Кель. Девочка-убийца влюбилась

И комната взорвалась хохотом. Смеялись все – и коммунисты в кожанках, и молодёжные активисты с шипами на запястьях, и даже правозащитники. А громче всех хохотал, задыхаясь и булькая, белорусский народный поэт Витовт Свидригайлович Бульбочка!..

А когда они устали и успокоились, и только Самди продолжал вопить, перекатываясь на полу, – Дианы в комнате уже не было.

– Яйца! Сука! Яйца!..





22. Автозак





1


Ржаво-рыжие фонари горели вдоль асфальтовой стрелы Московского проспекта.

На нём – никого. В такую ночь незачем ехать через район возле главной площади. Кто не пошёл на митинг, уже закупились продуктами и прячутся в бетонных норках квартир.

Автозак катил по проспекту. Он был похож на большой железный сундук с приделанной кабиной. Сбоку – железная дверь, окошечко накрыто мелкой решёткой. Это старая машина, ещё шестидесятых годов. Она тащится медленно, как жук-навозник. Впрочем, спешить ей всё равно некуда.

За автозаком гнался мотоцикл с коляской. Из коляски торчало что-то похожее на прямоугольную в плане трубу. У мотоциклиста – круглый сверкающий шлем, какой носят ОМОНовцы. Если приглядеться, то этот мотоциклист одет в коричневую школьную форму, и штанины и полы пиджака так и трепещут от ветра.

Вот мотоциклист начинает медленно подниматься. Сначала на четвереньки. Берёт трубу. Поднимает. Труба совсем не такая тяжёлая, как кажется.

Сейчас мотоциклист уже стоит в полный рост и держит трубу на плече, как Ленин бревно. Мотоцикл едет сам по себе. Стоять так непросто, но это не сложнее, чем идти над пропастью по достаточно широкому мосту.

Единственное – не смотреть вниз. И если упадёшь – будет насмерть.

Впереди эстакада Казанского моста. Здесь автозак должен будет сбросить скорость, чтобы повернуть.

Сейчас или никогда.

…Давным-давно она разбирала этот вариант с наставником.

Вечером после тренировки они смотрели «Коммандо».

И вот эпизод – бравый коммандос (его играет Шварценеггер) захвачен врагами, его запихали в автозак и везут в тюрьму.

Чернокожая напарница хватает четырёхзарядную ракетницу и стреляет по бронированной машине. Она знает, как это делается, потому что прочла инструкцию. Ракета вылетает, а напарница, не выдержав отдачи, падает вместе с ракетницей.

Автозак получает ракетой вб ок – и летит в кювет. Дверь сломана, коммандо Шварцнеггер опять на свободе.

– Здесь неточность, – сказал наставник.

– Какая?

– Подумай.

Диана задумалась так глубоко, что не обратила внимания на экран, даже когда там началась очередная перестрелка.

Наставник, как ни в чём ни бывало, смотрел дальше.

– Я поняла! – крикнула маленькая Ира и подпрыгнула на диванчике.

– Говори, – Наставник продолжал смотреть в экран.

– Она не должна была упасть, потому что в ракетнице не бывает отдачи! Это ракета, а не пуля, она взрывается уже в полёте.

– Всё правильно понимаешь. Молодец!

И потрепал её по волосам, что ещё пахли порохом.

Он не стал бы меня обманывать, – подумала Диана и дёрнула ручку.

Отдачи и правда почти ее было. Только внутри железной трубы чиркнула пружина и чёрный цилиндр полетел в ускользающий металлический куб, оставляя за собой пушистый хвост серебристого дыма. Хвост изогнулся дугой, кажется, автозак сейчас ускользнёт – но вот чёрный цилиндр нырнул вниз и впился в автозак чуть выше заднего колеса.

Автозак хрустнул и пошёл юзом. Водитель безуспешно пытался его выровнять, но тяжёлый автомобиль буквально протащило на тротуар. На асфальте крутилась сорванная шина.

Диана сделала дугу и остановила мотоцикл возле зарешёченных дверей кузова. Прямо на ходу она выхватила Глок и выстрелила.


Пуля тренькнула и зеркало заднего вида лопнуло звездой.

Диана сняла шлем и заговорила.

– Мне нужно один человек, – объявила она, – Я с ним поговорю и вы поедите дальше. Высунетесь из кабины – пристрелю на месте.

Из кабины не ответили. Значит, не возражали.

Это был старый, ещё советский автозак с засовом и несложным замком. Изнутри доносились встревоженные голоса. Диана изучила замок, поковыряла ножом.

Нет, не годится. Слишком крепкий металл.

Диана полезла в портфель и достала набор отмычек – ещё один трофей из автомобиля Флинта.

С отмычками дело быстро пошло на лад. Проектировщики семидесятых даже не подозревали, какие сплавы потом появятся.

И вот замок поддался и хлюпнул. Язычок вышел из паза. Отлично! Оставался засов.

Из недр автозака доносились крики и глухие удары. Спор перерос в драку.

Кель поднесла губы к замочной скважине:

– Слушайте сюда, рылиндроны! Будете буянить – гранату брошу! Усекли?

Пусть и не с первой попытки, но драка улеглась. Диана отодвинула засов.

– Следователь Багрымчик, на выход! Есть такой?

Багрымчик показался из тьмы – поникший и с разбитой скулой.

– А вы – сидеть! – прикрикнула Диана, – Вы – бесполезные!

Она захлопнула дверь, задвинула засов и оттащила Багрымчика в сторону. Следователь не сопротивлялся. Его ноги заплетались, а голова моталась из стороны в сторону, словно у плохо сшитой игрушки.

Диана подала Багрымчика спиной к боку автозак и приставила к его подбородку Глок.

– Я буду спрашивать, ты – отвечать, – сказала Диана, – В конце я решу, понравилось мне или нет. Если будешь врать, разговор мне не понравится и я высажу тебе мозги. Ну как – устраивает такой вариант?

Багрымчик хмыкнул – насколько это возможно с задранной головой и приставленным к подбородку пистолетом.

– Мне нечего скрывать, – сказал он, – Я расскажу всё, как есть.

– Кому ты рассказал про меня? И кто знает про моего друга?

– Я знал, что ты про него спросишь. Девочки не могут без любви. Даже девочки-убийцы…

– Моя любовь вас не касается. А друг нужен каждому – чтобы в бою прикрыл спину. Вот вы и Щур разошлись – и теперь ваши спины открыты. Достаточно одного выстрела.

– Твой приятель у Зарецкого.

– Кто такой Зарецкий?

– Советник губернатора Адамковского по вопросам общего профиля.

– Я спрашивала про другое.

– Зарецкий – тот, кто всё это придумал.

– Что он хочет от меня?

– Он хочет с тобой поговорить. Под Алектоево есть пионерский лагерь, заброшенный. Там он тебя ждёт, вместе с твоим приятелем.

Багрымчик совсем не казался напряжённым – только чуть дребезжали наручники.

– Как туда попасть?

– Что-что?

Багрымчик почти улыбнулся. Из рассечённой скулы побежала нить чёрной крови.

– Я не знаю город, – процедила Кель, – Потому что вы держали мня в клетке все эти четыре года. В одиночной клетке. Вы ждали, пока уйдёт память. Город забыл, да. Но я – ничего не забыла.

Багрымчик скосил глаза. Он прикидывал, где они находятся.

– Ты видела большой мост? – спросил он. – Это Казанский. Никуда не сворачивай, просто едешь по мосту. За ним начинается Казанский проспект. Едешь по проспекту до самого конца. Это очень просто. Только маленькие улочки могут запутать. Большие дороги всегда ведут прочь из города. Проспект станет Казанским шоссе. Если долго ехать и бензина хватит – приедешь в Казань. Это будет для тебя лучше всего.