Клык. Хвост. Луна. Том I

Второй человек – тоже мужчина, с лысой и блестящей от пота головой, говорил спокойным и размеренным голосом, но его слов практически не было слышно за завесой ярости первого. Он призывал снежноволосого слушать свой холодный разум, а не свое траурное, пылающее сердце.

Третьим участником возбужденной беседы был человек, чья загорелая кожа имела оттенок дубового ореха, чем мужчина, несомненно, выделялся среди остальных. Он с маниакальной любовью приглаживал ржавую бороду, хвастаясь своими связями на Юге, а так же кичился количеством своих денег, которых, по его словам, хватило бы на небольшую армию наемников. При каждом слове «война» – его серо-зеленые глаза вспыхивали огнем азарта и авантюризма.

Хладнокровное молчание четвертого человека – женщины, нравилось напряженности больше всего. Напряженность с аппетитом проглатывала ее хищное спокойствие, расширяясь и увеличиваясь в размерах. С каждой минутой напряженность в комнате становилась все тяжелее; трое мужчин ощущали ее тяжесть на своих плечах, время от времени поворачиваясь к женщине с вопросом на лицах. Но их собеседница лишь молча наблюдала, словно сокол, выжидающий свою добычу.

Дорр Винтер встал из-за стола и склонился над Фуро.

– Сколько в общине Черной Куницы мужей, способных держать оружие? – спросил Дорр со сталью в голосе.

Крысодав начал с легкой паузы, всматриваясь в синие глаза Дорра в надежде отыскать там здравый рассудок:

– Ты самый мудрый вождь из тех, которых я когда-либо знал, Дорр Винтер. Мы не можем быть полностью уверены в том, что это дело рук короля Унри. Совет канцлеров или влиятельная знать Рауса могли спровоцировать эту агрессию. Ты прекрасно знаешь, что они ненавидят нас – северян.

– Я спросил тебя, сколько воинов ты сможешь собрать, Крысодав? – грубо повторил свой вопрос Дорр, игнорируя речь Фуро.

– Сотен пять, или шесть…

– В моей общине примерно столько же, – задумчиво выдохнул Дорр, затем обратился к Вармису. – Как обстоят дела с этим у клана Бурого Медведя?

– Об этом, скорее всего, лучше спросить Розу. Но, думаю, сотен семь – восемь, включая юношей от четырнадцати лет. К тому же, я хорошо общаюсь с главой Рассионтских наемников. – Глаза Вармиса забегали по сторонам, высчитывая число. – Думаю, я смогу договориться с ним на полтысячи отборных головорезов.

Дорр устало опустился на стул и прикурил от горящей свечи свою трубку.

– Нам нужны войны, преданные и отважные, которые пойдут с нами до конца со смертью в глазах. А наемники всегда останутся продажными и трусливыми, какой бы большой из них не получилось армии.

Мать Стаи отстраненно наблюдала за маленьким языком пламени от свечи.

– Община клана Гойлов – самая крупная. У твоего клана, Цейла, много мужчин, и все они обучены хорошо сражаться. – Дорр обращался к женщине, но та продолжала смотреть за огнем, игнорируя его слова. – Сколько у тебя людей? Тысяча? Две?

– Послушай. – Фуро положил свою руку на плечо белокурого вождя. – Смерть Фьерда – это самое ужасное, что произошло в Станоке за последние триста лет. Но война не вернет тебе сына, Дорр Винтер, а лишь унесет множество невинных жизней. Я знаю, что в глубине души ты согласен со мной. Задай себе вопрос – для чего Югу потребовалась война с нами? И попробуй ответить на него честно. И будь честен, в первую очередь, перед самим собой.

Белокурый вождь сдержал паузу, чудовищно тяжелую, как сами горы.

– Убийство… – Дорр скинул со своего плеча руку Крысодава. – Убийство Фьерда, а не просто смерть. Север богат лесом, а в наших горах полно полезных минералов и драгоценных камней. Раусу не обязательно платить за все это, им достаточно придти и забрать все силой.

В диалог вмешался Вармис, уперевшись руками на стол:

– Король Унри уже несколько лет не встает с пастели из-за страшной болезни. Королевская казна пустеет с каждым днем. Канцлеры разбазаривают золото направо и налево, организуя пышные приемы и скупая земли в соседних королевствах под личные нужды. Чего только стоит ежегодный Турнир Трех Королевств, который Раус проводит уже несколько десятков лет и отнюдь не скупится на это дело. Думаю, если и не у короля Унри, то у Совета достаточно причин, чтобы залезть на Север.

Дорр концентрировал свое внимание на воткнутом кинжале. Серебряный кленовый лист дразнил его взгляд своим холодным блеском.

– В любом случае, нам придется голосовать, – продолжал Вармис. – Кто за то, чтобы Раус ответил за убийство Фьерда должным образом? – сухая длинная рука Вармиса устремилась к потолку и зависла в воздухе.

Фуро Крысодав, прикинув шансы, горько сжал свои губы и отрицательно повертел головой. Дорр Винтер, ожидаемо, выставил ладонь на уровне своей головы.

– Двое «за», один «против». Остался твой голос, Цейла Гойл, – обратился Вармис к женщине с невероятно царственной осанкой, которая все так же продолжала следить за горящей свечой.

Фуро болезненно прикрыл свое лицо руками, предвкушая поражение. Зная жестокий нрав волчицы и ее жажду крови, рассчитывать на то, что Цейла проголосует «против», было бы для него мальчишеской наивностью.

Цейла оторвала свои серые глаза от свечи и направила их на присутствующих мужчин. Казалось, ее свинцовый взгляд одновременно окутывал всех троих вождей. Мать Стаи встала из-за стола и выпрямилась во весь рост.

Ее тень затмила собой даже рослого Вармиса.

– Клан Серой Волчицы выступает против войны с Раусом, – произнесла Цейла с самый серьезным лицом, на которое только была способна.

От слов женщины Дорр Винтер поперхнулся травянистым дымом и громко закашлялся, выбивая кулаком дым из своих легких. Фуро Росслер уставился с раскрытым ртом на лицо Цейлы, пытаясь отыскать на нем намеки на шутливую улыбку. Вармис начал нервно теребить волоски своей бороды, задумчиво уперевшись спиной к бревенчатой стене.

– Уважаемые вожди, зачем же так бурно реагировать? – Цейла развела руки ладонями к верху. – У нашего клана налаженные торговые отношения с Югом. Королевская казна имеет не плохие доходы с продажи своих товаров на Севере.

Цейла опустила руки и уставилась на Дорра, который истошно отхаркивался с дымом.

– Я уверена, что убийство Фьерда – это всего лишь попытка обратить наше внимание на Юг. Несомненно, существует человек, которому выгодна кровавая резня между Югом и Севером. Вопрос – кто этот человек и чего он добивается…

– Что ты предлагаешь, Цейла? – спросил Фуро, скрестив руки на своей груди.

– У тебя, Крысодав, в темнице сидит пленник, который явно что-то скрывает. – Глаза Цейлы сверкнули звездой хитрости. Фуро начинал ненавидеть себя за то, что позволил волчице вовлечь себя в ее опасную игру. – Если вы позволите, то мои руки вытянут из него всю правду.

Длинные ногти Цейлы веером просвистели в воздухе.

– А если наемник говорит правду? И Раус действительно видит в Северных землях свою экономическую выгоду? – спросил Вармис.

– Хватит. Я устал слушать ваши нелепые версии, – грубо произнес Дорр. Его голос стал сухим и колючим после приступа кашля. – Все это – лишь попытки оттянуть неизбежное. Раус хочет войны, и мы принесем ее прямо к Зеленому Замку. Юг недооценивает наш стихийный характер и поплатится за эту опрометчивость собственной пролитой кровью.

– Но голоса разделились поровну, Дорр. Нам придется искать другое решение, – подметил Фуро, сурово косясь на Цейлу.


– Вижу, ситуация зашла в тупик. – Цейла вынула кинжал из поверхности стола и поднесла острие к огню свечи. – В таком случае, чтобы объявить войну Раусу, или же наоборот, отказаться от нее, потребуется голос повесомее. Голос, которому беспрекословно подчинится весь Север.

Трое мужчин с вопросом на губах уставились на высокую женщину, которая тянула раскаленный клинок к своей руке.

– Сэнна де Тхонхе… – мрачно протянула Мать Стаи и прижгла покрасневшим острием свое запястье несколько раз. В комнате повис запах паленой человеческой кожи. Розовые ожоги сливались в очертания древней руны.

Странные, но знакомые слова женщины не утихали в ушах мужчин, отзываясь в голове страшной сказкой, которую старухи рассказывают на ночь непослушным детям. Название древнего, жестокого и кровавого обряда. Обряд, который оброс многочисленным легендами и небылицами. Обряд, который со временем превратился в темный миф…

– Брехня! – сорвался Вармис, гневно сплюнув в пол. – Всего лишь страшные байки, выдуманные нашими предками, чтобы запугивать детишек.

В это же мгновение около заросшего лица Вармиса со свистом пролетел кинжал и воткнулся в стену. Лезвие чуть задело его щеку, оставив еле заметную кровавою полосу.

– Не смей никогда ставить под сомнение голос наших предков, ничтожество, – Цейла обрушилась на Вармиса, который начал пятиться в угол, закрываясь руками от ее слов, словно от летящих стрел. – Научись уважать традиции своего кровного народа или возвращайся на свой треклятый Юг, жалкий торгаш.

Вармис проглотил собственный кадык и стыдливо впечатал глаза в пол.

Напряженность в комнате расширилась до предела и уперлась в стены, потолок и пол. Единственное, что ей оставалось, это начать впитываться в тела трех присутствующих мужчин, сдавливая и скручивая их внутренние органы. Женщина же, как по щелчку пальцев, стала холодной и спокойной, словно обледенелая гора.

– Северу нужен Верховный вождь. Вы сами видите, что самостоятельно к какому-либо решению мы придти не можем, – произнесла Цейла, успокоившись после собственного тяжелого голоса.

Фуро собрал всю свою волю и обратился к Цейле, рискуя попасть под удар, как попал бедный Вармис:

– То, что ты предлагаешь Цейла – это безумие… Может быть, наши предки и обращались к этому обряду несколько сотен лет назад, но сейчас настали другие времена. – Крысодав старался подбирать наиболее мягкие слова, чтобы не спровоцировать Цейлу. – Можно все решить голосованием. Пусть члены всех четырех кланов сами выберут себе правителя.

Дорр словно плавал в своих мыслях, но все же включился в разговор с пустым взглядом на стол:

– Верховного вождя выбирают не люди, его должен выбрать Север. Только его воля способна сделать этот выбор.

Цейла не ожидала от белокурого вождя подобных слов, от чего ее лицо вытянулось от удивления.

– Ледяной Дождь прав. Север сам определяет собственного правителя. Мы лишь следуем его воле. – Она опустилась на стул и обвела серьезным взглядом мужчин. – Даю вам два дня на раздумье. К третьей луне мы начнем обряд в священном месте, рядом с моей общиной. Там, где это делали наши предки задолго до нашего рождения. – Мать Стаи угрожающе наклонилась вперед. – И попрошу всех присутствующих принять верное решение. Судьба всего Севера теперь в ваших руках.

Насытившись досыта, напряженность во всей комнате стянулась в три крошечные точки и поселилась в обеспокоенных головах трех мужчин, обрекая тех на бессонную ночь, полную раздумий.





Глава 20

Приветствие в трех поклонах




В неловкое молчание гостиной комнаты периодически просачивались грозные крики и громкие восклицания, доносящиеся из переговорной. Молодое поколение угощалось праздничным ужином, пока взрослые оживленно о чем-то спорили за плотной дверью.

Пока все были на обряде в центре общины, заботливые кухарки, по распоряжению своего вождя, накрыли невероятно роскошный и пышный праздничный стол, который по количеству своих изысканных яств мог сравниться даже с небольшим королевским пиром. С двух концов длинного стола смотрели друг на друга два разделанных зажаренных кабана, мясо которых сочилось соком, пропитанным душистыми специями. В стеклянных вазах пестрили своими красками целые сады южных фруктов: медовые груши, пылающие яблоки, россыпи дикого черного винограда, и другие экзотические фрукты, названия которых присутствующие даже не знали. Золотистые фаршированные карпы на узких тарелках переливались солнцем при свете свечей. Румяный запеченный картофель с взбитым маслом, маринованные в уксусе луковицы, целый град сваренных перепелиных яиц под морковным соусом. Обилие различных напитков на любой вкус и возраст: бархатное еловое пиво, которое так сильно полюбил вождь Черной Куницы, брусничный морс с кусочками сушеных яблок, легкая ягодная брага для тех, кому уже было можно, и крепкая ячменная настойка для тех, кому еще было мало.

Двое однолицых юнца, язвительно хихикая, забрасывали тарелки друг друга обглоданными куриными костями. Их дядя, широкоплечий юноша с вьющимися черными кудрями, сидел рядом с ними. Его правое плечо было перетянуто лоскутом ткани, вымоченной в еловой смоле. Юноша поглядывал, чтобы юнцы по шалости не разлили по своим кружкам чего-нибудь хмельного.

Крупная девочка мясистыми пальцами неуклюже управлялась деревянной ложкой, пытаясь отловить из густого бульона мелко нарезанный лук, вкус которого она с рождения не выносила. Ее брат, тонкий как тетива, за весь вечер так и не прикоснулся к еде, время от времени бросая гневные взгляды на стройную девушку с туманными волосами, собранными в грациозный хвостик.

На самом краю стола, справа, боролась с куском мяса девушка с огненным цветом волос. Грамотно выбранное расположение за столом позволяло этой девушке прикрыть свою обожженную правую часть лица от посторонних глаз. Все гости, периодически, изумленно отвлекались на дикаря, который с ходу подвинул к себе огромную медную тарелку с зажаренным кабаном и весь вечер ковырялся в туше голыми руками. Все его лицо, как и его руки и стол вокруг него, были забрызганы и заляпаны жиром. Юноша впивался острыми зубами в мясо и отрывал розовые куски, издавая при этом нечеловеческие звуки чавканья и хрипоты.

Глова Гойл наполнила свой стакан до краев ежевичной брагой и подсела на край стола, прямо напротив Астры.

– Больно было? – спросила она, пригубив хмельного напитка. Ее тонкие губы и белые зубы окрасились в фиолетово-черный цвет.

– Что, прости? – Астра отвлеклась от тарелки, и замерла.

– Твое лицо. – Глова приложила ладонь к правой части своей острой морды, продолжая смотреть на Астру. – Я слышала, ты упала ребенком в костер. Больно было?

Астра оттолкнула от себя тарелку, затем потянулась за кувшином с брагой. Глова перехватила кувшин и заботливо наполнила стакан Астры. Рыжеволосая девушка сделала несколько жадных глотков огненного напитка, залпом осушив посуду.

– Боль – это единственное, что сохранилось в моей памяти с тех времен, – произнесла Астра, протягивая Глове пустой стакан.

– А у тебя отличный аппетит, рыжуха, – с улыбкой подметила Глова, вновь наполняя стакан Астры.

Две девушки расправились с кувшином хмельной браги за невероятно короткое время, после чего Глова дотянулась до середины стола за еще одним кувшином. Общение между Астрой и Гловой с каждым пропущенным стаканом становилось все ярче. Остальные за столом тоже принялись обмениваться между собой короткими фразами. Даже Ранлис на некоторое время отвлекся от волчицы и принялся за ужин, смачивая свое звонкое горло еловым пивом. Молчал только Волчонок, который, насытившись, ковырялся в зубах ногтем. Его глаза по-прежнему казались голодными и не сползали с Зерты, что сидела напротив.

Лицо Астры после пары кружек заметно побагровело. Глова не выпускала из рук стакан, время от времени поправляя выпадающую с левого уха прядь чернильных волос. Астра внимательно слушала истории Гловы про то, как та охотилась вместе со стаей волков вдоль Парящих гор. Про то, как один раз, Глова преследовала целую семью оленей несколько дней, пока не загнала их аж к скалам Костного Хребта, что протянулись далеко на севере. Девушка хвасталась гигантской волчицей, описывая Цереллу как медведя, что поселился в волчьей шкуре. Она рассказывала, что волчица живет в пещере над водопадом и служит их семье уже несколько сотен лет. Тусклые и пьяные глаза Гловы заполнялись искрометной радостью и любовью, когда она отзывалась о мягкой и ранимой натуре огромной серой волчицы.

В ответ Астра рассказала Глове про Хеллу. Про то, как лисица появилась у них в общине. Про свое рождение, про смерть своей матери, которую она никогда не видела. История огненной девушки с каждым словом становилась все мрачнее, а когда речь зашла про ее покойного брата, Астра совсем притихла, молча заливая в себя брагу.