Клык. Хвост. Луна. Том I

Цейла провела своими когтистыми ногтями по ранам, от чего Мешок чуть простонал, подавая признаки жизни. То, что он был еще в сознании, было для него одновременно хорошей и плохой новостью.

Мать Стаи потянулась за горящей свечой с алтаря, после чего пальцами затушила огонь. Она некоторое время нашептывала в тянущийся дымок странные древние слова, после чего наклонила свечу над Мешком.

На широкие раны вылился расплавленный горячий воск цвета алой крови. Южанин сквозь остатки сознания взревел адской болью, заполняя пустующую комнату своими криками. Жидкость моментально твердела, заполняя глубокие раны до краев. Цейла меняла свечу, если та переставала изливаться воском, проделав тот же ритуал, но уже с новой свечой.

Когда затвердевший воск закрыл собой все раны, Цейла перевернула раненого южанина на спину, после чего сняла с него верхнюю одежду. Внимание Мико привлекло красное родимое пятно, которое расползалось вокруг пупка южанина. Юноша невольно потянулся рукой к низу своего живота, с испуганным удивлением рассматривая голого по торс Мешка.

– Хватит пялиться на него, мальчишка. Прижми его грудь к полу, пока я не вправлю плечо, – рявкнула Цейла, затем принялась нащупывать место на левом плече Мешка, чтобы схватиться.

Мико опустил свои мощные ладони на грудную клетку, после чего с трепетом следил за движением рук женщины.

Цейла впилась своими ногтями в кожу южанина, оставляя небольшие кровоподтеки, затем с мерзким звуком вправляющейся кости вогнала плечо на место. Южанин издал последний, раздирающий душу вопль и потерял сознание.

– Я принесу окрепляющий отвар, а ты пока присмотри за ним, – сказала Цейла, вставая с колен.

Мико отстраненно водил пальцем по вишневому пятну на животе Мешка, не реагируя на слова Цейлы.

– Знакомое пятно? – произнесла женщина, с тайной в голосе.

Мико поднял на Цейлу взгляд до краев заполненный вопросами и изумлением:

– Но, как такое возможно?

Мать Стаи бросила на сидячего Мико холодный взгляд с туманными глазами:

– Разделаться с горсткой разъяренных волков для тебя было бы легче, чем отыскать ответы внутри своей безумной семьи, не правда ли, Волкодав?

На последнем слове глаза Цейлы вспыхнули ледяным пронзающим огнем. Она провела рукой по обветренной щеке юноши, затем ее звериные когти нежно сомкнулись на его подбородке.

– Накрой его своей курткой, иначе бедолага еще и простудится, – хладнокровно произнесла Цейла, направляясь к двери.

Мико провалился в еще более глубокую задумчивость, продолжая смотреть в спину уходящей женщины, после чего снял с себя черную меховушку из кабаньей шкуры и укрыл ею обнаженный торс южанина.

Юноша остался сидеть рядом с Мешком, вдумчиво всматриваясь в две небрежно вырезанных в мешке дыры, пытаясь отыскать в них хоть какой-то намек на ответы.



Дорр пробирался по перистым облакам, расчищая себе путь к парящему в воздухе островку земли. Мир под его ногами стремительно вертелся. Время бежало сквозь него. Год за годом, век за веком. Рождение и смерть. Восхождение королевств и их трагическая гибель. Реки и озера, леса и горы сменялись горячими пустынями и бескрайными морями.

Добравшись по приторной радуге до земли, снежноволосый с опаской ступил на нее. В его руке стая крохотных звезд собрались в серебряный меч. Кисть привычно обхватила удобную рукоять. Рука наполнилась приятной тяжестью.

Пространство вокруг начало обрастать каменистыми постройками, исполинскими замками и булыжными мостами. Дорр оказался посреди широкой площади, покрытой слоем песка. По бокам стремительно воздвигались высокие трибуны. Доска за доской, трибуны заполнялись ликующими людьми, громко скандирующие имя:

– Дорр-Вунд! Дорр-Вунд! Дорр-Вунд!

Толпа ревела, приветствуя его. Дорр посмотрелся в свое отражение на клинке меча: неотразимый, подтянутый и совсем юный.

С дальней части арены подул ветер со знакомым запахом пряной лаванды. Скулы Дорра свело от количества выделяемой слюны.

Спустя мгновение перед юношей возник образ цветущей весны. Создание неописуемой красоты, испускающие блеклое сияние. Дорр потянулся, чтобы схватить призрака, но тот растворился в его объятиях, словно туман.

– Хи-хи-хи, – донеслось со спины юноши, после чего Дорр почувствовал легкий, безобидный укол острия.

Юноша резко развернулся, но успел лишь провести рукой по горящим белым льдом волосам.

– Хелла! – измученно вскрикнул Дорр, озираясь по сторонам в поисках девушки.

Трибуны замолкли как по команде, затем взревели с еще большей силой:

– Хе-лла! Хе-лла! Хе-лла!

Вокруг юноши стали появляться пылающие огнем волки со злобным оскалом. Хищники стали стягивать юношу в круг. Дорр всматривался в огромные глаза зверей и с ужасом наблюдал в них облик своей покойной жены.

Он принялся яростно размахивать своим мечом, поражая огненных зверей, но искры лишь на мгновение расплывались, после чего вновь собирались в огромных хищников. Бой длился целую вечность. Волки нападали на юношу, валили его с ног, затем вгрызались в плоть и рассеивались в воздухе.

Он бессильно упал на колени, выронив из своих рук меч. Беспомощность поселилась в его ледяных глазах.

«Невозможно одолеть врага, которого ты сам и выдумал» – произнес он про себя, потеряв всякую надежду.

В конце стая полыхающих зверей разрослась до нескольких десятков. Каждый из волков набрасывался на лежачее тело Дорра, затем отдирал кусок кровавого мяса и отходил в сторону.

– Хелла! – простонал юноша прежде, чем звери принялись грызть его великолепное лицо.


Дорр очнулся от хлопков, обрушивающихся на его спину с нарастающей силой. Астра несколько часов кряду пыталась пробудить спящего отца. За окном погожий полдень переходил в замыкающую четверть, предвкушая вечерний отдых.

– Отец! Ты проспал почти целый день! – взволнованно говорила Астра, уставившись на заспанного отца, на лице которого отпечаталась поверхность стола.

– Прости меня, Астра. Не знаю, от чего так произошло, – оправдывался вождь, растерянно вглядываясь в окно.

– Гойлы и Росслеры отъехали еще на рассвете, а я тебя целый день не могла поднять. Первый день весны, отец. Нам нужно возвращаться домой.

Он обтер свое опухшее лицо руками, затем кивком головы согласился с дочерью.

Астра и Дорр выехали из общины клана Вирсмунк, когда прозрачные сумерки чуть касались Северного неба. Отец обдуманно уступил ведущее место своей дочери, после чего оба их коня стремительно набрали огромную скорость.

Над Севером повисла властная полночь, когда путники достигли своей родной общины. Ветрогрив первым пересек ворота. Его нос моментально учуял в воздухе следы необъяснимой тревоги. Астра и Дорр добрались до центра общины, где стояло одинокое пугало без огня и жителей.

У самого дома их встречала толпа до смерти напуганных северян. Дорр попросил Астру отвести коней по стойлам, после чего спрыгнул с коня и направился к крыльцу.

– Мой вождь, – неуверенно начал один из мужчин, нервно разминая в своих руках шапку, – произошло нечто ужасное. Фьерд… Хелла никого к нему не подпускает. В общем…

Дорр руками раздвинул со своего пути людей, затем медленно, выжидающе, скользнул в дом.

Вернувшись с конюшни, Астра с опаской заметила на втором этаже выбитое окно. Подойдя к крыльцу, жители с печальным, расколотым видом взглянули в разноцветные глаза девушки. Она приказала людям расходиться и начинать праздновать в честь первого дня весны, затем вступила в объятый холодом дом. Входная дверь лежала под толщей наметенного за сутки снега. Девушка огнивом выбила искру, которая подожгла фитиль свечи, после чего стала подниматься наверх, громко окликая по имени отца и брата.

Войдя во мрак второго этажа, огневолосая девушка принялась освещать тусклым светом помещение. Комната была пропитана жутким холодом. В воздухе пахло борьбой и мучительной смертью.

– Фьерд? Отец? Что происходит? – вопросительно бросала девушка в темноту, испуская клубы пара изо рта.

Медленно подобравшись к дальнему концу комнаты, Астра остановилась. Ее холодные пальцы непослушно разжались, выронив свечу на пол. В волшебном свете полной луны ее отец прижимал к себе стылое тело ее брата. Их волосы переливались серебром в лунных лучах, но лишь у Фьерда часть белоснежных кудрей были пропитаны почерневшей кровью. Вождь неторопливо раскачивался взад-вперед, все сильнее прижимая голову сына к своей груди. Если прежде в его ледяных глазах и была жизнь, то она измученно их покидала, выливаясь на пол.

Хелла лежала рядом с телом, насквозь пропитанная кровью, тщетно пытаясь согреть своего хозяина. Лисица едва взглянула своими раскаленными глазами на пришедшую Астру, после чего виновато опустила взгляд.

Астра приблизилась к отцу, после чего упала на колени, схватившись за мертвую руку своего брата. Дорр продолжал раскачиваться, не обращая внимания на свою дочь. Девушку пробила стальная дрожь. Она водила своей теплой рукой по остывшей кисти Фьерда. Мягкими подушечками пальцев Астра чувствовала его стеклянные ногти, его маленькие рубцы от порезов. Разминала твердые мозоли, появившиеся от бесконечного трения его ладони с рукояткой меча. Девушка не решалась смотреть в разные глаза своего брата, боясь остаться в них навсегда.

Спустя несколько самых тяжелых в ее жизни минут Астра взглянула на отца. Ее рука с любовью потянулась к его плечу. Едва тонкие пальцы коснулись мощного плеча, Дорр с бушующей злобой обернулся на Астру и размашисто ударил ее ладонью прямо по уродливым ожогам. Девушка отлетела назад, ударившись спиной о деревянный пол. В ее правой стороне лица разжигалось кусачее пламя. Боль десятилетней давности отразилась в щеке, рассекая кожу раскаленной памятью.

Неудержимый гнев заполнил внутренности Астры. Ее правый глаз ярким пламенем осветил на мгновение весь второй этаж. Девушка со звериным воплем схватила лежащий меч брата и устремилась на улицу.

Жители в этот момент кружили возле полыхающего пугала с горящими свечами в руках, негромко завывая песню о прилетевших птицах и теплом лете. Разъяренная Астра растолкала жителей, затем влетела в круг. Кровавым серебром свернула сталь, опускаясь на охваченное огнем пугало. Астра издавала нечеловеческие звуки, разрубая чучело в горящие клочья. Предметы одежды разлетались по сторонам, словно падающие с неба огненные звезды. Правый глаз Астры насыщался ее гневом, проглатывал ее злобу, наделяя девушку яростью.

Охваченная безумием, она выпрямила свою руку с мечом. Клинок был идеальным продолжением ее изящной руки. Тяжело дыша и злобно скалясь на окружающих, девушка с ревом прошлась по стоящим людям, очерчивая своим холодным клинком круг. Верхушки горящих свечей скользко выпали на снег, оставив в руках людей лишь нижнюю часть восковых предметов.

Испуганные, жители разбежались в стороны, подальше от зверя с огненными волосами. Астра выронила из рук меч, затем рухнула в снег лицом вверх. Ее правый глаз медленно затухал вместе с горящим пугалом. Огромная, полная луна тусклым светом освещала изуродованное огнем лицо Астры.



И не было ей, горящей ледяным пламенем, равных на ночном небе. Любовалась она своим отражением в покрове сияющих снегов. Кланялись ее величественному лику звери, вышедшие в ночи из своих уютных нор. Раскачивали свои пышные ветви хвойные деревья, приветствуя королеву луну – владычицу неба в ночи.





Часть 2




Глава 16

Источник родительского тепла




Пышная Северная весна овладевала каждым отведенным ей днем. Она наспех раскрывалась во всем своем красочном величии, стараясь подготовить земли к лету за то короткое время, что ей было отведено. Под гнетом пылающего солнца снег на глазах обращался в прохладные ручьи, которые разливались по всему Великому Северу бесконечными сверкающими нитями. На колючих хвойных лапах вскрывались еловые шишки, высыпая свои семена, заботливо разносимые ветром. Крупные почки, покрытые бледно-зеленой чешуей, стремительно набухали и раскрывались под золотыми лучами небесного светила. Из-под тающего снега выглядывали голубые глазки первых подснежников, которые стремительно вытягивались к лазурному небу, но прогибались в самых верхушках под тяжестью грустно свисающих белоснежных колокольчиков.

На крепкой сосновой ветке уютно разместилось аккуратное птичье гнездо. Сплетенная из тонких ветвей кустарника, чаша была по всему кругу обвязанная прозрачной нитью паутины. Внутри гнезда, в воздушных перьях, сладко спали два бледных яйца, недавно отложенные небольшой мухоловкой. Птица на время оставила свое гнездо без присмотра, чтобы добыть себе пару хрустящих жучков или слизких личинок.

В этот момент, широко расправив крылья, над деревьями парила голодная ворона. Внимательным глазом птица осматривала хвойные деревья в поисках еды, отбрасывая хищную тень на изумрудную поверхность леса. Заметив неосмотрительно оставленное мухоловкой гнездо, ворона спикировала в чащу леса и приземлилась в самый центр гнезда. От размахов ее крыльев пушистые перышки, что согревали яйца, разлетелись из гнезда, затем стали медленно опускаться к обнаженным корням дерева. Ворона понимала, что мать может вернуться в гнездо в любое мгновение, поэтому незамедлительно принялась за свою добычу.

Острый черный клюв без проблем расколол прочную скорлупу. Из разбитого яйца расплавленным золотом выступил желток. Ворона несколько раз потыкала клювом в содержимое, после чего принялась за второе яйцо. Спустя минуту все гнездо было усыпано небрежными осколками скорлупы, а в самом центре лежало две чашки разбитых яиц, на дне которых еще оставался желток.

Насытившись, ворона тонкими спичками своих лап запрыгнула на край гнезда и, хлопая крыльями, сорвалась в ленивый, сытый полет.

Охота на насекомых у мухоловки сегодня крайне затянулась. Запоздалая мать вернулась домой лишь под закат весеннего солнца. Она приземлилась своими лапками в липкую жижу растекшегося желтка. Осматривая разбитые яйца, мухоловка заподозрила что-то неладное, но инстинкт высиживания птицы оказался сильнее.

Мать заботливо опустилась на разбитые яйца, вымачиваясь в слизи белка и желтка собственного потомства. Остатки скорлупы звучно трещали под ее пушистым телом. Свернувшись в мягкий серый комочек, мухоловка нежно сопела с мыслью о том, чтобы яйца прижились под ее материнским теплом. Представляла, как уже через несколько дней из них вылупятся здоровые птенцы, которые будут радостно чирикать при виде своей матери, крепнуть и ждать момента, когда сами смогут расправить крылья и покинуть стенки родного гнезда.