Книга ангелов

– Может, мне закопать ее в землю?

Адам кивает, передавая мне ничем не примечательную книгу. Я спрячу ее, буду бережно с ней обходиться и заставлю своих сыновей поклясться, что они будут ее беречь.



– Мун, просыпайся, – кто-то трясет меня, вырывая из моего сна прежде, чем я успеваю узнать, что именно Ева сделала с книгой. Какому из сыновей она ее отдала? Я рычу, натягивая одеяло на голову. – Хватит вести себя как ребенок! Я отведу тебя к матери. Она хочет видеть тебя.

Я открываю глаза. У моей кровати сидит Фелиция.

– Что ты тут делаешь? – Я сажусь на кровать и тру виски. Меня молотками били?

– Кассиэль позволил мне прийти к тебе в гости. Эти ангелы должны быть осторожнее. Очень глупо с его стороны так очевидно о тебе заботиться. Это принесет ему массу неприятностей.

Я не могу сейчас об этом думать. Мой язык болтается во рту, будто старая тряпка, и это всего после трех стаканов вина.

Фели протягивает мне стакан воды:

– Тебе надо освежиться, и тогда мы можем идти. Вам стоит кое-что обсудить.

– А где ребята? – Я жадно выпиваю воду. Мне сразу становится немного лучше.

– На кухне. Они пойдут с нами.

– А Кассиэль здесь?

– Разумеется, нет. Он полетел на небеса. Мы пойдем через катакомбы.

– А который сейчас час?

– Солнце вот-вот сядет. Хватит валяться. Нам предстоит долгий путь, к тому же мы должны вернуться до восхода солнца.

Я вылезаю из кровати, а Фели идет обратно на кухню. Дверь остается слегка прикрытой, и я слышу, как она раздает Стефано и Фениксу указания, чтобы они нашли пару фонарей. Я быстро одеваюсь, собираю волосы и натягиваю старые сапоги.

Фелиция ждет меня на кухне.

– Встретимся с ними внизу.

Стефано молча зажигает фонари, и мы спускаемся в катакомбы по влажной лестнице. Идем мы действительно долго. Фели время от времени сворачивает в узкие проходы. Она шагает меж колонн и обломков стен так уверенно, будто во сне смогла бы найти дорогу. Вдруг мы слышим голоса и сразу же гасим лампы. Фели толкает нас в какую-то нишу. Мое сердце бешено колотится, хотя ни один ангел не может узнать, чем мы тут занимаемся. Когда снова становится тихо, Фели шепчет:

– Это городская стража. Иногда они охотятся на членов братства или на бомжей, которые тут прячутся, по ночам. Мы стараемся избегать столкновения с ними, но мой отец все не сдается. Он бывает очень упрямым и все еще ищет твою мать.

– Он больше не верит в то, что она мертва?

Фели качает головой.

– До него дошли слухи, что она еще жива, и поэтому он непременно хочет ее поймать.

– Как долго нам еще идти? – Мне холодно. Надо было надеть куртку на пуловер.

– Еще около десяти минут, если нам никто не помешает. – Она кладет руку на кинжал на поясе. – Только тихо, – командует Фели.

Мы следуем за ней, стараясь не издавать ни звука, что достаточно проблематично, когда идешь по плещущейся воде. Я вздрагиваю от испуга, когда рядом с нами пищит пара крыс, и чуть не падаю, когда спотыкаюсь о камень. В поисках опоры я хватаюсь за одну из колонн и рассекаю руку остатками ракушек.

– Все в порядке? – спрашивает Стефано.

Я киваю, стиснув зубы.

– Ш-ш-ш, – шипит Фелиция, а затем насвистывает мелодию. Она, должно быть, делает это для того, чтобы ее узнали, ведь спустя пару мгновений перед нами появляются две тени в мантиях Братства. Несмотря на мои возражения, они завязывают нам глаза, и я чувствую, как Фели берет меня за руку и ведет вперед.

– Это просто меры осторожности, – объясняет она. – Служит больше твоей защите, чем нашей. Если бы существовала вероятность того, что ты можешь раскрыть расположение нашего штаба, нам бы, к сожалению, пришлось тебя убить.

– Тебе не кажется, что это уже слишком драматично? – спрашиваю я с явным сарказмом.

– Нет, ни капли. Нам необходимо защищать свои тайны.

Я только киваю, позволяя вести себя вперед. Я слышу скрежет, как будто камни трутся друг о друга.

– Здесь две ступеньки, – говорит Фели, и мгновением позже мы уже идем по ровному полу. Позади меня раздаются шаги остальных, и скрежет дает мне понять, что вход снова закрывается.

Воздух все еще пахнет плесенью, хотя мы уже не в катакомбах, а в каком-то подвале. Я оставляю все попытки запомнить дорогу, но слышу тихие голоса и стук двери. Затем Фели сажает меня на стул и снимает повязку. Я хлопаю глазами в свете свечки. Передо мной стоит письменный стол, с другой стороны которого сидит моя мать. Она выглядит еще более тощей, чем во время нашей прошлой встречи. Ее худая фигура завернута в накидку Братства, а глаза блестят.

– Большое спасибо, Фелиция, – говорит она, и Фели исчезает. Мы остаемся с ней наедине. Довольно странное чувство. По сути, передо мной сидит чужой человек.


– Где Стефано и Феникс? – спрашиваю я.

– Девушки о них позаботятся, тебе не стоит за них переживать. – Она стучит карандашом по деревянному столу. Она что, нервничает? – Значит, ты выяснила, в чем заключается твое задание, – говорит она наконец. Карандаш, видимо, просто завораживает ее, потому что моя мать смотрит на него чаще, чем на меня. Не думаю, что ей стало совестно.

– Почему во время своего визита ты не сказала мне, что Стар знает истинные имена ангелов? Ты не думаешь, что у меня тоже было право это знать?

Она поджимает губы.

– Если кто-то узнает об этом, она окажется в опасности.

– Я никому об этом не скажу! – огрызаюсь я. – Как ты вообще можешь хоть на секунду подумать так? А Люцифер об этом знает?

– Конечно, нет. Ты пыталась настроить архангелов против Люцифера. О чем ты вообще думала?

Я не стану отвечать на этот вопрос.

– Когда она произнесет эти имена? – Я пытаюсь уловить хоть какие-то эмоции на лице матери.

– Надеюсь, она сделает это, когда наступит время. Наша семья многие поколения ждет этого момента.

– И она просто возьмет и произнесет их?

Мать, поколебавшись, кивает.

– Будет подан знак, и она получит власть над архангелами. Только так мы, люди, сможем выжить.

– И для этого нужно убить агнца. – Мой голос дрожит, но я не хочу, чтобы она чувствовала мой страх. – Разве Стар не может сейчас приказать ангелам, наконец, исчезнуть? Всем ангелам!

– Все не так просто, – с сожалением объясняет мать. – Есть четкая инструкция церемонии. Каждая из вас займет свое место, а Стар сможет произнести истинные имена лишь во время Апокалипсиса.

– Я не хочу занимать свое место. Я хочу выжить. – Теперь мое отчаяние невозможно не заметить, и мне плевать на это. Разве то, что я прожила до этого, можно назвать жизнью? – Пожалуйста, – говорю я. – Есть ли другой способ?

Как бы мне хотелось быть просто ключом жертвенности.

Мать молча смотрит на меня, и я сдаюсь, от нее я помощи не дождусь.

– Ты унаследовала кровь Еноха и являешься ребенком линии Давида. Как и я. Наша судьба была предопределена тысячу лет назад, и тебе придется с ней смириться, – говорит она спустя какое-то время.

– Лучше бы я никогда не рождалась, – прошипела я. – Тогда бы они зарезали тебя.

– И я бы с высоко поднятой головой пошла на эту жертву, – отвечает она. – Не будь такой эгоистичной. Подумай о тех, кого ты сможешь спасти.

Я фыркаю.

– Да, ради неизвестных мне праведников, которые прячутся в своих норах вместо того, чтобы открыто сражаться с ангелами, я со своими друзьями должна буду умереть.

Мать не замечает этой колкости.

– Почему ты не взяла яд с собой на небеса, когда у тебя была такая возможность?

– Ты и сама прекрасно знаешь, почему. Но я могу и сама выпить яд.

Она высокомерно улыбается.

– Ты этого не сделаешь, потому что тогда Стар придется встать на твое место. Тогда у Люцифера, правда, не будет невесты, но агнец намного важнее. Поэтому не пытайся остановить нас своей никому не нужной борьбой. Это ниже твоего достоинства. Ты сделаешь все ради своей сестры, это у тебя в крови. Ты пожертвуешь собой ради сестры, как Авель пожертвовал собой ради Каина. – Она встает, будто наш разговор уже окончен, но я остаюсь сидеть на месте.

– Каин убил Авеля и был проклят Богом за это.

– Очередная ложь, – шипит моя мать. – Не стоит верить всему, что тебе рассказывают.

– Почему ты не посвятила меня в свои планы с самого начала? Почему ты исчезла и оставила нас одних? И с чего я вообще должна тебе верить?

Она обходит стол и опирается на него. Вдруг она оказывается совсем близко. К моему удивлению, она протягивает руку и гладит меня по спутанным волосам.

– Я этого не хотела, – тихо говорит она, и ее голос становится мягче. – Я была в отчаянии после того, как они убили вашего отца. Я так скучала по нему. Он был моей второй половиной, и потерять его… – Она замолкает. Передо мной вдруг предстает не борец стороны сопротивления, а мать, которую я когда-то знала. – Я должна была вести себя равнодушнее, мне нельзя было спорить с Нероном, но я тогда не могла себя контролировать.

Звучит знакомо. Может быть, мы с матерью слишком похожи друг на друга. Очевидно, именно поэтому мы с ней никогда не ладили. Мы обе только и умеем, что биться головой о стену.

– Я должна была исчезнуть, чтобы не подвергать вас опасности. После того, как я на это решилась, я должна была подготовить тебя к заданию как можно лучше. Если бы я осталась, Нерон убил бы всех нас. Он не раз угрожал мне использовать вас для того, чтобы сделать меня покорной.

– Мы могли бы вместе найти выход. Но ты думала, что лучше всех знаешь, что нам нужно. Почему ты не привела Стар к Люциферу? Сразу же после того, как он объявился в городе.

– Ты думаешь, мне ее так легко отдавать ему? Он хочет уничтожить наш мир с помощью моего ребенка.

Кто бы подумал, что у нее еще и совесть есть!