Исчезновение Стефани Мейлер
Часть 50 из 110 Информация о книге
Сидя в своем кабинете в “Орфеа кроникл”, Майкл рассказал Анне о неожиданном визитере: – К нам заявился Мита Островски, знаменитый литературный критик. Хотел знать, что случилось со Стефани. Когда я сказал, что ее убили, разорался: “Почему мне никто не сообщил?” – Он как-то связан со Стефани? – спросила Анна. – Понятия не имею. Потому тебе и позвонил. Он меня прямо засыпал вопросами, все хотел знать. Да как она умерла, да почему, да какие версии рассматривает полиция. – Что ты ему ответил? – Только повторял то, что и так всем известно и о чем писали в газетах. – И что потом? – Потом он у меня попросил старые номера газеты, где говорилось про ее исчезновение. Я ему дал из нераспроданных остатков. Он пожелал непременно за них заплатить. И сразу ушел. – Куда ушел? – Сказал, что будет изучать их в отеле. У него номер в “Палас дю Лак”. Анна забежала домой, наскоро приняла душ и отправилась в “Палас дю Лак”. Островски она нашла в баре отеля: там он назначил ей встречу, когда она позвонила ему в номер. – Со Стефани я познакомился в “Нью-Йорк литерари ревью”, – объяснил он. – Потрясающая женщина, огромный талант. Обещала вырасти в большого писателя. – Откуда вам было известно, что она поселилась в Орфеа? – После того как ее уволили, мы продолжали общаться. Созванивались иногда. – Вас не удивило, что она стала работать в маленьком городке в Хэмптонах? – Сейчас, вернувшись в Орфеа, я понимаю, что это был очень правильный выбор: она говорила, что хочет писать, и городок очень к этому располагает, полный покой… – Про полный покой – это вы слегка преувеличиваете, – возразила Анна. – Если не ошибаюсь, вы не первый раз сюда приезжаете, мистер Островски? – Ваши сведения верны, юная миссис офицер. Я приезжал сюда двадцать лет назад на первый фестиваль. Не могу сказать, что программа в целом произвела на меня неизгладимое впечатление, но город мне понравился. – И с 1994 года вы на фестиваль больше не ездили? – Нет, ни разу, – подтвердил он. – Тогда почему вы вдруг вернулись двадцать лет спустя? – Получил любезное приглашение от мэра Брауна и подумал: “Почему бы нет?” – Вас с 1994 года не приглашали? – Приглашали. Но в этом году мне захотелось приехать. Анна чувствовала, что Островски чего-то недоговаривает. – Мистер Островски, может, не стоит держать меня за круг лую дуру? Я знаю, что вы сегодня были в редакции “Орфеа кроникл”, что вы расспрашивали главного редактора про Стефани. По его словам, вы были не в себе. Что происходит? – Что происходит? – возмутился он. – Происходит то, что убита молодая женщина, которую я безмерно уважал! Так что уж простите, не сдержался, когда мне рассказали об этой трагедии. Голос у него срывался. Анна почувствовала, что он на пределе. – Вы не знали, что случилось со Стефани? В редакции “Нью-Йорк литерари ревью” никто об этом не говорил? Обычно такие слухи распространяются очень быстро, у кофемашины, например. – Возможно, – сдавленным голосом отозвался Островски, – но я не мог об этом знать, потому что меня уволили из журнала. Выставили! Унизили! Обошлись со мной как с пылью под ногами! Не успел этот мерзавец Бергдорф меня уволить, как меня на следующий же день выгнали вон, свалили мои вещи в коробки, меня не пускают в редакцию, не отвечают на мои звонки. Со мной, великим Островски, обошлись как с последним ничтожеством! И вообразите, миссис офицер, во всей этой стране только один человек по-прежнему был со мной приветлив, и этим человеком была Стефани Мейлер. Я сидел в Нью-Йорке на грани депрессии, никак не мог ей дозвониться и решил съездить к ней в Орфеа. Мне показалось, что приглашение от мэра – очень удачное совпадение, быть может, знак судьбы. Я приезжаю, все равно не могу с ней связаться, решаю сходить к ней домой, а там какой-то служитель правопорядка сообщает, что ее убили. Утопили в грязном озере, бросили ее тело на растерзание насекомым, червям, хищным птицам и пиявкам. Вот почему я в такой печали и в таком гневе, миссис офицер. Повисло молчание. Он высморкался, смахнул слезу и глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. – Мне очень жаль, что ваша подруга умерла, – наконец произнесла Анна. – Спасибо, что разделяете мою боль. – Вы говорите, вас уволил Стивен Бергдорф? – Да, Стивен Бергдорф. Главный редактор “Нью-Йорк литерари ревью”. – То есть он сначала уволил Стефани, потом вас? – Да, – подтвердил Островски. – Думаете, здесь есть какая-то связь? – Не знаю. После разговора с Островски Анна пошла перекусить в кафе “Афина”. Когда она садилась за столик, кто-то ее окликнул: – Вам очень идет штатское, Анна. Анна обернулась. На нее с улыбкой смотрела Сильвия Тенненбаум, явно в хорошем настроении. – Я не знала про твоего брата, – сказала Анна. – Только сейчас выяснила, что с ним случилось. – Что это меняет? – спросила Сильвия. – Ты стала иначе ко мне относиться? – Я хотела сказать, что мне очень жаль. Для тебя это, наверное, было ужасно. Ты мне очень симпатична, и я тебе сочувствую. Вот и все. Сильвия погрустнела: – Спасибо. Можно я к тебе пристроюсь, пообедаем вместе? Я угощаю. Они уселись за столик на террасе, поодаль от других посетителей. – Меня все долго считали сестрой чудовища, – призналась Сильвия. – Местным очень хотелось, чтобы я уехала. Продала бы по дешевке его ресторан и выкатилась отсюда. – Твой брат, он был какой? – Золотое сердце. Открытый, щедрый. Но слишком вспыльчивый и драчливый. Это его и сгубило. Он всю жизнь себе испортил из-за кулаков. Еще со школы. Стоило ему повздорить с другим мальчишкой, тут же лез в драку. Его отовсюду выгоняли. Дела у отца шли прекрасно, он нас записывал в лучшие частные школы Манхэттена, мы там жили. Брата исключили изо всех школ, в итоге ему наняли домашнего учителя. Потом его приняли в Стэнфорд, но через год отчислили за драку с преподавателем. Подумать только, с преподавателем! Брат вернулся в Нью-Йорк, нашел работу. На восемь месяцев, потом он сцепился с коллегой, и его уволили. У нас был летний дом в Риджспорте, неподалеку отсюда, и брат перебрался туда. Нашел место управляющего в ресторане. Ему это страшно нравилось, ресторан процветал, но он там связался с дурной компанией. После работы ходил в бар с сомнительной репутацией. Его задерживали то за пьянство, то за травку. А потом случилась жуткая драка на парковке. Теду дали полгода тюрьмы. Выйдя на свободу, он решил вернуться в Хэмптоны, а не в Риджспорт. Хотел подвести черту под прошлым. Говорил, что начнет все сначала. Так он и приехал в Орфеа. Найти работу с тюремным прошлым, пусть и коротким, было очень сложно, но в конце концов владелец “Палас дю Лак” взял его носильщиком. Он был образцовым работником, быстро поднялся по служебной лестнице. Стал охранником, потом замдиректора. Включился в общественную жизнь, сделался пожарником-волонтером. Все было как нельзя лучше. Сильвия замолчала. Анна, чувствуя, что ей не очень хочется рассказывать дальше, решила ее подтолкнуть. – А потом что? – ласково спросила она. – У Теда была деловая жилка, – снова заговорила Сильвия. – В гостинице он часто слышал жалобы клиентов, что в Орфеа невозможно найти настоящий ресторан. Ему захотелось открыть собственное дело. Отец к тому времени умер, оставив нам довольно большое наследство, и Теду удалось выкупить заброшенное здание в центре города, идеально расположенное: он хотел его перестроить и превратить в кафе. К несчастью, вскоре все пошло наперекосяк. – Ты имеешь в виду пожар? – спросила Анна. – Ты в курсе? – Да. Мне говорили, что у твоего брата были очень напряженные отношения с мэром, с Гордоном. Тот отказывался менять целевое назначение здания, и Тед якобы устроил пожар, чтобы легче было получить разрешение на строительство. Но и на этом трудности с мэром не закончились… – Знаешь, Анна, я тоже все это слышала. Тем не менее могу тебя заверить, что брат здание не поджигал. Да, он был холерик, но вовсе не мелкий жулик. Он был порядочным человеком, у него были свои ценности. Да, в самом деле, стычки между братом и Гордоном продолжались и после пожара. Я знаю, многие видели, как они кричали друг на друга прямо посреди улицы. Но если я тебе скажу, из-за чего они ссорились, ты не поверишь. * * * Орфеа, Мейн-стрит 21 февраля 1994 года Спустя две недели после пожара Подойдя к зданию будущего кафе “Афина”, Тед Тенненбаум обнаружил, что на улице его поджидает Гордон – вышагивает взад-вперед по тротуару, чтобы согреться. – Тед, как я вижу, вы самовольничаете, – заявил он вместо приветствия. Тенненбаум не сразу понял, в чем дело: – Я вас не совсем понимаю, господин мэр. Что случилось? Гордон вынул из кармана пальто листок: – Я вам дал список фирм для строительных работ, вы ни в одну из них не обратились. – Это верно, – ответил Тед Тенненбаум. – Я запросил смету и отобрал тех, у кого цены были ниже. Не вижу, в чем проблема. Гордон слегка повысил голос: – Тед, прекратите препираться. Если хотите начинать работы, советую вам обратиться к этим фирмам, у них квалификация гораздо выше. – Я веду дела с местными фирмами, чья компетенция не вызывает сомнений. Я что, не могу делать так, как я хочу? Гордон потерял терпение.