Книга ангелов

– Вы, люди, совсем ничего не боитесь, – продолжает свой монолог Габриэль. – Ты что, так ревнуешь, потому что он выбрал ее? Твою собственную сестру? Должно быть, больно, когда тебе так легко находят замену.

Я качаю головой.

– Ты поэтому не была с нами снаружи, чтобы посмотреть на салют? Вместо этого ты подмешивала яд в вино сестры, а теперь хочешь повесить вину на Сариэль?

Он не замечает, насколько глупо звучат эти упреки? Разве я стала бы тогда предупреждать об этом Стар?

– Почему ты тогда не завершила свое грязное дело? – спрашивает он, подходя ко мне. – Ты испугалась? Значит, ты не такая смелая, как тебе хотелось думать? Ты надеялась, что он вернется к тебе, если Стар умрет? И где он сейчас, а?

Я хочу отойти, но позади меня стеной стали остальные ангелы. Я обнимаю себя руками.

– Я знаю, что видела, и верю своим глазам.

– Сариэль, милая моя, – мягко говорит Габриэль, оказавшись прямо передо мной, – принеси нам, пожалуйста, этот бокал.

Мой взгляд направлен на Стар, которая качает головой, когда Сариэль забирает у нее бокал и подходит к нам с Габриэлем. Она покачивает бедрами, и, держу пари, все ангелы смотрят на нее. К моему удивлению, Стар идет за ней, хотя я и пытаюсь с помощью взгляда дать ей понять, что лучше ей остаться там, где она находится.

– Даже на небесах запрещено обвинять кого-то в преступлении, которого он не совершал, не предоставив доказательств, – наигранно равнодушно говорит Габриэль.

Сариэль встает передо мной.

– Исходя из положения дел, мы можем проверить твое предположение лишь одним способом. – Габриэль умолкает, прежде чем продолжить. Я вижу, как он наслаждается этим шоу. – Кто-то должен выпить вино из бокала.

Я могу положить всему этому конец. Здесь и сейчас. Это было бы так просто и заманчиво.

– Нам попросить об этом твою сестру? Все-таки бокал предназначался ей.

Я качаю головой.

– Я это сделаю.

Мне нужно потянуть время. Люцифер должен быть где-то неподалеку. Может быть, сейчас Сэм информирует его о том, что здесь происходит. Он просто обязан прийти вовремя, чтобы увести Стар. Он пообещал, что защитит ее. Габриэль не может позволить мне этого сделать, ведь я агнец и ключ.

– Ты серьезно настроена пожертвовать собой ради нее? – Габриэль зло улыбается. – Готова умереть за нее?

Это отличный момент, чтобы произнести тайные имена ангелов. Я смотрю на Стар, но она молчит. «Скажи хоть что-нибудь».

На ее глаза наворачиваются слезы. «Я не могу».

Почему нет? Она же должна знать о своих способностях. Все она может, нужно только осмелиться.

– Пей, – приказывает Габриэль.

Что-то здесь не так. Он не может убить меня. До недавнего момента я была уверена в том, что он во мне нуждается.

– Ты сейчас же выпьешь содержимое этого бокала до последней капли.

Я оглядываюсь в поисках Люцифера. Форфакс, Балам, Амудиэль и Кальцас стоят неподалеку. Они наблюдают за происходящим, но не вмешиваются. С чего бы им это делать? Стар опасность не грозит. А она все еще молчит. Почему она не помогает мне? Ей всего-то надо произнести их истинные имена, и тогда она сможет ими управлять. Это всего лишь слова!

Стар двигает губами и наконец пытается сказать хоть что-то. Я вижу, как ее тело извивается от напряжения. Она глотает ртом воздух, но не может издать ни звука. Она немая, как и многие годы до этого.

Моя рука движется сама по себе и подносит бокал к рту. Я пытаюсь отвести ее, вылить отравленное вино, но не могу. Габриэль пользуется той же магией, что и Люцифер. Почему он не применил ее, когда Люцифер защищал меня от него? Может, его магия сильнее магии Габриэля? Где вообще застрял Люцифер? Почему он сейчас мне не помогает? Если он не придет вовремя, я умру.

Ну, вот и все. Вечер прошел не так, как мне бы хотелось. Сначала встреча с Люцифером, счастье, разочарование, гнев, – а теперь моя смерть. Я не буду просить Габриэля сжалиться надо мной. Моя гордость – единственное, что у меня осталось. В зале так тихо, что можно было бы услышать, как на пол падает булавка.

«Я люблю тебя», – жестикулирую я одной рукой. Я не хочу, чтобы Стар винила себя за это. По ее лицу текут слезы. Я бы хотела обнять ее еще раз, но у Габриэля уже кончается терпение. Рафаэль стоит позади него и злорадно улыбается. Сариэль сердито смотрит на Стар. Я лишь надеюсь, что Люцифер узнает, что произошло, и постарается держать Стар подальше от Сариэль.

«Я тебя тоже, – отвечает Стар. – Мне так жаль».

«Я знаю».

Я всегда думала, что погибну с мечом в руке. Вот как можно ошибаться. Бокал поднимается выше, и я закрываю глаза. Я не знаю, что за яд Сариэль подмешала в вино. Я лишь надеюсь, что все это быстро закончится. Я не хочу извиваться в судорогах на глазах ангела. Нет никакого смысла пытаться убежать от судьбы. Я боюсь. Адски боюсь. Я не хочу умирать, мне хотелось бы быть сильнее. Надо уверить себя в том, что все это скоро закончится. Все горе, вся боль и ложь. Но я лишусь рассветов, смеха и звезд. Несмотря ни на что, я часто была счастлива, потому что у меня были люди, которые любили меня и которых любила я.

Я открываю рот и сжимаю свободную руку в кулак, когда бокал касается моих губ. Затем я чувствую, как кто-то мягко разжимает мою напряженную руку на бокале. Бокал из моей руки кто-то забирает. Люцифер? Я всхлипываю от облегчения и открываю глаза. Но это не Люцифер. Рядом со мной стоит Кассиэль, поднимающий бокал. В следующее мгновение он подносит его к губам и парой глотков осушает содержимое.

Вокруг нас поднимается шум.

– Нет! – Я бросаюсь к нему, выбиваю бокал из его рук, но уже слишком поздно. – Почему ты сделал это? Почему, Кассиэль?

– Тебе нельзя было это пить.

– Я так и знал, – шипит Габриэль, – она околдовала тебя! Ангела из четвертого небесного двора!


– Она не околдовывала меня, – отвечает Кассиэль. – Она заслуживает лучшего, чем смерти из-за ревности Сариэль.

– Она шлюха Люцифера! – бранится Сариэль. – Чего такого она, по-твоему, заслуживает?

– Жалкое зрелище, а ты ведь офицер, Кассиэль. – Габриэль поворачивается и уходит прочь.

Я обвиваю руками Кассиэля, который слегка шатается и сразу же падает на колени. Я не обращаю внимания на других ангелов, которые глазеют на нас.

– Наверняка на тебя этот яд даже не подействует! – с паникой в голосе говорю я. – Вы же не заболеваете на небесах, не так ли? Ты говорил об этом. Что вы не болеете. Никогда.

Мой голос истерично срывается. На лбу Кассиэля проступает пот, когда он пытается утешить меня и кивнуть.

– Ты… права, – задыхается он. – Мы никогда не болеем.

Его лицо искривляется от боли, и это разбивает мне сердце.

Кто-то должен ему помочь, отчаянно думаю я, но когда все ангелы вдруг отходят в сторону, я понимаю, что произнесла это вслух.

– Помогите! – еще громче кричу я. – Ну помогите же ему! – Я оглядываюсь. Рядом со Стар стоит Фелиция. – Воды! – выдавливаю я. – Ему нужна вода.

Балам опускается на колени рядом со мной и протягивает мне стакан воды. Я хочу заставить Кассиэля выпить воду, но его губы трясутся, и он не может глотать.

– Почему ты это сделал? – плачу я. – Почему? Я не могу потерять еще и тебя. – Я убираю волосы с его лба. – Останься со мной, Кассиэль, – прошу я. – Не уходи. Не оставляй меня одну.

На нас падает еще чья-то тень.

– Что происходит? – спрашивает Люцифер.

Тихим голосом Балам объясняет ему, что случилось. Я даже не слушаю. Я прижимаю к своей груди тело Кассиэля и трясу его. Не знаю, на что я надеюсь. На небесах нет врачей, а этот яд Сариэль наверняка нашла на земле. Слезы стекают по моим щекам и капают на его лицо.

– Все будет хорошо, – шепчу я, не зная, что сказать. Его дыхание становится прерывистым, словно он не может ровно дышать. Стар молча плачет, а Фелиция обнимает ее.

– Не уходи от меня, – шепчу я снова и снова. – Пожалуйста. Ты не можешь оставить меня одну.

Я не уверена, слышит ли он меня.

Его веки затрепетали, и он обратил свой стеклянный взгляд на меня.

– Мун, – шепчет он.

– Я здесь. – Я нежно целую его в лоб. – Ты снова поправишься.

– Ты опять мне врешь? – Он пытается улыбнуться мне, но его лицевые мышцы уже не слушаются его. – Ты останешься со мной, пока все не закончится? Я не хочу умирать в одиночестве.

– Ты не умрешь. – Я держу его крепче. – Я запрещаю тебе умирать.

Он хлопает глазами.

– Ты всегда была такой несгибаемой, – вздыхая, говорит он. – Но не всем желаниям суждено исполниться. – Его веки дрожат. – Я больше тебя не вижу.

– Но я здесь. Ты чувствуешь? – Я целую его в щеку, а затем прикусываю свою губу, чтобы он не слышал, как я плачу. – Мне так жаль, – говорю я. – Ты не заслужил этого.

Алессио умер совсем быстро, и это было ужасно. С Кассиэлем я могу попрощаться. Могу держать его на руках. Но гораздо хуже то, что я ничего не могу сделать.

– Мун, я люблю тебя, – выдыхает он. – Я так хочу, чтобы ты меня простила.

– Я уже давно тебя простила, – отвечаю я, и его веки дрожат, закрываясь. – Я тоже тебя люблю, и ты всегда будешь со мной, где бы ты ни находился.

– Есть еще кое-что, что ты должна знать, – шепчет он, собравшись с последними силами, и мне приходится наклониться, чтобы понять его. – Настоящий агнец Стар. Не ты. Он пожертвует ей, а не тобой.

– Нет, – шепчу я. – Нет, это не может быть.

Но он меня больше не слышит. Его глаза закрылись, а лицо расслабилось. Ангел больше не дышит. Я нажимаю рукой на его грудь, чтобы заставить его сердце биться снова, но оно просто остановилось. Я не могу сказать, что произошло со мной в этот момент. Это ощущается так, словно мое тело превратилось в камень. Меня пронзила всеобъемлющая боль. Я чувствую все и в то же время ничего не чувствую. Кассиэль не может просто так уйти, я не могу потерять еще одного друга. Я не выдержу этого. Я падаю лицом в его шею, и мое тело сотрясает горький крик. Слез у меня уже не осталось.

– Вернись, – шепчу я, – пожалуйста. – Ты не можешь оставить меня одну. Ты не можешь сказать мне такое и так просто уйти.



Стар становится на колени рядом со мной. Я смотрю на нее и наконец понимаю, в чем дело. Они все скрывали от меня правду. Мои руки крепче обнимают Кассиэля, потому что я должна за что-то держаться. Моя сестра тоже все знала. Вся моя уверенность растворяется в воздухе. Габриэль позволил бы мне выпить яд, потому что вовсе во мне не нуждается, а Стар не остановила меня. Люцифер жаждет не моей, а ее крови, и она об этом знает.

Он кладет руку мне на плечо.

– Это все, Мун, отдай его нам. Мы о нем позаботимся.

От злости и скорби я свирепею.