Искусство легких касаний

— Мы видели только самые общие направления вашей деятельности, — отвечает В.С. — Знали, что вы усиленно работаете над реабилитацией Сталина. Мы, например, отчетливо засекли ваши мемы «эффективный менеджер», «полководец Победы» и «красный Царь». Вообще, мы видели сильный вектор по популяризации всего советского и имперского. Особенно при работе на молодежь, которая не жила при совке и не помнит, как он смердел перед смертью. Это тонко, очень тонко…

Голгофский значительно кивает.

— Вообще, — откровенничает В.С., — у Изюмина был умный подход к тому, как обнаруживать химеры даже без спецсредств, навскидку. Надо, говорил он, всмотреться в ту область, которая традиционно считается сокровенной и сакральной зоной проявления национального духа — и выяснить, что нового и необычного там шевелится. С высокой степенью вероятности в Америке это будут химеры ГРУ, а в России — английские.

— А Америка?

В.С. презрительно машет рукой.

— Американцы, если честно, туповаты. Они в основном продвигают свои айфоны и Голливуд. У них уже давно непонятно, где разведка, где масс-медиа и где маркетинг. А вот вы, британцы, действуете не в пример тоньше.

Мы еще увидим, какой ошибкой была такая оценка американских возможностей, но пока что Голгофский проглатывает все сказанное. Ему хочется спросить, готовил ли Изюмин какие-нибудь химеры в поддержку Трампа, но он сдерживается.

— Вы тоже неплохо отработали по Брекзиту, — говорит он.

— О да, — соглашается В.С. — Если бы не ляпы.

Он начинает рассказывать, как Изюмин трудился над Брекзитом — и Голгофский замирает: при нем впервые описывают архитектуру и действие боевой химеры.

— Работал продукт примерно так, — говорит В.С., — англичанин читает какой-нибудь безобидный твит и вдруг чувствует себя гражданином великой Британской Империи, глядящим через канал на кровавую европейскую бучу. Слева Киплинг, справа тоже Киплинг, а там — кишащая немытыми мигрантами нищета, кряхтящая под воспрявшими краутами Европка, веками тянувшая к горлу Британии свои скрюченные пальцы… Германия всего в шаге от своей вечной цели: захватить гордый остров, подчинить его своим правилам и параграфам… Но нет, не перевелись еще свободные бриты в земле русской!

Голгофский смеется.

— Конечно, — добавляет В.С. заискивающе, — мы боролись насмерть, но вас, англичан, Изюмин уважал. Он говорил, что медиумы МИ-6 самые сильные в мире — и намекал, что именно они изображены писательницей Роулинг в виде колдунов Хогвартса с «волшебными палочками» в руках. Эти палочки — служебные стилусы. Описанный ею мир магов — это аллегория англо-саксонских оккультных спецслужб. Вы бы с этим согласились?

Голгофский делает нейтральный жест — как бы кивает и одновременно пожимает плечами. В.С. принимает это за согласие.

— Мы до последнего дня работали английскими стилусами, — жалуется он. — Производить сами так и не научились. Закупали через трех посредников в том же месте, что и вы. А наш Воланька еще чего-то от нас требует…

— Когда вы поняли, что мы засекли вашу активность? — спрашивает Голгофский.

— После операции «Брекзит». Видимо, вы проанализировали как следует ноокод и нашли… как бы это сказать… кириллические ляпы. Вот эти «бриты в земле русской» и так далее. МИ-6 после этого уже знала, с кем имеет дело. Ведь верно?

Голгофский с улыбкой кивает. Ему интересно другое — что это за «безобидный твит», про который упомянул В.С.

— Как что, — удивляется информатор. — Активатор.

— Активатор? — переспрашивает Голгофский, хмурясь.

Во взгляде В.С. мелькает подозрение — видимо, английский эмиссар должен знать про такие вещи. Голгофский понимает, что он на грани провала. И тут его осеняет.

— Ну да. У нас его называют триггером.

— Да-да, — кивает В.С., — Изюмин тоже так часто говорил. А вы разве работали не через твиттер?

— В МИ-6 для этих целей предпочитают фейсбук.

— Понимаю, — соглашается В.С. — Надежней и безопасней. И по России охват больше — здесь все у Цукера под колпаком. А твиттерные ключи имеют свой риск. Ограничение по объему… Возможны случайности. Но согласитесь, что в этой области мы вас обогнали.

— В чем именно?

— С удаленной активацией. Это было одно из главных экспериментальных открытий Изюмина. До него в голову никому не приходило, что химеры можно активировать без внешней резидентуры. Я имею в виду, без доступа к западным СМИ. Кодовые фразы в Нью-Йорк Таймс, вербовка телекомиков — все это сразу отпало. Достаточно, в сущности, одного грамотно размещенного твита. Если его увидит пара сотен людей, начнется цепная реакция и эффект воронки. А если начнут ретвитить… Американцы теперь тоже используют для активации твиттер.

Голгофский кивает.

— Мы это обсудим подробнее, — говорит он. — Лучше при следующей встрече. В каком сейчас состоянии лаборатория икс? Я имею в виду, Объект-12? Где она?

В.С. озирается. Вокруг, как выражается Голгофский, «распускается сто цветов измены», но что-то все же настораживает информатора.

— Знаете что, — говорит В.С., — давайте расходиться. А завтра утром я вас туда свезу. На незаметной машине.

— Это не опасно? — спрашивает Голгофский.

В.С. мотает головой.

— Там давно уже никого нет. Объект даже не охраняют — он списан под снос. Но все равно оденьтесь неприметно.





***



На следующее утро Голгофский берет с собой две мормышки для подледного лова. Мало того, он одевается в зимний камуфляж армии США (хайтек-спецпарка для особо холодных температур) — надежный способ сойти за какого-нибудь московского доцента-гуманитария, придавленного безвременьем и бытом.

Встреча назначена на автобусной остановке в малолюдном месте.

В.С. подъезжает на сером «гольфе» с заляпанными замерзшей грязью номерами. Окажись это обычный гэбэшный «лэндкрузер», Голгофскому было бы спокойнее — а тут даже непонятно, чего ждать.

Увидев камуфляж Голгофского, В.С. одобрительно ухмыляется.

— Ехать долго, — говорит он. — Но зато все увидите сами.

Они кое-как выбираются из мерзнущей в пробке Москвы, проезжают Химки и катят дальше.

Вдруг В. С. тормозит в пустынном месте. Извиняясь, он объясняет, что напился перед дорогой чаю — и выходит из машины. Голгофский думает, что сейчас его убьют, и переживает один из своих фантомных дыбов пополам с серьезным — до проходящей перед глазами жизни — катарсисом.

«Мы тормозили так три раза, и каждая из этих остановок фантомно стоила мне клока седых волос…»



И десятка лишних страниц нам, добавили бы мы. Незачем повторять описание одного и того же животного ужаса целых три раза. То же и со сценами прожитой жизни, мелькающими перед внутренним взором на обратной перемотке. Одного отчета вполне довольно — сами события ведь не изменились.

Голгофский боится задавать вопросы про объект, на который они едут, потому что его может выдать незнание каких-то специфических нюансов. Он возвращается к теме вчерашней беседы.

— Вы начали рассказывать про «Нью-Йорк Таймс» и телекомиков, — говорит он. — Не можете пояснить?

— А, — отвечает В.С., — это были методы активации химер до эпохи социальных сетей. Мы раньше пользовались главным образом этими двумя каналами. По ним проходили скрипты активаторов, как мы их называли. Ну, или, как вы теперь говорите, триггеры.

— Что именно служило триггером?

— По-разному.

— Можно пример?

В.С. ненадолго задумывается.

— Ну вот типичный случай из старой практики. У нас был агент — выпускающий редактор «Нью-Йорк Таймс». Передовица этой газеты содержала фразу «Soviet officials fear that the advisers could become targets in any attack on Iraq by the American-led forces in the Persian Gulf»[15].

Голгофский вздыхает.

— И тогда то же самое было? А мы в Англии уже и не помним… И что? Американцы, прочитав эту фразу, ощущали желание вторгнуться в Ирак?

— Нет, — качает головой В.С. — Они вообще не вспоминали ни про Ирак, ни про русских. Но зато видели мысленным взором позор рабства и сегрегации, ощущали вину перед черной частью нации и чувствовали, что термин «Afro-American» крайне оскорбителен своей парикмахерской пренебрежительностью. И говорить следует исключительно «African American». Это за несколько лет стало культурной нормой, а первый термин попал под политкорректное табу. Вот так это работало.

— Чушь какая-то. Ведь в этой фразе даже нет такого слова. Какая связь?

— Никакой, — ухмыляется В.С. — Вот поэтому Изюмин и строил подобные схемы активации. Именно потому, что никакой связи. Заложенный в химеру триггер может быть любым. Просто любым.

— Но почему это так действует? Ведь далеко не все американцы, наверное, читали эту статью в «Нью-Йорк Таймс».

— Не все, — соглашается В.С. — Но здесь вступал в действие эффект воронки узнавания.

— А что это?

— Разве вы не знаете? — удивляется В.С.

— Возможно, знаю, — отвечает Голгофский, чувствуя, как напрягаются мышцы шеи. — Просто у нас другая терминология. Опишите процесс.

— Стандартная развертка. Химеру замечает кто-то один, делится своим переживанием с другими, и те немедленно начинают видеть то же самое. Чем больше людей видит химеру, тем шире становится воронка узнавания и тем больше в нее вовлекается новых людей даже без вербального обсуждения вопроса. Вы читали рассказ Гоголя про Вия?

Голгофский предусмотрительно говорит:

— Не припоминаю. У нас плохо было с русской литературой.

— Это… Ну в общем такой демон, появляющийся на шабаше в деревенской церкви. Ему поднимают веки, он видит прячущегося героя и говорит: «Вот он». И беднягу сразу замечает вся остальная церковная нечисть. В нашем случае участники как бы поднимают веки друг другу, и происходит лавинообразный процесс.

— Теперь ясно, — говорит Голгофский. — Мы это называем просто цепной реакцией. Скажите, а почему вы работали через телекомиков? Как у вас вообще появилась такая идея?

— Это беспринципные и продажные люди. Когда за большие деньги их просили вставить в текст какую-нибудь безобидную кодовую фразу, они соглашались. Мы работали с тремя. Потом остался только один, но с большим охватом.

— Кто?

— Имени не знаю. Агент «Шерстяной». Или просто «Килл Билл». Догадываетесь, кто это?

Голгофский недоуменно пожимает плечами.