть «король Фред Юморист!» — хихикнул Никчэм.

Госпожа Беззаботс задержала дыхание и попыталась втянуть живот. Через мгновение она услышала, как дверь покоев Фреда закрылась. Оба лорда словно по команде перестали смеяться и помрачнели.

— Редкостный идиот, — тихо отметил Треплоу.

— У него вместо мозгов брынзбургский сыр, — пробормотал Никчэм.

— Может, всё-таки сможешь завтра его поразвлекать? — недовольным голосом спросил Треплоу.

— Я буду занят со сборщиками налогов часов до трёх, — задумчиво протянул Никчэм. — Но если...

Оба лорда вдруг умолкли, их шаги затихли. Госпожа Беззаботс по-прежнему боялась дышать; она даже закрыла глаза, молясь, чтобы портьера не топырилась.

— Ладно, спокойной ночи, — послышался голос Треплоу.

— И тебе тоже, — ответил Никчэм.

Подождав ещё несколько мгновений, госпожа Беззаботс начала медленно выдыхать. Её сердце билось, как сумасшедшее. Всё вроде было в порядке, лорды собрались расходиться по спальням... хотя постойте, а почему она не слышит звука их шагов?