Книга ангелов

– Я оставила вас одних, потому что знала, что ты сделаешь все, чтобы защитить своих брата и сестру. Это ты и делала. Тициан вырос хорошим и смелым парнем, а Стар тебя боготворит. Они тебя никогда не забудут.

«Когда ты умрешь», – слышу я продолжение этой фразы у себя в голове. Меня должно как-то утешить то, что меня не забудут?

– Мне тоже нужен был хоть кто-то рядом, – шепчу я.

– Я знаю, – признает она. – Но есть люди, которые рождены для того, чтобы защищать других, а есть те, кого нужно защитить. Ты ни в ком не нуждаешься, потому что ты достаточно сильна для того, чтобы постоять за себя.

Я киваю, потому что она, разумеется, уже давно смирилась с тем, против чего я выступаю. С моей смертью. Она берет мою ладонь в свою руку.

– Когда время наступит, я буду рядом. Я не оставлю тебя умирать в одиночестве. – Я чувствую, как начинаю дрожать, но она еще крепче сжимает мою руку. – Это будет быстро, – обещает она мне. – Ты и не заметишь.

А она откуда знает? Я осторожно убираю свою руку из ее, хотя мне так хотелось бы продолжать ее держать. Я киваю и встаю со стула.

– Мне очень жаль, – слышу я ее слова, когда иду к двери и открываю ее.

Она не настаивает на том, чтобы я завязала глаза, и не удерживает меня. Я иду на звук голосов, доносящихся из одной из комнат. Стены этого подземного хранилища влажные, тут холодно и стоит затхлый запах. Интересно, мать живет здесь с тех самых пор, как ушла от нас? Ее кожа неестественно бледная, поэтому вполне вероятно, что так оно и есть. Я пытаюсь подавить в себе подбирающуюся ко мне жалость. Она выбрала этот путь добровольно. А мне она выбора не оставила. Почему мать вообще родила меня и Стар? И что будет с Тицианом?

Я захожу в комнату, и голоса затихают. Стефано и Феникс сидят за столом. На нем стоит грязная посуда, а у них обоих в руках по стакану.

– Хочешь, я и тебе чай налью? – спрашивает Фели, внимательно меня рассматривая.

Я качаю головой. Другие женщины в комнате всего на три или четыре года старше меня. Одна положила руку на плечо Феникса. Значит, это те самые женщины, которые организуют теракты в городе и которые виноваты в смерти Алессио и Альберты. Мне становится тошно от одной только мысли об этом. Я должна уйти отсюда.

– Не осуждай их, – раздается голос моей матери. Она стоит прямо позади меня. – Они делают все возможное для того, чтобы поставить Нерона и ангелов на место.

Феникс встает, и девушка убирает руку с его плеча. Она продолжает смотреть на меня с вызовом. Я бы с радостью рассказала им о том, какую боль они мне причинили, убив Алессио, и что они делают с жизнями других людей, когда убивают невинных. Даже в тусклом свете я вижу, какие они все бледные и истощенные. Эти женщины сражаются иначе, чем я, но я не могу упрекнуть их в том, что они делают это для своего же блага.

– Мы можем идти? – спрашиваю я у Фели. – Здесь больше нечего обсуждать.

Фелиция выжидающе смотрит на мою мать.

Она делает вдох.

– Если ты не можешь убить девушек, – ко всеобщему удивлению говорит мать, – мы попытаемся освободить их, как только ангелы доставят их на землю. Я, правда, боюсь, что они не станут этого делать. Но если такая возможность появится, мы тебя поддержим.

Очевидно, предложение моей матери ошарашило всех присутствующих.

– Я не считаю это хорошей идеей, – говорит девушка, стоящая рядом с Фениксом.

– Закрой рот, Белла, – говорит Стефано. – Твое мнение никого здесь не интересует. Мы не можем просто так убивать людей.

– Все ты знаешь, – прыснула она. – Мы не можем позволить себе сочувствовать всем и каждому. На протяжении многих лет мы делаем все, чтобы отвлечь всех от нее, а она смотрит на нас так, словно мы чем-то хуже лишь потому, что не сражаемся на арене, как эта аристократка! Только посмотри на нее. Держу пари, каждый день у нее есть вкусная еда, она может пить вино и радоваться жизни во Дворце Михаэля. Мы рады уже тому, что раз в неделю видим дневной свет. И при этом именно мы вынуждены пачкать руки.

– Это было твое решение, – резко отвечает моя мать. – Ты отлично знала, на что идешь.

Теперь уже Феникс успокаивающе кладет руку на плечо девушки.

– Не ссорьтесь, в этом нет никакого смысла, и Мун вовсе не смотрит на тебя свысока. Не забывай, что она пожертвует собой ради того, чтобы вы все жили.

Значит, эта Белла должна быть одной из ста сорока четырех тысяч праведников? Мне не стоит думать об этом. Меня уже не будет на свете, когда эти праведники поселятся в мире Люцифера.

– Есть разные способы добраться до Дворца дожей, – продолжает говорить моя мать. – Если вы сможете забрать оттуда пару девушек, вы должны будете спрятать их в разных местах в городе. Я не считаю этот подход разумным, но над ним стоит поразмыслить.

– Большое спасибо. – Возможно, что это наша последняя встреча. Я больше не хочу с ней спорить.

Фелиция прощается со всеми женщинами, а после этого они с матерью отводят нас к выходу. Я замечаю, что помещение очень похоже на подвалы, соединяющие между собой несколько домов.

– У нас есть несколько штабов. – Моя мать не оставляет незамеченным мой интерес. – Некоторые из них нам пришлось забросить, потому что становилось слишком опасно. Нерон иногда шел за нами по пятам.

– Почему ты не сбежала из Венеции?

Мы подошли ко входу в катакомбы. Фелиция опускает спрятанный рычаг, и каменные стены раздвигаются.

– Я бы никогда не оставила вас одних, – шепчет она, когда я делаю шаг вперед. Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь к ней лицом. И все же эти слова останутся в моем сердце.

– Вероятность того, что ангелы доставят все ключи в Венецию, катастрофически мала, – говорит Стефано, когда мы возвращаемся в библиотеку. – Но если они все же сделают это, мы должны быть готовы. Мы не станем поступать столь же бесчеловечно, как сами ангелы. Мы не будем убивать девушек, если есть другой выход.

Фелиция кивает.

– Ты слышал мать Мун. Она нам поможет.

– Тогда мы должны будем определиться с путями побега в следующие дни, – решаю я. – Мы знаем, почему моя мать предложила нам этот выход. Она знает, что я не стану убивать девушек. Но это не значит, что она не сделает это сама, когда они попадут к ней в руки.






Глава VIII





С момента моей последней встречи с Люцифером прошло две недели. Дата последнего испытания еще не назначена, потому что раны Натали все еще не затянулись. С тех пор, как мы поссорились, Сэм и Наама не суются в библиотеку. Даже Лилит не приходит ни в покои четвертого небесного двора на завтрак, ни в библиотеку, когда Кассиэль отводит меня туда по утрам. Правда, Наама каждый день организует поставки продуктов в детский дом. Кажется, они со Стефано даже иногда там встречаются и заключили перемирие. Но это только по словам Феникса. Стефано не стал бы ничего говорить об ангелах. Для священника он достаточно злопамятный.

Все это дается мне не так просто, но я должна быть рада тому, что больше не вижусь с ангелами пятого небесного двора. В конце концов, они обманывали меня намного коварнее, чем я думала. И все же в моей голове есть маленький уголок, в котором поселилась мысль о том, что наша дружба все же была им важна. Я не хочу скучать по ним, поэтому отгоняю прочь все мысли о Лилит, Нааме, Сэме и даже Люцифере. Мне также удается не думать об Апокалипсисе и о том, что я агнец, которому предстоит положить ему начало. Михаэль со всей строгостью сторожит нас с Фели, но в библиотеке нас никто не трогает. Более того, мы ходим в библиотеку с ней вместе. Архангел, видимо, действительно ничего не знает о подземных ходах, а Люцифер не выдал ему этой информации.

Днем мы бродим по катакомбам и согласовываем маршруты побега, заодно тренируя выносливость. Время от времени к нам приходят несколько девушек из Братства. Кроме Стефано, Феникс регулярно приводит к нам Маттео и Луку. Члены обеих группировок, судя по всему, давно друг друга знают, что наталкивает меня на вопрос, знал ли Феникс о терактах. Сейчас не самое лучшее время для того, чтобы расспрашивать его об этом, ведь мы готовимся к борьбе, в которой нам не победить.

Мы делимся на группы по двое, которые в случае чего проберутся в покои архангелов и заберут девушек. Мы рассчитываем время, которое понадобится нам для того, чтобы спрятать ключи по укрытиям. Моя мать ведет дела с контрабандистами, но сама не приходит.

– В это воскресенье пройдет последнее испытание, – однажды утром за завтраком сообщает мне Кассиэль.

Я ем фрукты, но от этих слов у меня тут же пропадает аппетит.

– Нам снова придется быть там?

Я кошусь на Фели, которая тоже прервалась. Михаэль позволяет ей на несколько часов посещать свою мать. С одной стороны, это хорошо, но вечером она приходит еще более грустной, чем до этого. Вероятно, совсем скоро ее мать умрет. К моему удивлению, Нерон целыми днями сидит у постели своей жены. Я не могу представить, что тиран, готовый ходить по головам жителей своего города, может быть таким заботливым мужем. Фели я об этом не говорю, потому что она и так слишком измотана.

Кассиэль качает головой и пьет свой апельсиновый сок. Анфиэль сидит рядом с другим ангелом-воином, чьего имени я не знаю, на одном из твердых бархатных диванов. Он никогда не ест с нами, но мне кажется, что он прислушивается к каждому слову, что мы произносим, чтобы потом доложить обо всем Михаэлю. Поэтому мы очень осторожны.

– Ангелы больше не хотят проблем с тобой.

– Наверное, моей жизнью без причины они тоже не хотят рисковать.

– Нет, не хотят. – Мы оба избегаем разговора об Апокалипсисе. – Но есть кое-какие новости. В пятницу Люцифер устраивает бал. Там ваше присутствие обязательно. Его новый дворец теперь достроен. Он устраивает праздник перед последним испытанием.

– Я туда не пойду. – Я не хочу смотреть на место, где Стар и Люцифер будут жить, когда я умру.

– Ты должна, – убедительно говорит Кассиэль. – У тебя нет выбора. Это приказ.

– Выбор есть всегда, – упрямо отвечаю я. – Я могу заболеть. Тебе придется меня отмазать.

– Люцифер предсказал, что ты откажешься идти туда. Я должен тебе сообщить, что если ты не пойдешь добровольно, за тобой прилетит он сам. Поэтому выбирай, со мной ты туда полетишь или с ним.

Я сердито щурюсь. Понятия не имею, чего он этим добивается. Может быть, это очередная бессмысленная демонстрация его власти.

– Хорошо, – говорю я. – Если надо, я туда пойду.

Мне больше ничего и не остается. Я должна была понять, что Люцифер не оставит меня в покое. У меня в животе возникает неприятное чувство. Неужели он теперь еще больше на меня злится? Я попыталась предать его, но пока что он меня так и не наказал. Что ждет меня на этом балу? Он не может убить меня, но может сделать еще больнее, чем уже сделал, и он это знает.

Кассиэль робко улыбается.

– Михаэль заказал для тебя платья.

Я закатываю глаза. Наверняка это даже платьями назвать будет сложно.

– Если в воскресенье пройдет последнее испытание, на котором будет объявлен девятнадцатый ключ, как долго времени останется до церемонии Открытия? – задаю я, на мой взгляд, вполне обоснованный вопрос, но Кассиэль колеблется, прежде чем ответить.

– Архангелы запланировали его через неделю после испытания. Они не хотят ждать дольше.

Одна неделя, испуганно думаю я. Теперь я могу по пальцам двух рук пересчитать, сколько дней осталось до конца света. У нас было почти восемь лет, чтобы остановить это, но мы не справились. Ко мне подкрадывается паника.

– Церемония должна быть особенно помпезной, – продолжает рассказывать Кассиэль, очевидно, заметивший мой страх. – Правда, мы не знаем, выживет ли хоть одна из девушек на испытании. Ты вмешалась, и результат неоднозначный. Натали еще не выздоровела, а Эрика после прошлого испытания больше не говорит.

– Тогда ангелам стоит объявить результаты недействительными и отправить их обеих домой.

Нам нужно время. Намного больше времени. Ангелы не доставят девушек в Венецию. Наш план был глупым. Мы просто потратили время впустую. Но что нам еще было делать?

– И найти еще семь девушек, чтобы провести еще три испытания? – спрашивает Фели с паникой в голосе. – Они не станут этого делать, пока есть надежда, что хоть одна из них справится.

Дрожащими пальцами я засовываю в рот дольку апельсина и концентрируюсь на пережевывании еды. Кассиэль и Фели молча смотрят на меня. Я агнец и точно умру в этот день. На секунду я хочу, чтобы хоть кто-то помог мне нести это бремя, чтобы я могла положиться хоть на кого-то. Но уже несколько недель назад я выяснила, что произойдет, если такой человек будет. Я просто в нем разочаруюсь. Есть люди, которых надо защищать, и те, которые защищают других, как сказала мне мать. Почему нет чего-то среднего? Я пытаюсь направить свою злость на раздумья о Люцифере, но я уже смирилась.

– Как ты думаешь, разрешит ли мне Михаэль попрощаться со Стар, когда с последним ключом все будет решено? – спрашиваю я у Кассиэля. На самом деле это бессмысленная просьба. В день Апокалипсиса и последующие дни умрут миллионы людей. Мария и ее семья, Пьетро и женщины, работающие в его больнице, Тициан и Кьяра, равно как и ее родители. Мы умрем все вместе. Архангелы никого не возьмут с собой в рай, а сто сорок четыре тысячи человек, которые оставит себе Люцифер, давно определены.

– Я попрошу его об этом, – обещает Кассиэль.