Кентийский принц

Князь покивал головой, понимая, что спорить бесполезно.

– Хорошо, дорогая, я все выясню.

Сын был для его жены чем-то вроде божества. У них с княжной были еще две дочери, старшая уже замужем, а младшей всего одиннадцать лет. Жена любила детей, но почему-то сын для нее был на первом месте. Так что доказывать, что парню уже двадцать лет и он сам решает, что ему делать, было бесполезно.

Перед сном князь решил немного почитать книгу, что дала ему императрица, и неожиданно зачитался. Читал долго, поэтому утром встал невыспавшийся и раздраженный. Подскакивая в карете на булыжной мостовой по дороге во дворец, он думал и понимал, что пришло время что-то менять в политике империи. Он пока не понимал, что, но понимал, что перемены уже назрели. А еще он думал о том, что хорошо бы сегодня пораньше прийти домой и дочитать книгу, что дала ему императрица, уж очень она его захватила.





Глава двадцать седьмая




Тем временем дворец готовился к принятию императрицей присяги у герцогов, князей и графов. Должны были прибыть порядка сорока человек самых влиятельных людей империи. У баронов присяга принималась на месте, более двух десятков представителей разъехались по империи с текстами присяги. Барон должен был зачитать текст присяги, а его дворня повторить за ним, после чего он ставил на тексте свою подпись. Если подписи не было, то значит, он отказывается присягать императрице, соответственно следовали выводы, очень не приятные для того, кто не подписался.

Понимая, что страхи канцлера не беспочвенны, да даже если и не так, лучше перестраховаться, я выбрал зал дипломатических приемов, в котором были ниши с вазами для цветов. Вазы убрали, а ниши задрапировали тяжелыми портьерами, и в них я разместил пятерых мечников из батальона штурмовиков. Больше не получилось, ниш было всего пять. Выбирали лучших, их уже давно натаскивали кентийцы, да и вообще владению мечом дворян учат с детства, а тут и выбирали таких, хороших мечников дворян, преданных трону.

За день до присяги на прием ко мне пришли Март и Сайм.

– Ваше высочество, – начал Март, он в этом дуэте считался главным, – с приглашенными для присяги прибывает чересчур много воинов, притом селят их в домах рядом с дворцом.

– Все ли приглашенные прибыли с излишним количеством воинов?

– Нет, ваше высочество, чуть больше двадцати человек, вот их список.

Я позвонил в колокольчик и приказал заглянувшему в дверь секретарю пригласить ко мне баронета Трида де Сальми, начальника тайной канцелярии. Де Сальми появился через некоторое время, был какой-то помятый, с красными глазами невыспавшегося человека, и, по всей вероятности, держался последнее время на отваре с восстанавливающим бальзамом.

Предложив ему присесть, я протянул список, что дали мне мои шпионы.

– Баронет, что вы знаете про этих людей?

– Да, ваше высочество, я в курсе, кто это и зачем такие приготовления. Мы постарались в домах поблизости скрытно расположить батальон штурмовиков… На сегодня это самые дееспособные воины из всей армии. Да и кентийцев не хотели привлекать без особой нужды, однако барона де Варта поставили в известность и согласовали с ними действия. Вечером я планировал это все доложить вам и императрице, чтобы были в курсе.

– Хорошо, баронет, давайте сейчас соберем совещание, и вы доложите императрице обо всем, что затевается. Соберем малый совет… канцлер, вы, я, маршал, казначей, управляющий императорской канцелярии и, конечно, императрица.

Отпустив Марта и Сайма, мы с де Сальми прихватили его схемы расположения очередных заговорщиков, их списки и предложения по их нейтрализации и отправились в кабинет императрицы. Ждать пришлось не долго, все члены малого совета были на месте и почти сразу собрались.

Обсуждение прошло спокойно, было сделано несколько уточнений и небольших изменений. Я боялся, чтобы Алексия не испугалась очередной попытки переворота, но это ее только взбесило. Все понимали, что этот выпад направлен в основном против меня. Удалив меня или убив, Алексию насильно выдадут замуж за кого-то из старой знати и продолжат так же неспешно, ничего не меняя, жить. Только почему-то они не понимают, что спокойно жить им никто не даст. Все эти люди автоматически станут кровниками моего отца и брата, а также названого брата, короля Торвала. Ну да амбиции при отсутствии мозгов – страшная беда.

Распределив роли и обязанности, мы разошлись. Правда, канцлер о чем-то пошептался с Алексией, и та после этого немного отмякла и даже засмеялась. Через некоторое время слуга принес большой набор для макияжа, и императрица вручила его канцлеру. Наконец мы с ней остались наедине, и я сразу же решил расставить все по своим местам.

– Алексия, если уж на то пошло, я не хочу тебя ставить перед выбором. Это трон твоих предков, и ты просто обязана его сохранить. Я же не буду стоять поперек твоим подданным и спокойно удалюсь в маркизат.

– Хорошо, Алекс. Ты как думаешь ехать, на Ветерке?

– Скорей всего… Я, ты знаешь, не большой любитель кареты.

– Но карету, милый, придется все равно брать, я не смогу долго ехать верхом, а если ты хочешь просто от меня избавиться, то тебе это не удастся. И запомни, я с тобой в храме обручилась, а это у нас, Кобургов, на всю жизнь. И трон мне этот абсолютно не нужен без тебя… Ты посмотри, сколько крови вокруг него, заговоры, убийства, войны, а мне это совсем не надо. Мне нужен ты, семья, я хочу рожать тебе детей и смотреть, как они будут расти и взрослеть. Да, я хотела бы помочь людям империи, но если они так относятся к моему мужчине, то зачем они мне нужны!

На ее глазах заблестели слезы, которые вот-вот должны были пролиться. Чтобы этого не произошло, я подошел и обнял ее.

– Знаешь, любовь моя, я тоже с тобой до конца… Что бы ни случилось, я буду рядом.

– Я действительно твоя любовь? – заглядывая мне в глаза, спросила она.

– Еще какая, даже не придуманы слова, которыми можно выразить мою любовь к тебе.

– А ты их придумаешь?

– Мы вместе их придумаем, мое солнышко.

А потом мы долго целовались, пока не позвонили на ужин.



После десятой склянки, в зал, где должна была проходить присяга, открыли двери и стали пускать претендентов на присягу.

Слуги внесли в зал стол, листы с присягой и письменные принадлежности. Я выполнял роль секретаря. Все расставил и разложил, приготовился вызывать кандидатов. Это владетели-аристократы, самые влиятельные лица империи, и присягу они дают только индивидуально.

Я прекрасно понимал, что все начнется со скандала, скорей всего с отказа от присяги, поэтому был собран и настороже.


Когда все расставили и кандидаты выстроились по рангу значимости, в зал вошла императрица. Она была великолепна, ее красота, казалось, освещает этот зал, она мило улыбнулась, и по залу пронесся шепот, а стоящие впереди нахмурились.

– Я рада, что вы посетили меня, пусть и по такому случаю, но все равно я вас рада видеть, а сейчас давайте приступим.

Она уселась на трон и кивнула мне, разрешая начать.

На удивление, первые два кандидата прочитали и расписались спокойно. Но третий, герцог Итель де Кальтор, подойдя к столу, во всеуслышание заявил, что отказывается присягать, и порвал лист со своим именем. Он еще, по сути, не вступил в наследие герцогством, отец его был жив, хотя и лежал при смерти.

Алексия с той же улыбкой посмотрела ему в глаза.

– Скажите, герцог, а могу ли я узнать, почему вы отказываетесь присягать? – поинтересовалась она, не сводя с него глаз.

Тот как-то замялся, скорей всего, рассчитывал на другую реакцию, потом собрался и выпалил:

– Ты связалась с варварами, с этими ничтожными безмозглыми убийцами, они повсюду, они добыли тебе трон, они топчут земли моей империи, завтра они залезут в постель к нашим женам! Ты разве не слышала о том, что по пути к столице они убили герцога Парваля и Гофри, а также барона Ломбаля? В чем они перед ними провинились, что всякая тварь поднимает руку на аристократов старых родов? Это ты во всем виновата, ты не обратилась за помощью к нам, старым родам, а кинулась к варварам, с которыми даже последний нищий отказывается общаться.

Я оставался внешне практически спокоен, но внутри уже клокотала холодная ярость, и я пристально смотрел на говорившего, решая, что ему отрублю в первую очередь. Алексия вдруг приподнялась с трона, ее глаза метали молнии.

– А где же были вы и ваши старые роды, когда убили моего отца, где был ты лично, когда за мной гнались наемные убийцы узурпатора? Где вы все были, когда эти варвары, как вы их называете, подставляли свою грудь под мечи, чтобы прикрыть и защитить меня, законную наследницу престола? Вы в это время, как крысы, сидели, забившись в угол, и тряслись, чтобы вас не тронули. Кто вы такие, что вы совершили в этой жизни, что совершили ваши отцы? Вы же только жрете и гадите, в то время как ваши земледельцы умирают с голода, земледельцы, которые кормят вас и у которых вы забираете все до последнего зернышка. Сколько деревень у тебя пустует, горе-хозяин, а сколько у вас у всех бежало сервов в соседние королевства в поисках лучшей жизни?

Алексия махнула рукой.

– Не хочешь приносить присягу, и не надо, только ты же должен понимать, что я не допущу фрондерства и неподчинения. И скорей всего, придется заменить герцога… Вот, думаю, князя Анто де Валя поставить, грамотный и умный человек, и, кстати, у него с земледельцами все в порядке, никто еще не убежал.

– Кто ты такая, чтобы менять герцогов? – все больше распаляясь, орал де Кальтор.

– Я та, кому этот трон принадлежит по праву наследования, а по уложению триста восьмого года император назначает и меняет любого, не устроившего его дворянина, запустившего служение империи. А обоснование, уж поверь мне, мои чиновники найдут.

– Я убью тебя, шлюха! – завизжал де Кальтор и потянул меч из ножен.

Ох, зря он это сказал! Теперь в любом случае он – труп. Я, резко войдя в ускорение, прыгнул ему наперерез, на ходу вынимая меч, а потом ударил изо всех сил, и голова с плечом и рукой с мечом плавно съехала на мозаичный пол зала. Подхватил Алексию и спрятал ее за своей спиной. Многие еще не поняли, что произошло, но кое-где уже раздавался шелест вынимаемых из ножен мечей.

– А-а-а! – закричал родной брат убитого и кинулся на меня, следом кинулось еще пару десятков его приверженцев, но я уже стоял в углу, закрывая собой императрицу, и взять им меня тут будет очень трудно. Брата герцога я зарубил без изысков, просто сместился чуть в сторону и махнул мечом параллельно полу, и его не спасла даже кольчуга под камзолом. Все, кто находился в зале, разделились на две группы, одни нападали на меня, мешая друг другу, другие стояли молча, лишь единицы встали на сторону императрицы.

Я, отбив несколько атак, уменьшил число нападавших на несколько особей, через некоторое время увидел рядом с собой с одной стороны герцога Убера, а с другой – незнакомого мне молодого парня. Вышедшие из ниш воины тоже вмешались в схватку, но силы были неравны, в дверь зала ломились находящиеся в приемной гвардейцы. Двери были как-то заблокированы и не открывались. Вот не подумали мы о дверях… А градус схватки только увеличивался, уже все в зале взялись за мечи. Пропустил удар и упал на колени герцог де Урбер, и я выступил чуть вперед, чтобы прикрыть и его. Парень, оскалив зубы, рубился с двумя противниками и пока что ему удавалось их сдерживать. Вдруг входная дверь рухнула, даже кого-то зацепив, и в зал ворвались гвардейцы императрицы.

– Всем бросить мечи, – раздался голос. Никогда бы не подумал, что у канцлера такой громкий и зычный голос.

Те, кто не бросил, тут же уничтожались, да и те, кто бросил, иногда попадали под меч, это были как раз те, кто поддерживал де Кальтора.

Я отхватил мечом от полы испорченного камзола кусок, протер меч и вложил его в ножны. Вот еще проредили мы недоброжелателей императрицы… Конечно, это не все, но те, кто остался, это так – мелкие сошки. Они ничего не решают и не значат. Их тоже со временем подчистят, если они не изменят свою точку зрения. Я помог подняться герцогу и крикнул, чтобы срочно пригласили лекарей. Из воинов, что скрывались в нише, один был убит, трое ранены и один совершенно целый, просто удивительно.

Я повернулся, чтобы Алексия смогла выйти из угла, она была немного бледна, но присутствия духа не теряла.

– Спасибо тебе, – сказала она, потом достала из рукава кружевной платок. – Нагнись, – и когда я нагнулся, вытерла мне лицо и, закинув руку мне на шею, поцеловала в губы. Потом повернулась к герцогу.

– Спасибо вам, герцог, и вам, барон де Альтер, только извините, вас я целовать не буду, – улыбаясь, проговорила она. – Но без награды я вас не оставлю.

Наконец все успокоилось, убитых убрали, кого надо, отвели в темницу. Кого надо, перевязали, кто-то остался стоять у стола, представьте, он даже не был перевернут.

– Господа, хочу поблагодарить верных трону дворян, но давайте завтра продолжим принятие присяги, поскольку я сегодня очень расстроена происшедшим, – проговорив это, императрица повернулась и ушла в окружении гвардейцев, старательно обходя лужи крови.

Я подошел к канцлеру, вежливо поклонился, ну нравился мне этот пожилой царедворец, своей рассудительностью, спокойствием.

– Господин канцлер, а как прошло возле дворца?

– Там почему-то никто не стал сражаться, когда увидели воинов императрицы, и просто побросали мечи. Простым дружинникам не очень нужны разборки аристократов, тем более сигнала они так и не получили.

Вдруг он замолчал и уставился на одного из тех воинов, которые перед присягой скрывались в нише, как раз тот, что остался без царапины.

– Миро, и ты здесь, мать там с ума сходит. Ты почему дома не показываешься?

– Извини, отец, служба, готовились к встрече, теперь, наверное, чаще бывать буду, – и он, поклонившись, отошел.

– Принц, это мой сын, – с гордостью произнес канцлер. – Как уж его мать ни баловала, а он из гвардии перешел в ваш этот… – он пощелкал пальцами, вспоминая.

– Штурмовой батальон, – подсказал я.

– Да-да, точно… штурмовой батальон, – словно пробуя на вкус это слово, сказал князь. – Вы меня не просветите, что это такое?

– Знаете, князь, это новый вид войска, их учат много чему. И пока лучше этих воинов нет ни в одном королевстве. Вот вы посмотрите, со сколькими ему пришлось сразиться, а на нем ни царапины. И ведь учат-то всего пару месяцев, правда и материал достойный. Так что не переживайте, ваш сын далеко пойдет.

Вечером я заглянул к Алексии, и мне пришлось ее утешать и вытирать слезы, а ведь в зале она была собранная и твердая, и в поступках и в речах.