Икабог

Приход зимы ощущался и в приюте Мамаши Брюзги. Маленькие оборванцы, питавшиеся одним лишь капустным супом, понятное дело, кашляли сильнее и болели намного чаще, чем хорошо одетые и сытые дети из нормальных семей. Поэтому на небольшом кладбище за зданием приюта понемногу вырастали всё новые и новые могилки Джонов и Джейн, умерших из-за недостатка еды, тепла и любви. Ребят хоронили, не указывая настоящих имён, и оплакивали их только другие приютские дети.

Когда маленькие обитатели этого особняка начали умирать один за другим, Мамаша Брюзга отправила Джона-Молотилку на улицы Цинандала, чтобы тот привёл как можно больше бездомных детей: число людей в доме должно было совпадать с данными в документах. Инспекторы посещали приют по три раза в год; они проверяли, правильно ли хозяйка заведения указывает в отчётах, о скольких воспитанниках ей приходится заботиться. Детей она предпочитала выбирать постарше: они были выносливее малышей.

Благодаря золоту, которое Мамаша Брюзга получала за каждого ребёнка, её личные комнаты были чуть ли не самыми роскошными в Раздолье: перед пылающим камином стояли глубокие бархатные кресла, у кровати, застеленной мягкими шерстяными одеялами, лежали толстые шелковистые коврики. Её стол всегда был уставлен разными лакомствами и бутылками с самым вкусным вином. У голодных детей слюнки текли, когда в покои Мамаши Брюзги заносили мясные пироги из Беконстауна и брынзбургские сыры. Теперь хозяйка выходила из своих комнат только для того, чтобы поприветствовать инспекторов, а детьми командовал Джон-Молотилка.

На двух новых обитателей приюта Дейзи Паркетт вначале не обратила внимания: юноши были такими же грязными, как и все новички, и одеты были в такое же рваньё. День за днём Дейзи и Марта помогали выживать малышам, делились с ними последним куском хлеба. С тела Дейзи не сходили синяки от трости Джона-Молотилки: она часто закрывала собой маленького ребёнка, которого он собирался ударить. Когда юноши без всякого сопротивления согласились называться Джонами, Дейзи лишь презрительно скользнула по ним взглядом. Девушка представить себе не могла, что обоих приятелей как раз очень устраивает, что их настоящих имён никто не знает.

Через неделю после прибытия в приют Берта и Родерика Дейзи и её лучшая подруга Марта устроили тайную вечеринку по случаю дня рождения близняшек Хэтти Хопкинс. Самые маленькие дети иногда даже не знали, когда у них день рождения, поэтому Дейзи сама выбрала для Хопкинсов праздничную дату и следила за тем, чтобы в этот день им доставалось угощение – пусть даже всего лишь двойная порция капустного супа. Они с Мартой всегда говорили малышам, чтобы они не забывали свои настоящие имена, но при этом учили их называть друг друга только Джоном и Джейн, когда рядом находился Джон-Молотилка.

На этот раз Дейзи приготовила близнецам особое угощение: несколько дней назад ей удалось стащить из корзинки с продуктами для Мамаши Брюзги парочку настоящих эклервилльских пирожных. Сохранить их до дня рождения близнецов оказалось очень трудной задачей: запахи свежего теста и крема были очень соблазнительными, и Дейзи с трудом сдерживалась, чтобы самой их не съесть.

– Ох, какая вкуснота... – выдохнула малышка, утирая слёзы радости.

– Вкуснотища! – поддержал её брат.

– Их сделали в Эклервилле – нашей столице, – сообщила им Дейзи. Она пыталась учить маленьких детей тому, что сама помнила из своих школьных уроков, и часто описывала города, которые они никогда не видели. Марте тоже нравились рассказы подруги о Брынзбурге, Беконстауне и Эклервилле, потому что она тоже никогда нигде не бывала, кроме Торфяндии и приюта Мамаши Брюзги.

Близнецы уже подбирали последние крошки пирожных, когда в комнату ворвался Джон-Молотилка. Дейзи попыталась спрятать тарелку, на которой остались следы крема, но Джон успел её заметить.

– Ты опять воруешь еду, Уродина Джейн! – проревел он, приближаясь к Дейзи. Трость взлетела в воздух – но так и не опустилась: её удержала чья-то сильная рука. Это Берт прибежал на крик; увидев, что Джон-Молотилка загнал в угол худую девушку в латанном комбинезоне, юноша в последний момент перехватил трость.

– А ну не смей! – прорычал Берт, глядя в упор на Джона-Молотилку. В этот момент Дейзи в первый раз заметила, что у него эклервилльский выговор, но этот юноша так отличался от прежнего Берта, выглядел таким взрослым и решительным, что она его не узнала. Да и Берт, помнивший Дейзи ещё маленькой загорелой девочкой с каштановыми косичками, и представить себе не мог, что он уже когда-то встречал эту девушку с таким дерзким взглядом.

Джон-Молотилка попытался вырвать трость из хватки Берта, но тут на помощь другу пришёл Родерик. Между ними произошла короткая потасовка, в которой впервые на памяти детей Джон-Молотилка проиграл подчистую. Грозя приятелям самыми страшными карами, он выбежал из комнаты, утирая кровь из разбитой губы. Весть о том, что два новичка спасли Дейзи и близнецов и что Джон-Молотилка вынужден был позорно спасаться бегством, тут же облетела весь приют.

Тем же вечером, когда дети уже ложились спать, Берт и Дейзи столкнулись по лестнице и задержались, чтобы поговорить друг с другом. Оба чувствовали себя немного неловко.

– Спасибо за то, что вступился за меня, – улыбнулась Дейзи.

– Не за что, – отмахнулся юноша. – Он часто так лютует?

– Довольно часто, – сказала Дейзи, пожимая плечами. – Но зато близняшки получили свои пирожные. Я вам обоим очень благодарна.

На этот раз уже Берт разглядел что-то знакомое в очертаниях лица девушки и обратил внимание на эклервилльский акцент в её голосе. Затем он окинул взглядом древний, застиранный комбинезон, который Дейзи приходилось часто удлинять.

– Как тебя зовут? – поинтересовался он.

Дейзи оглянулась, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

– Дейзи, – шепнула она. – Но учти: когда рядом находится Джон-Молотилка, называй меня Джейн!

– Дейзи! – изумлённо выдохнул юноша. – Это же я – Берт Беззаботс!

Дейзи ахнула от удивления, и уже в следующее мгновение они бросились друг другу в объятия и заплакали. Ребята словно опять вернулись в детство, в те солнечные дни, когда играли вместе в дворцовом дворе, ещё до того, как умерла мать Дейзи и был убит отец Берта, когда Раздолье казалось им самым счастливым местом на свете...



Глава 49. Побег из приюта





Дети обычно оставались в приюте Мамаши Брюзги, пока не достигали совершеннолетия. С этого времени они считались взрослыми, золота за них больше не давали, и она выгоняла их на улицу. Джону-Молотилке хозяйка позволила остаться только потому, что он был ей полезен. А пока за детей платили деньги, Мамаша Брюзга следила за тем, чтобы ни один ребёнок не сбежал: все двери в доме были надёжно закрыты на замки и заперты на засовы. У одного лишь Джона-Молотилки были свои ключи. Как-то один мальчик попытался их украсть – и ему понадобился не один месяц, чтобы встать на ноги после жестокого избиения.

Дейзи и Марта знали, что придёт время, когда их выставят на улицу, но за себя они не так переживали: девушек больше волновало, что случится с малышами после их ухода. По прикидкам Берта и Родерика выходило, что им придётся покинуть приют примерно в одно время с их подругами, если не раньше. Ребята, понятное дело, не знали, висят ли до сих пор на стенах цинандальских домов объявления «Разыскивается преступник» с портретом Берта, но понимали, что их могли и не снять. Все четверо жили в страхе, что Мамаше Брюзге и Джону-Молотилке станет известно о живущем под крышей приюта беглеце, за которого платят целых сто золотых дукатов.

Теперь каждую ночь, когда другие дети уже спали, Берт, Дейзи, Марта и Родерик обсуждали всё происходящее. Каждый из них рассказывал о себе, а потом они пытались объединить эти рассказы в общую картину, чтобы понять, что творится в Раздолье. Эти встречи они проводили в единственном месте, куда ни разу не заглядывал Джон-Молотилка: в большом кухонном чулане, где хранилась капуста.

Родерик, в семье которого насмешки над торфяндцами были обычным делом, однажды вздумал пошутить над акцентом Марты, но Дейзи так яростно шикнула на него, что юноша больше ни разу себе такого не позволил.

Ребята сидели прямо на полу, среди кучек жёсткой и вонючей капусты, вокруг единственной свечи – словно у костра. Дейзи рассказала, как её похитили, Берт поделился своими подозрениями насчёт того, что его отец погиб в результате какого-то происшествия, а Родерик описал, как Чёрные Давители изображают нападения на горожан, чтобы заставить людей поверить в Икабога. Ещё он поведал друзьям о том, как перехватывают почту, как оба лорда крадут золото целыми сундуками и вывозят его из страны, а также о том, что уже многие сотни людей были убиты (или брошены в темницу, если Никчэм мог получить от них какую-то выгоду).

Однако каждый из юношей рассказал не всё. И вот о чём они умолчали.

Родерик давным-давно подозревал, что майора Беззаботса случайно застрелили на болоте, но он так и не признался в этом Берту: юноша боялся, как бы его друг не рассердился из-за того, что он столько времени скрывал правду.

А сам Берт был уверен, что именно господин Паркетт выреза́л огромные ноги, с помощью которых Чёрные Давители вершили свои чёрные дела, но Дейзи он об этом не сказал. Юноша считал, что господина Паркетта наверняка убили после окончания работы, и ему не хотелось давать Дейзи ложную надежду. Родерик не знал, кто мастерил ноги для Чёрных Давителей, поэтому Дейзи понятия не имела о том, что во всём этом мог быть замешан её отец.

– А как же солдаты из Противоикабогской бригады и Королевской гвардии? – спросила Дейзи Родерика во время очередной чуланной встречи. – Они участвуют в набегах?

– Думаю, кто-нибудь из них участвует, но совсем немногие, – пожал плечами Родерик. – В курсе всех дел только самые большие начальники: оба лорда и мой... и тот, кто заменил моего отца, – с трудом выдавил он из себя и умолк.

– Те солдаты, которые долго пробыли в Торфяндии, должны знать, что Икабога нет, – добавил Берт.


– А я вам говорю, что Икабог есть! – решительно возразила Марта.

Родерик даже не улыбнулся, хотя раньше наверняка бы засмеялся и отпустил какую-нибудь шуточку. Дейзи, как всегда, пропустила слова подруги мимо ушей, а Берт мягко заметил:

– Да я и сам в него верил, пока не узнал о том, что на самом деле происходит.

Наконец ребята разошлись по спальням, договорившись встретиться следующим вечером. Каждый из них горел желанием спасти страну, но все их замыслы каждый раз натыкались на главное препятствие: без оружия они никак не могли сражаться с Никчэмом и его армией.

Так прошла неделя. И вот однажды, когда девочки в очередной раз забрались в чулан, Берт по выражению их лиц понял, что случилось нечто плохое.

– Беда, – прошептала Дейзи, как только Марта закрыла за собой дверь. – Мы слышали, как Мамаша Брюзга и Джон-Молотилка беседовали перед сном. Сюда едет инспектор приютов; он будет здесь завтра днём.

Ребята встревоженно переглянулись. Нельзя было допустить, чтобы их опознали как двух беглецов.

– Нам надо уходить, – сказал Берт Родерику. – Прямо сейчас. Вместе мы сможем забрать ключи у Джона-Молотилки.

– О чём разговор... – протянул Родерик, сжимая и разжимая кулаки.

– Мы с Мартой идём с вами, – заявила Дейзи. – Мы уже даже план придумали.

– Что за план? – спросил Берт.

– Мы будем всем рассказывать, что идём на север, в войсковой лагерь в Торфяндии, – пояснила девушка. – Марта знает эти места, она будет показывать нам дорогу. Как только мы туда доберёмся, то перескажем солдатам всё, о чём нам сообщил Родерик: и о том, что никаких Икабогов не существует...

– Да с чего вы это взяли?! – возмущённо воскликнула Марта, но остальные ребята уже привычно не обратили на неё внимания.

–...и об убийствах, и о золоте, которое Никчэм и Треплоу выкачивают из страны. Мы не можем одолеть Никчэма в одиночку. Но ведь наверняка есть и честные солдаты, которые перестанут ему подчиняться и помогут нам вернуть старые времена!

– Это хороший план, – медленно сказал Берт, – но вам, девочки, нельзя идти с нами. Это может быть слишком опасно. Уходим только мы с Родериком.

– Нет, Берт, – возразила Дейзи; глаза её лихорадочно блестели. – Если мы уйдём вчетвером, то сможем рассказывать правду вдвое большему числу солдат. Пожалуйста, не надо спорить. Если ничего не изменится, то большинство детей в этом приюте до конца зимы окажется на кладбище на заднем дворе.

Хотя Берт и волновался, что Дейзи и Марта слишком слабы для такого путешествия, в конце концов он сдался:

– Ну ладно. Только обязательно прихватите с собой одеяла, потому что мы будем туда идти очень долго, а на улице не май месяц. А мы с Родди пока разберёмся с Джоном-Молотилкой.

После этих слов юноши направились в комнату Джона. Сражение вышло коротким, но жестоким. К счастью, за ужином Мамаша Брюзга выпила целых две бутылки вина, иначе все эти удары и крики наверняка разбудили бы её. Перед тем как запереть избитого и окровавленного Джона-Молотилку в его комнате, Родерик забрал у него сапоги, и ребята помчались к подругам, которые уже ждали их возле входной двери. Беглецам потребовалось целых пять минут на то, чтобы открыть все замки и снять с двери все цепочки.

Когда дверь отворилась, им в лицо ударил порыв ледяного ветра. Укутавшись в потёртые одеяла и в последний раз оглянувшись на приют, Дейзи, Берт, Марта и Родерик выскользнули на улицу и двинулись вперёд по дороге, ведущей в Торфяндию. С неба на них уже падали первые снежинки.



Глава 50. Зимние странствия





За всю историю Раздолья ещё никто не испытывал в дороге столько лишений, сколько выпало на долю этих четверых молодых людей на их пути в Торфяндию.

Королевство переживало самую суровую зиму за сто лет. Когда друзья вышли за околицу Цинандала и тёмные силуэты его домов растаяли в белой мгле, снег вдруг повалил густыми хлопьями, слепя глаза своей белизной. Тонкая залатанная одежда и рваные одеяла не могли защитить ребят от мороза, который всё время покусывал их крошечными, но острыми, как у волчонка, зубками.

Если бы не Марта, они обязательно заблудились бы, однако девушка хорошо знала местность к северу от Цинандала. Несмотря на пушистый снег, укрывавший всё вокруг, она узнавала и скалы самых причудливых очертаний, стоявшие на своих местах с начала времён, и старые деревья, на которые она любила залезать в детстве, и ветхие загоны для овец, когда-то принадлежавшие её соседям. Но чем дальше на север друзья забирались, тем сильнее сомневались, что им удастся выжить в этом кошмарном путешествии. Каждый из них ощущал непреодолимое желание остановиться, рухнуть на ледяную солому в каком-нибудь заброшенном сарае – и будь что будет.

На третью ночь Марта поняла, что цель похода уже близка: она уловила знакомый запах тины и солоноватой болотной воды. Впервые после тягот пути у друзей появилась робкая надежда, что всё получится: они во все глаза смотрели по сторонам, пытаясь разглядеть огоньки факелов и костров в солдатском лагере; им казалось, что сквозь завывания ветра слышатся голоса и звяканье лошадиной упряжи. Время от времени они действительно замечали вдалеке какие-то отсветы или слышали непонятный шум, но каждый раз оказывалось, что это лишь отражение лунного света в замёрзшей луже или скрип дерева под натиском вьюги.

Наконец они вышли к огромной болотистой равнине. Кое-где из воды торчали камни и пучки засохшей шелестящей травы. Никаких солдат на берегу болота не было.

Когда начались зимние бури, патрульные свернули лагерь и ушли в родные места. Их командир, который был втайне убеждён, что Икабог – это выдумка, не захотел выслуживаться перед лордом Никчэмом и решил, что не позволит своим людям замёрзнуть в этих болотах. Поэтому ещё пять дней назад он отдал приказ уходить на юг, и если бы не густой снег, быстро заметавший все следы, друзья заметили бы на земле отпечатки солдатских сапог, ведущие в обратную сторону.

– Смотрите! – внезапно воскликнул Родерик, указывая перед собой. – Они точно были здесь!

В снегу виднелся брошенный фургон: его колесо угодило в глубокую яму, и солдатам пришлось его бросить, потому что надвигалась снежная буря. Ребята подошли к фургону – и увидели, что он полон еды. Такие кушанья Берт, Дейзи и Родерик в последнее время видели лишь во сне, а Марта за всю жизнь не пробовала подобных деликатесов. Куча сливочных брынзбургских сыров, груды пирожных из Эклервилля, сосиски и пироги с олениной из Беконстауна – всё это изобилие предназначалось командиру и его солдатам, потому что в торфяндских болотах нельзя было добыть ничего съедобного.

Задубевшей от холода рукой Берт потянулся за пирогом, но смёрзшаяся еда была покрыта толстой коркой льда, и пальцы юноши лишь скользнули по гладкой поверхности.

Он повернул застывшее лицо с посиневшими от мороза губами в сторону Дейзи, Марты и Родерика. Никто из них не вымолвил ни слова. Их больше ничего не заботило. Они точно знали, что умрут от стужи на краю болота Икабога. Дейзи так замёрзла, что уснуть навсегда показалось ей прекрасной идеей. Она медленно опустилась в снег, уже почти не ощущая холода. Берт присел рядом с ней и обхватил девушку руками, чувствуя при этом странную сонливость. Марта прислонилась к Родерику, который попытался укрыть её своим одеялом. Сгрудившись вокруг фургона, все четверо вскоре забылись последним сном, и снег понемногу начал засыпать их тела под равнодушным светом восходящей луны.

А потом над ними заколыхалась громадная тень. Две огромные лапы, покрытые длинными зелёными волосами, похожими на побеги хвоща, потянулись к ребятам. Без малейшего усилия, словно младенцев, Икабог сграбастал их и понёс через болото.



Глава 51. Внутри пещеры