Икабог

Не успела женщина набрать воздуха в лёгкие, как портьеру рванули в сторону. Прежде чем госпожа Беззаботс успела закричать, лапища Треплоу зажала ей рот, а Никчэм схватил её за руки. Лорды вытащили госпожу Беззаботс из её укрытия и потащили вниз по ближайшей лестнице. Женщина пыталась кричать, однако толстые пальцы Треплоу словно прилипли к губам; она яростно извивалась, но никак не могла освободиться. Наконец её втолкнули в ту же Голубую гостиную, где она целовала руку покойного мужа.

— Не вздумай кричать, — предупредил её Никчэм, вытаскивая короткий кинжал, который он носил даже внутри дворца, — иначе королю придётся искать нового кондитера.

Убедившись, что госпожа Беззаботс его поняла, лорд жестом приказал приятелю отпустить её. Женщина сразу же со всхлипом втянула в себя воздух: широкая ладонь Треплоу мешала ей дышать, и она чуть не потеряла сознание.

— Портьера ничуть не скрывала ваших очертаний, госпожа кондитер, — усмехнулся Никчэм. — Ну и что вы делали так близко от королевских покоев после того, как из кухни все разошлись?

Разумеется, госпожа Беззаботс могла бы выдумать какой-нибудь фальшивый предлог: к примеру, она могла сказать, что хотела узнать у короля Фреда, какие пироги ей печь на завтра, но она знала, что лорды ей не поверят. Вместо этого она протянула вперёд руку с деревянной ножкой Икабога и разжала пальцы.

— Я знаю всё про ваши делишки, — тихо произнесла она.

Оба лорда подошли ближе и уставились на её ладонь. Перед ними лежала крошечная, но абсолютно точная копия огромных ног, которыми орудовали Чёрные Давители. Никчэм и Треплоу переглянулись между собой, а затем посмотрели на госпожу Беззаботс. От этого зрелища у женщины перехватило дух; в голове у неё билась одна-единственная мысль: «Беги, Берт, беги!».



Глава 43. Берт и стражник





Свеча, горевшая в подсвечнике на столе, понемногу оплывала. Берт следил глазами, как минутная стрелка медленно ползёт по циферблату. Он постоянно твердил себе, что мама скоро вернётся домой. В любую минуту она войдёт, возьмёт в руки недоштопанный свитер и расскажет, как король её принял.

Берт готов был на всё, чтобы минутная стрелка замедлила ход, однако она, казалось, даже ускорилась. Вот уже осталось четыре минуты. Три. Две.

Берт встал, подошёл к окну и начал вглядываться в тёмную улицу. Сначала он посмотрел налево, затем направо: мамы нигде не было.

А это что? Его сердце радостно ёкнуло: он уловил какое-то движение на углу! Целых несколько секунд Берт был счастлив: он был уверен, что госпожа Беззаботс вот-вот шагнёт в круг лунного света, улыбаясь при виде его встревоженного лица.

Но тут он наконец разглядел человека, идущего в его сторону, и похолодел. К дому приближался майор Саранч в сопровождении четырёх здоровяков из Противоикабогской бригады; все они держали факелы.

Берт отскочил от окна, схватил со стола свитер и метнулся в спальню. Там он взял ботинки и медаль отца, отворил окно, вылез наружу и осторожно прикрыл за собой оконную раму. Как только он спрыгнул в огород, во входную дверь забарабанили кулаками, а затем юноша услышал грубый голос майора Саранча: «Пойди проверь чёрный ход».

Берт рухнул на землю рядом с грядкой свёклы. Стараясь двигаться как можно меньше, он начал натирать землёй свои светлые волосы, чтобы его не было видно в темноте.

Через опущенные веки он видел блики света: это солдат высоко поднял факел, пытаясь разглядеть, не спасается ли преступник бегством через чужие сады. Он так и не заметил Берта, который вовремя укрылся за листьями свёклы: в их длинных колышущихся тенях юношу было не отличить от груды земли.

– Здесь его точно не было! – крикнул солдат.

Раздался громкий треск; это Саранч сорвал с петель входную дверь, понял Берт. Он слышал, как солдаты открывают чуланы и шкафы. Юноша по-прежнему лежал на земле, боясь пошевелиться.

– Может, он слинял ещё до того, как его мамаша ушла во дворец?

– Надо обязательно его найти, – послышался хорошо знакомый рокочущий голос майора Саранча. – Он – сын первой жертвы Икабога. Если Берт Беззаботс начнёт трезвонить на всех перекрёстках, что никакого чудовища не было, то люди будут к нему прислушиваться. Рассредоточьтесь и ищите, он не мог далеко уйти. А когда поймаете – убейте. Какую-нибудь легенду состряпаем потом.

Деревянные половицы дома Беззаботсов заскрипели под тяжёлыми шагами солдат. Берт молча лежал распластавшись на земле и слушал, как люди бегают туда-сюда по улице. Затем в какой-то момент ему почудился хладнокровный голос, который скомандовал: «Вперёд!».

Берт надел на шею медаль отца, натянул на себя так и не зашитый свитер, схватил ботинки и пополз прочь. Добравшись до соседнего забора, юноша сделал подкоп и с трудом в него протиснулся, извиваясь всем телом. Он продолжал ползти, пока не добрался до булыжной мостовой, но и там до него доносились голоса солдат: люди Саранча стучались в двери соседей, обыскивали их дома, расспрашивали людей, не ли видели они Берта Беззаботса, сына королевского кондитера (при этом его упоминали как опасного изменника).

Взяв в руку ещё одну горсть земли, Берт размазал её по лицу и поднялся на ноги. Согнувшись в три погибели, он пересёк улицу и бросился к тёмному входу дома напротив. Мимо как раз пробегал солдат, но Берт был таким грязным, что на фоне двери его не было видно. Когда солдат скрылся из виду, юноша начал перебегать от дома к дому, по пути прячась в разных укромных уголках. Ботинки он по-прежнему держал в руках. Городские ворота были уже совсем близко, но тут он заметил часового. Придумывать какой-либо план было некогда, поэтому юноша просто спрятался за статую короля Ричарда Праведного, тем более что к караульному как раз подбежал Саранч в сопровождении одного из солдат.

– Ты видел здесь Берта Беззаботса?

– Это, небось, сын кондитерши? – спокойно поинтересовался стражник – пожилой мужчина с жёсткой седой бородой.

Саранч схватил караульного за грудки и несколько раз тряхнул его, словно волкодав кролика.

– Ну разумеется, сын кондитерши! Ты пропускал его через эти ворота? Отвечай!

– Нет, не пропускал, – помотал головой стражник. – А что такого сделал этот мальчик, что вы за ним гоняетесь такой толпой?

– Он предатель! – прорычал Саранч. – И я лично пристрелю любого, кто ему поможет, понял?

– Понял, – кивнул стражник.

Саранч отпустил его и вновь куда-то побежал; его спутник поспешил за ним. Отблески от удаляющихся факелов плясали по стенам, понемногу растворяясь в окружающей темноте.

Стражник поправил форму и покачал головой. Некоторое время Берт медлил, сознавая, что неудача может стоить ему жизни, но затем всё-таки выполз из своего укрытия. На нём был такой толстый слой земли, что караульный заметил его и вскрикнул от ужаса лишь в тот момент, когда рядом с ним в лунном свете блеснули глаза юноши.

– Пожалуйста, не выдавайте меня... – горячо зашептал Берт. – Мне нужно уйти отсюда.

Из-под свитера он вытащил тяжёлую серебряную медаль отца, наспех счистил с неё землю и показал стражнику.

– Это настоящее серебро! Я отдам её вам, если вы меня выпустите и никому не будете обо мне рассказывать. Я не предатель! – с жаром воскликнул Берт. – Я никого не предавал, клянусь!


Мгновение-другое караульный смотрел на измазанного землёй Берта и наконец сказал:

– Оставь медаль себе, сынок.

После этих слов он чуть приоткрыл ворота.

– Спасибо! – выдохнул Берт, выскальзывая наружу.

– Придерживайся просёлочных дорог, – посоветовал стражник. – И никому не верь. Удачи тебе!



Глава 44. Госпожа Беззаботс не сдаётся





Как раз в то время, когда Берт убегал через городские ворота, госпожа Беззаботс входила в тюремную камеру; лорд Никчэм следовал за ней. Неподалёку кто-то пел гимн пронзительным надтреснутым голосом, причём так громко, что даже заглушал удары молотка, доносившиеся из той же камеры.

– А ну-ка, тихо! – взревел лорд, повернувшись к стене, из-за которой слышалось пение. Шум тут же смолк.

– Милорд, когда я закончу эту ногу, вы позволите мне увидеться с дочерью? – послышался голос, полный безнадёжности.

– Да увидишь, увидишь ты свою дочь, – простонал Никчэм, закатывая глаза. – А теперь помолчи, я хочу поговорить с твоей соседкой!

– Прежде чем вы начнёте меня допрашивать, милорд, – вставила госпожа Беззаботс, – я хотела бы обратить ваше внимание на пару моментов.

Никчэм и Треплоу во все глаза уставились на невысокую полненькую женщину. Никогда ещё заключённые не вели себя так гордо и не выказывали такого безразличия к тюремной сырости и холоду. Госпожа Беззаботс напомнила Никчэму леди Эсланду, которая до сих пор сидела взаперти в библиотеке и по-прежнему отказывалась выйти за него замуж. Он никогда не думал, что какая-то повариха может держаться так же величественно, как и придворная дама.

– Во-первых, – начала госпожа Беззаботс, – если вы меня убьёте, король об этом узнает, когда будет есть пирожные. Он наверняка заметит, что это не я их пекла.

– Это правда, – кивнул Никчэм с жестокой улыбкой на губах. – Но когда король узнает, что вас убил Икабог, ему просто придётся привыкнуть к другому кондитеру.

– Мой дом стоит возле самой дворцовой стены, – заметила госпожа Беззаботс. – У вас не получится изобразить нападение Икабога, не разбудив при этом всех соседей в окру́ге.

– Тоже мне затруднение, – пренебрежительно скривился Никчэм. – Мы скажем, что вы были так неосторожны, что отправились на ночную прогулку по берегу Разливины и дошли как раз до того места, куда Икабог ходил на водопой.

– Это могло бы сработать, если бы я не оставила кое-какие распоряжения на этот случай, – возразила госпожа Беззаботс, лихорадочно пытаясь что-то придумать на ходу. – Если пойдут слухи, что меня убил Икабог, то мой доверенный человек сделает то, о чём я его попросила, и тогда все обо всём узнают.

– Что за распоряжения и кому ты их оставила? – заинтересовался Треплоу.

– Думаю, своему сыну, – нахмурился Никчэм, – но мы его скоро схватим. Запомни, Треплоу: мы прикончим госпожу кондитера только после того, как убьём её сына, не раньше!

– Ну а пока этого не произошло, вы могли бы установить в этой камере печь и перенести сюда все мои кухонные инструменты, чтобы я могла продолжать готовить для короля, – предложила госпожа Беззаботс. Несмотря на беспечный вид, она с трудом заставляла себя говорить: дикий ужас охватывал её при одной мысли о том, что Берт может угодить в руки Никчэма.

– Хм... А почему бы и нет? – протянул Никчэм. – Ваши пирожные просто бесподобны, госпожа кондитер, мы все ими наслаждаемся. Вы можете продолжать готовить для короля, пока вашего сына не поймают.

– Хорошо, – кивнула госпожа Беззаботс, – но тогда мне понадобится помощь. Я предлагаю обучить несколько человек из других камер, чтобы они хотя бы взбивали яичные белки и выкладывали их на противни. Если согласитесь на моё предложение, то этих бедолаг придётся немного подкормить. Когда я сюда шла, то заметила, что некоторые узники худые, как скелеты. Если они и дальше будут голодать, то наверняка будут у меня воровать продукты, а я не могу этого допустить.

Она бегло осмотрела камеру и добавила:

– И ещё мне понадобятся несколько чистых одеял и удобная кровать. Мне надо хорошо высыпаться, чтобы готовить такие пирожные, которые любит король. У него скоро день рождения, и он будет ожидать чего-нибудь особенного.

Несколько мгновений Никчэм не отрывал от неё взгляда. Такой удивительной узницы в этих стенах ещё не бывало. В конце концов он не выдержал и спросил:

– Мадам, а разве вас не волнует, что вы с вашим ребёнком скоро умрёте?

Госпожа Беззаботс лишь пожала плечами.

– Ну что вам сказать... Первое, чему учат в кулинарной школе, – это то, что тесто подгорает или не пропекается даже у самых лучших мастеров. Обычно я в таких случаях говорю: закатайте рукава и начните делать что-то другое. Зачем жаловаться на то, что не можешь исправить?

Никчэм некоторое время обдумывал её слова, но так и не нашёл достойного ответа. Тогда он сделал знак Треплоу, и оба лорда покинули камеру, захлопнув за собой дверь.

Когда они ушли, госпожа Беззаботс перестала притворяться смелой и решительной и рухнула на жёсткую постель. Её трясло от пережитого страха. Некоторое время она даже думала, что у неё будет истерика.

Однако госпожа Беззаботс не смогла бы командовать королевской кухней в городе лучших кондитеров на свете, если бы не умела справляться с собственными чувствами. Набрав воздуха в грудь, она начала медленно выдыхать, чтобы успокоиться. Через некоторое время резкий голос по соседству снова затянул гимн королевства. Прижав ухо к стене, госпожа Беззаботс попыталась определить, откуда шум проникает в её камеру, и наконец обнаружила трещину возле самого потолка. Забравшись на кровать, женщина приблизила к щели лицо и тихо позвала:

– Дэн! Дэниел Паркетт! Я знаю, что это ты! Это Берта, Берта Беззаботс!

Но безрадостный голос не прерывался ни на миг. Госпожа Беззаботс опустилась на кровать, обхватила себя руками, закрыла глаза и от всего сердца начала молиться за Берта. Где бы мой сын ни был, думала она, пусть он будет в безопасности.