Икабог

Глава 62. Пророждение





И тут произошло несколько событий, причём почти одновременно, поэтому никто не смог бы увидеть всё сразу. Но я вам расскажу обо всём по порядку.

Пуля, выпущенная из пистолета лорда Треплоу, стремительно приближалась к незащищённому животу Икабога, и тогда Берт и Родерик, не сговариваясь, закрыли великана своими телами. Деревянное блюдо Берта с надписью «ИКАБОГ НИКОМУ НЕ ПРИЧИНЯЕТ ВРЕДА!» разлетелось в щепки, послышался глухой удар – и юноша рухнул на землю, как подкошенный.

А в это время маленький Икабог (хотя, сказать по правде, не такой уж он был и маленький – размером почти с коня) пытался вылезти из живота своего Икарода. Его пророждение было просто ужасным: когда он появился на свет, его родителя хотели застрелить, и страх взрослого передался ребёнку, что и повлияло на его нрав. Поэтому, выбравшись наружу, он сразу метнулся в сторону Треплоу, который в это время лихорадочно пытался перезарядить пистолет.

Солдаты, охранявшие лорда, были так напуганы при виде нового чудовища, что разбежались в разные стороны, даже не пытаясь стрелять. Впереди всех нёсся Никчэм: он пустил коня галопом и вскоре скрылся из виду. Новорождённый Икабог издал ужасный рёв (те, кто находились рядом, после этого долго слышали его в своих ночных кошмарах), а затем бросился на Треплоу. Через несколько мгновений лорд уже был мёртв.

Всё это произошло очень быстро; люди вокруг кричали и плакали, а Дейзи держала за лапу умирающего Икабога, который растянулся на дороге рядом с Бертом. Родерик и Марта в отчаянии склонились над другом, но тот, к их изумлению, вдруг открыл глаза.

– По-моему, со мной всё в порядке... – прошептал Берт и, пошарив под рубашкой, вытащил огромный серебряный диск: медаль отца защитила сына от пули Треплоу.

Убедившись, что Берт жив, Дейзи опять взяла в ладони голову Икабога.

– Я так и не увидел своего Икабоя... – прошептал умирающий Икабог; в его глазах стояли слёзы, похожие на хрустальные яблоки.

– Он прекрасен, – проговорила Дейзи, тихо всхлипывая. – Вот... посмотри...

Из живота Икабога выбирался второй Икабой. На его дружелюбной мордочке сияла робкая улыбка: он прородился в тот момент, когда его родитель смотрел на плачущую Дейзи и видел, что человек может любить Икабога как родного. Не обращая внимания на царящие вокруг шум и гам, второй Икабой опустился на колени рядом с Дейзи и ласково погладил родителя по голове. Икарод и Икабой посмотрели друг на друга и улыбнулись, а затем глаза большого Икабога медленно закрылись, и Дейзи поняла, что он мёртв. Тогда она зарылась лицом в его всклокоченную шерсть и зарыдала.

Кто-то нежно коснулся её волос.

– Не надо грустить, – послышался знакомый гулкий голос. – Не плачь, Дейзи. Это же Пророждение – отличная штука!

Моргнув, Дейзи взглянула на новорождённого Икабога, голос которого ничем не отличался от голоса её друга.

– Ты знаешь, как меня зовут? – медленно спросила она.

– Ну конечно, знаю, – добродушно ответил Икабой. – Я родился, зная о тебе всё. А теперь мы должны найти моего Икабрата (именно так, поняла Дейзи, Икабоги называют своих собратьев, появившихся на свет в одно с ними время).

Дейзи поднялась на ноги и увидела на дороге бездыханное тело Треплоу. Рядом с ним припал к земле первый из братьев-Икабоев; его со всех сторон окружили люди с вилами и ружьями.

– Забирайся сюда ко мне, – тут же приказала Дейзи второму брату и помогла ему вскарабкаться в фургон.

Вначале Дейзи пришлось повысить голос, чтобы толпа обратила на неё внимание. Но так как всем было интересно, что скажет эта необычная девушка, которой Икабог позволял сидеть у себя на плече, то люди сами начали утихомиривать своих соседей. Мало-помалу шум утих, и Дейзи смогла говорить.

– Икабогов нельзя обижать! – заявила она громко в наступившей тишине. – Если вы будете плохо обращаться с ними, то их дети будут рождаться...

– Пророждаться, – еле слышно поправил её стоящий рядом Икабой.

– Да, будут пророждаться злыми и жестокими! – поправилась Дейзи. – Но если во время пророждения маленькие Икабоги почувствуют доброе отношение, то и сами станут добрыми! Бояться их не надо: Икабоги людей не едят – только грибы! И ещё они хотят с нами дружить!

Объяснение Дейзи показалось людям не слишком убедительным, они шушукались между собой и с сомнением качали головами. Но потом девушка рассказала о том, как на самом деле погиб майор Беззаботс, и все узнали, что его не Икабог растерзал, а Треплоу застрелил, а Никчэм просто воспользовался случаем и придумал зловещую историю о болотном чудовище-убийце.

Тогда толпа решила, что настало время поговорить обо всём этом с королём Фредом. Тела Икабога и лорда Треплоу погрузили в фургон, и двадцать сильных мужчин потащили его в сторону столицы. Пройдя через городские ворота, целая делегация во главе с Дейзи, Мартой и добрым Икабоем отправилась во дворец. За ними тридцать вооружённых раздольцев вели свирепого Икабоя, который был действительно опасен, потому что был пророждён в страхе и ненависти.

В общей суматохе никто не заметил, как Берт и Родерик, чуть пошептавшись о чём-то, быстро скрылись в неизвестном направлении (а куда они отправились, вы очень скоро узнаете).



Глава 63. Последний план лорда Никчэма





Оказавшись в дворцовом дворе, Дейзи очень удивилась, когда обнаружила, что там почти ничего не изменилось: по-прежнему били фонтаны, горделиво вышагивали павлины; лишь где-то вверху было разбито окно.

Когда толпа приблизилась ко входу во дворец, огромные позолоченные створки распахнулись, и в дверях показались двое, одетые в рваные арестантские робы: седой мужчина с топором в руках и женщина, крепко державшая за ручку огромную кастрюлю.

При виде бывшего узника Дейзи почувствовала, как у неё подкашиваются ноги; добрый Икабой едва успел её поддержать. Увидев Дейзи, господин Паркетт тут же бросился к ней; он даже не заметил, что рядом с его давно потерянной дочерью стоит настоящий, живой Икабог. Девушка стояла, уткнувшись в плечо отца и плача от счастья. Вдруг она заметила, как госпожа Беззаботс отчаянно выискивает глазами сына.

– Берт жив! – воскликнула Дейзи, поймав встревоженный взгляд мамы своего лучшего друга. – С ним всё в порядке, но у него есть одно очень важное дело! Он скоро вернётся!

Всё больше заключённых выходило из дворца. То здесь, то там раздавались крики радости – люди находили своих близких; многие из приютских детей встретили здесь родителей, которых уже не надеялись увидеть живыми.

Потом произошло много всего разного. Тридцать крепышей, сопровождавших свирепого Икабоя, утащили его прочь, чтобы никто не пострадал. По просьбе Дейзи господин Паркетт разрешил Марте жить вместе с ними. На дворцовый балкон вышел капитан Добрэй и заявил, что, по его мнению, надо попробовать жить без короля, и люди внизу дружно поддержали его радостными криками. Рядом с Добрэем стоял и жалобно хныкал король Фред, до сих пор одетый в пижаму.

А теперь давайте на время расстанемся с ними (им и без нас хорошо) и проследим за человеком, который больше всего виноват в несчастьях Раздолья.


К тому времени лорд Никчэм ускакал уже далеко. Он нёсся галопом по пустынной просёлочной дороге, как вдруг его жеребец захромал. Никчэм ещё сильнее вонзил ему шпоры в бока – и тут несчастный конь, не выдержав жестокого обращения, встал на дыбы и сбросил лорда на землю. Разъярённый Никчэм вскочил и занёс над ним руку с хлыстом, но конь сначала лягнул его, а затем убежал в лес (могу с удовольствием вам сообщить, что его чуть позже нашёл и вылечил добрый фермер).

Лорд Никчэм злобно выругался, подобрал полы мантии главного советника, чтобы случайно на них не наступить, и поплёлся по просёлочной дороге к своему загородному дому. Через каждые несколько шагов он оглядывался, опасаясь погони. Он прекрасно понимал, что жить в Раздолье ему больше не придётся, но в винном погребе у него была припрятана целая гора золота, и он собирался загрузить в карету как можно больше дукатов, а затем сбежать за границу – в Прудпрудинию.

Когда Никчэм наконец добрался до своей усадьбы, уже наступила ночь. Ноги у лорда ужасно болели. Войдя в дом, он сразу же заорал, призывая дворецкого Скрягга (того самого, кто притворялся матерью Нобби Пуговки и профессором Вристрамисом).

– Я здесь, милорд! – ответил ему голос из погреба.

– Почему ты не зажёг светильники? – взревел Никчэм, пытаясь нащупать ногой ступеньки.

– Я подумал, будет лучше, если люди подумают, что никого нет дома, сэр! – объяснил дворецкий.

– Хм... звучит разумно, – согласился Никчэм. Он в конце концов обнаружил вход на лестницу и начал спускаться, морщась от боли в ногах. – То есть ты уже обо всём слышал?

– Да, сэр. Я предположил, что вы захотите уехать.

– Можешь не сомневаться, Скрягг, – процедил лорд Никчэм, ковыляя к дальней двери, из-под которой пробивался слабый огонёк свечи. – Ещё как захочу.

Он толкнул дверь в погреб, где все эти годы хранилось его золото, и в неверном свете свечей с трудом разглядел фигуру дворецкого. Скрягг снова был одет в костюм профессора Вристрамиса: седой парик и очки с толстыми стёклами, которые почти полностью скрывали глаза.

– Думаю, нам лучше путешествовать переодетыми, сэр, – заметил Скрягг, протягивая хозяину чёрное платье и рыжий парик старухи Пуговки.

– Отличная мысль, – согласился Никчэм, поспешно стаскивая с себя одежду и надевая платье вдовы. – Ты что, простудился? У тебя голос звучит как-то странно.

– У меня просто горло першит от пыли, сэр, – сообщил дворецкий, поспешно отворачиваясь от света. – А что ваша светлость прикажет делать с леди Эсландой? Она по-прежнему заперта в библиотеке.

– Пускай там и остаётся, – сказал Никчэм после минутного размышления. – Она сама выбрала свою судьбу, когда отказалась выходить за меня.

– Очень хорошо, милорд. Я уже погрузил в карету и на лошадей почти всё золото. Не поможет ли ваша светлость перенести этот последний сундучок?

– Скрягг, я надеюсь, ты не думал сбежать без меня? – с подозрением поинтересовался Никчэм, Лорд вдруг подумал, что если бы он задержался ещё хотя бы минут на десять, то дворецкий исчез бы вместе с золотом.

– О нет, милорд, – заверил его Скрягг. – Можете не сомневаться, милорд, у меня и в мыслях не было куда-либо уехать без вашей светлости. Каретой будет править ваш конюх Гриви; он готов к отъезду и ждёт во дворе, сэр.

– Отлично, – радостно воскликнул Никчэм. Подняв из погреба последний сундучок, они с дворецким пронесли его через опустевший дом и вышли на задний двор, где стояла карета Никчэма, доверху нагруженная деньгами: вся крыша была уставлена сундучками с золотом, и даже с лошадиных боков свешивались мешки с монетами.

Помогая Скряггу поднимать на крышу последний сундучок, Никчэм внезапно насторожился и спросил:

– А это что за странный звук?

– Я ничего не слышу, милорд, – недоумённо пожал плечами Скрягг.

– Как будто кто-то стонет... – с подозрением протянул лорд.

Стоя в полумраке двора, Никчэм вдруг вспомнил, что много лет назад он так же вслушивался в густой белый туман на болоте, стараясь опознать такой же звук; тогда оказалось, что это скулила собака, которая пыталась выпутаться из колючек. То, что он слышал сейчас, тоже напоминало жалобное нытьё живого существа, которое попало в западню и не могло освободиться. И тут его охватила дрожь – как и в прошлый раз, когда выстрел пистолета Треплоу открыл им обоим путь к богатству, а страну погрузил в пучину разрухи.

– Скрягг, мне не нравится этот звук, – нервно заметил Никчэм, поворачиваясь к дворецкому.

– А я и не рассчитывал, что вам понравится, милорд, – ответил Скрягг совсем другим голосом.

В этот момент луна вышла из-за облака, и лорд Никчэм внезапно обнаружил, что на него смотрит ствол одного из его собственных пистолетов. Скрягг снял парик и очки профессора Вристрамиса и оказался вовсе не дворецким, а Бертом Беззаботсом. В свете луны юноша был так похож на отца, что Никчэму вдруг почудилось, что майор Беззаботс воскрес из мёртвых, чтобы ему отомстить.

Лорд в панике огляделся – и увидел через приоткрытую дверь кареты настоящего Скрягга: дворецкий лежал связанный на полу с кляпом во рту и испуганно мычал (именно этот звук заставил Никчэма насторожиться). Над ним сидела и улыбалась леди Эсланда, держа в руке второй пистолет. Не успел Никчэм открыть рот, чтобы позвать на помощь своего конюха, как обнаружил, что вместо Гриви на месте кучера сидит Родерик Саранч. Когда настоящий конюх заметил, что к дому приближаются всадники, он сразу сообразил, что у хозяина неприятности, сел на самую лучшую лошадь из конюшни лорда Никчэма и ускакал куда глаза глядят.

– Как вы сюда попали? – только и смог выдавить из себя Никчэм.

– Мы одолжили лошадей у фермера, – небрежно ответил Берт.

На самом деле Берт и Родерик умели ездить верхом гораздо лучше, чем Никчэм, поэтому ребята доехали до усадьбы без всяких происшествий. Они настолько обогнали лорда, что до его прибытия успели освободить леди Эсланду, отыскать золото, связать дворецкого и вытрясти из него рассказ о том, как Никчэм обманул всю страну и как сам Скрягг изображал профессора Вристрамиса и вдову Пуговку.

– Ребята, давайте не будем спешить, – проблеял Никчэм. – Здесь золота хватит на всех, я с вами поделюсь!

– Это золото не ваше, и вы не можете им делиться, – отрезал Берт. – Сейчас мы приедем в Эклервилль, и вас будут судить по закону.



Глава 64. Возрождение Раздолья





В давние-стародавние времена была крошечная страна под названием Раздолье. Всеми её делами руководило правительство, в котором работали недавно назначенные советники. Первым премьер-министром Раздолья стал Гордон Добрэй. Народ бывшего королевства выбрал его на эту должность, потому что он был очень честным человеком, а в этой стране честность, как вы понимаете, очень ценилась. Когда премьер-министр Добрэй объявил, что собирается жениться на леди Эсланде, доброй и смелой женщине, чей рассказ помог упрятать за решётку лорда Никчэма, радостные раздольцы устроили настоящий праздник.