Клык. Хвост. Луна. Том I

Ночью Дорр Винтер спал крепким, бестревожным сном. Вероятно, впервые за несколько лет. На рассвете отец с дочерью обернули холодное тело Фьерда в простыню, обрили его серебряные кудри, после чего приготовили во дворе своего дома небольшое кострище из соломы и дров.

На прощание с Фьердом Дорр пригласил лишь мастера Чайхо. Старик понимающе кивнул при виде Астры и одарил девушку согревающей улыбкой.

Огненная девушка поднесла горящий факел к соломе, и, спустя пару минут, пламя принялось облизывать тело покойного Фьерда. На поднимающийся столб дыма стянулись абсолютно все жители общины. Вождю ничего не оставалось, как впустить их к себе во двор. Небольшое пространство до упора забилось северянами, которые в абсолютной тишине наблюдали за ярким огнем.

Ближе к закату кострище прогорело. Дорр соскреб воздушный пепел и забил им доверху кожаный мешок. От самого дома, до задних ворот общины протянулся живой коридор из жителей, по которому с суровым выражением лица шел Дорр Винтер. Одни провожали вождя грустным взглядом, другие встречали его со стойкостью и твердостью в глазах. Сразу за воротами уже ожидала Астра, приглаживая блестящую черную гриву Ветрогрива. Девушка решительно передала поводья в руки отца, а тот принял их из ее рук со сдержанной искрой любви на лице.

Дорр раскроил огромным ножом себе ладонь от самого верха и до запястья, затем приложился ею к спине смолистого коня. В это время Астра привязала к Ветрогриву мешок с прахом своего брата и отступила на два шага назад.

Вождь снял с коня уздечку и поводья, после чего несильно хлопнул животное по спине. Ветрогрив сделал несколько шагов в сторону леса, затем остановился и обернулся назад. Животное сопротивлялось позывам природы, желая вернуться обратно в свое теплое стойло. В его глазах поселилась раздирающая душу печаль. Конь окутал на прощание Астру и Дорра тоскливым взглядом, поднялся на задние ноги и взревел стальным, пронзительным ревом. Ветрогрив сорвался с места и устремился галопом к лесу. Он летел подобно урагану, разрезая воздух своей чернильной гривой.

Его наездником теперь навсегда станет дикий ветер.

Астра провожала убегающего коня, держась обеими руками за ладонь Дорра, с которой на землю струйкой стекала горячая кровь. Вождь на мгновение отвлекся на Астру и крепко поцеловал ее в пылающие волосы.

За минувшие сутки отец и дочь не обменялись ни единым словом. Ей достаточно было ощущать тепло его руки в своих ладонях, а ему – видеть ее любящий взгляд.





Глава 17

Назад в берлогу




Сквозь густые еловые ветви просачивалась талая вода, которая прозрачной нитью спускалась на пушистый лоб спящего медведя. Сознание постепенно возвращалось к зверю после продолжительной зимней спячки. Шершавый нос учуял запах прогретой весны, а во рту начала скапливаться тягучая слюна.

Бурый медведь с усилием поднялся на лапы, сбрасывая с себя еловые ветви вместе со снегом. Берлога его представляла собой вырытую на скорую лапу яму под вывороченным деревом, дно которой было выстелено умятым мхом.

Жировые запасы медведя иссякли за время спячки. Исхудалое и невыносимо голодное, животное двинулась в глубину леса в поисках еды.

По дороге медведь наткнулся на самку оленя с пышными рогами, рядом с которой стоял неокрепший олененок, пощипывавший выползающую из-под снега травку. Хищник вяло двинулся к своей добыче. Его ослабевшие лапы проваливались в сугробах, не давая медведю возможности набрать скорость. Самка успела заметить хищника, который лениво перебирался сквозь толщу снега, после чего забрала с собой детеныша и скрылась в темноте леса.

Охваченный голодом бурый медведь досадно взревел, затем подошел к голому кустарнику и начал рыться выдающимися вперед когтями в поисках сладких корней. Раскопав корневища, медведь захватил верхушку своими зубами и начал изо всех сил вытягивать. Он напрягался в шее и отталкивался передними лапами. В какой-то момент корневище лопнуло от напряжения, и медведь повалился на спину с коротким куском корня во рту. Он некоторое время обсасывал корень и вгрызался в него своими резцами, но от этого чувство голода лишь усилилось.

Ему придется поискать что-то посъестнее, чтобы набраться сил.

Зверь продолжительное время бродил по лесу, втирая свой запах в ветви кустов и в кору деревьев. Свободную территорию было бы желательно занять, пока не объявился другой самец, но для этого нужно было обзавестись выводком. Вскоре голодный зверь учуял запах самки, доносившийся со стороны Могильных гор. Возможно, там находится берлога медведицы, и медведь может рассчитывать на останки пойманной рыбы или мясистого кабана. К тому же это хорошая возможность заделать потомство и оставить в этих краях свое наследие.

Следуя на запах, медведь уперся в серые скалы гор, в подоле которых раскрывала свою пасть небольшая пещера. Бурый медведь осторожно приблизился к входу, принюхиваясь к спертому воздуху, затем издал протяжное приветливое рычание.

На медвежий зов из темноты пещеры выбралась небольшая медведица. Самка встала на задние лапы и выпрямилась, чтобы как следует рассмотреть своего гостя. Не смотря на то, что медведь потерял в весе за время спячки, зверь все еще оставался поистине огромным и свирепым хищником. Он уверенно двинулся к самке, но на половине пути из берлоги послышались игривые выкрики медвежат, а через несколько секунд появились и сами детишки.

Медвежата родились в кромешной тьме берлоги в эту зиму, но за несколько дней весны уже успели окрепнуть и вырасти до размеров взрослого кабана. Несмотря на свою любознательность, медвежата не рискнули приблизиться к огромному медведю. Они спрятались за широкими лапами своей матери и начали с интересом разглядывать гостя.

Инстинкты подсказывали медведю, что самка, уже имея при себе детенышей, не захочет продолжать свой род. По крайне мере, пока медвежата не подрастут и не покинут берлогу. Однако, чужие детеныши в будущем – это потенциальные соперники за территорию, к тому же медведь был смертельно голоден.

Оставался единственный вариант, который удовлетворил бы все его потребности.

Хищник разразился громоподобным рычанием и двинулся всей своей массой на маленьких медвежат. Мать попыталась остановить охваченного яростью медведя, но получила тяжелой лапой по голове и, оглушенная, откатилась в сторону.

Детенышам не хватило жизненного опыта, чтобы учуять беду и попытаться скрыться от надвигающегося хищного сородича.

Одним небрежным ударом медведь содрал кожу с головы первого медвежонка. Детеныш успел лишь пискнуть, прежде чем его морда превратилась в кровавое месиво. Пара чернильных глаз второго медвежонка изумленно следили за огромной бурой тучей, которая разрывала своими мощными лапами мохнатую шкурку. Четыре острых передних клыка впивались в мягкую плоть, отрывая приторные куски молодого медвежьего мяса.

Оставшийся живой медвежонок тихонько приблизился к телу погибшего, любопытно принюхиваясь, пока над ним не зависла чавкающая тень с испачканным в крови ртом. Через мгновение медвежонок повалился на спину и почувствовал, как что-то впилось в его шею с невыносимой болью. Он стал хрипло стонать и звать на помощь свою мать, но крепкие клыки буквально перекусили шею детеныша пополам, оставив мохнатую голову болтаться на лоскуте кожи.

Этот медведь отныне станет хранителем восточных лесов вблизи Могильных гор. Каждое утро он будет встречать восходящее в вершинах гор солнце, отбрасывая величественную тень на свои земли, а его многочисленное потомство расплодится по всему Великому Северу, неся в себе его кровь – кровь бурого медведя – грозного царя Северного леса…



– Какой интересный цвет! А какой аромат!

Роза Вирсмунк крутила в своей руке полупрозрачное наливное яблоко. Плод испускал аппетитный медовый аромат, а его кожура причудливо переливалась в лучах весеннего солнца.

– Бростские медовые яблочки, с последнего урожая! – Молодая лавочница с двумя золотыми косами ловко подкидывала одно из яблок в воздух. – Эти фрукты прямиком из деревни попадают на все три королевских стола Южного Амблигонита!

Роза почувствовала, как ее рот начал наполняться слюной, а в ее животе пробежала булькающая волна аппетита.

– Хорошо. Сложите мне, пожалуйста, шесть небольших яблочек, – скромно произнесла Роза, протягивая кожаную сумку.


Лавочника игриво закинула ровно шесть яблок, после чего посмотрела на Розу с лучезарной улыбкой:

– С вас шесть монет в бронзе, сайха Роза.

Пышная женщина растерянно полезла в свой кошелек, в котором одиноко лежали четыре монеты грязно-золотого цвета.

– Пожалуй, на пирог хватит и четырех, – произнесла Роза, стараясь не выглядеть глупо, затем протянула девушке монеты.

Лавочница чуть ослабила свою дружелюбную улыбку и вытащила два яблока из сумки.

– Пирог, несомненно, должен получиться невероятно вкусным, сайха Роза, – сладко пропела девушка, протягивая Розе сумку.

Первая женщина клана Вирсмунк уже вытягивала свою руку навстречу лавочнице, как в этот момент со стороны вылетела другая рука, сухая и жилистая, которая перехватила сумку.

– Мы возьмем столько яблок, сколько влезет в эту сумку, – произнес бархатный голос из-за спины Розы. – Набейте ее фруктами до предела.

Роза Вирсмунк обернулась и оказалась стоящей впритык к пышней рыжей бороде. Вдова медленно поднимала свою голову, тщательно рассматривая стройного мужчину, который своим ростом затмил ей солнце.

– Вармис! – радостно вскрикнула Роза.

– Удивлен, что ты меня узнала, Роза. После стольких то лет…

Мужчина расплатился с лавочницей тяжелой серебряной рассионтской монетой, которая сияла при дневном свете, словно звезда.

– Сдачу можете оставить себе, прекрасная леди. – Мужчина чуть подмигнул лавочнице. Его щуплое лицо было непривычно загорелым, но его выдубленная непогодами кожа все еще помнила колючие ветра Севера.

Вармис схватил рукой увесистую сумку, а другой рукой нежно приобнял Розу, после чего оба двинулись дальше по рынку.

– Твое лицо, Вармис, потемнело и съежилось под жарким Южным солнцем. Но твою огненную бороду я всегда узнаю, – произнесла Роза, улыбаясь и щурясь от солнца.

– Как только я узнал о смерти Старио, сразу же бросил все свои дела в Рассионте и примчался сюда.

Стройный мужчина остановился, затем обхватил своими клешнями пухлые руки Розы и сказал, глядя ей в глаза:

– Прими мои соболезнования, Роза. И прости, что не успел приехать на драхгра. Я собрался в путь, как только получил от тебя письмо.

Вдова чуть изменилась в лице, вспоминая о своей утрате, но в ее глазах теперь, вместе с печалью, также отсвечивала и радость.

– И ты прими мои соболезнования, Вармис. Старио в последние свои дни часто вспоминал о тебе; он гордился твоими успехами на Юге.

Вармис тяжело закрыл глаза и поднял свою голову к верху.

– Старио Вирсмунк – Железношкурый! – гордо произнес мужчина, обращаясь к небу. – Самый справедливый и честный вождь, когда-либо возглавлявший клан Бурого Медведя. Я никогда не заслуживал такого брата, как он.

Роза встала на носочки, пытаясь дотянуться рукой до лица Вармиса, но ей пришлось лишь успокаивающе погладить его по груди.

– Я уверена, Старио сейчас слышит тебя с небес и благодарит за теплые слова.

Вармис Вирсмунк опустился обратно на землю и взглянул вниз на розовое лицо Розы:

– Несомненно, мой брат смотрит сейчас на нас, Роза. Нам лишь остается пожелать ему бесконечно мягких облаков.

Они стояли некоторое время, не отводя друг от друга глаз, затем двинулись дальше, подхватив друг друга под руку.

– Спасибо большое тебе, Вармис, – обратилась Роза.

Рыжебородый мужчина взглянул на нее с вопросом в глазах.

– Ну… за яблоки. Наша семья сейчас переживает не лучшие времена, – скромно произнесла Роза, опуская глаза в землю.

– Пустяки, Роза. Это меньшее из того, что я могу для вас сделать, – произнес Вармис, затем выдержал небольшую паузу и добавил: – Я многим обязан своему брату, и, кажется, настал тот момент, когда я смогу отплатить ему в ответ.

Роза ничего не ответила Вармису, а мужчина более к ней не обращался. Так, в скромном молчании, они дошли до порога дома клана Вирсмунк.



Ранлис единственной целой рукой удерживал клещами небольшую железную пластину, раскаленную до цвета утренней зари. Обильно потеющая Зерта, вооружившись облегченным двуручным молотом, старательно разбивала тонкую заготовку о наковальню. Некогда богатая на все виды инструментов кузница в эти дни представляла собой не более чем ученическую мастерскую. Пара расшатанных клещей со стертыми губами, одни кожаные меха с заплаткой, из которой пискляво струился воздух, древняя наковальня с трещиной посередине, – одно из немногих, что ранее не продалось на рынке, теперь доживает свой век в руках двух подмастерьев самоучек.

У пухлой дочери покойного Старио оказалась недюжинная сила в руках, не свойственная даже юношам в ее возрасте. Зерта уверенно орудовала небольшим, но увесистым молотом, выбивая раскаленные искры, от которых Ранлис закрывался своей правым обрубком в кожаном чехле.

По команде сестры мальчишка опустил горячую пластину в чан с ледяной водой – по кузнице расплылось змеиное шипение бурлящей воды. Затем он со звоном откинул заготовку в груду таких же железных пластин и потянулся за новой заготовкой, но в этот момент в кузницу вошла Роза в сопровождении высокого мужчины с загорелым лицом и грязно-рыжей бородой. Роза держала в руках тарелку с двумя большими кусками яблочного пирога, украшенными россыпью ягод ранней голубики. Она заботливо поставила тарелку на стол рядом с детьми. В это время мужчина незадачливо осматривал скудную мастерскую, временами хмурясь и скверно мотая головой по сторонам.

– Я много кузниц встречал за свою жизнь – от душных и суровых Северных, до пестрых и причудливых мастерских Юга, – произнес Вармис, продолжая окутывать оценивающим взглядом пустоту помещения. – Но, клянусь своей бородой, никогда бы не подумал, что оружейная мастерская моих предков превратится в эту жалкую и убогую нору.