Колода предзнаменования

– Что, прости?

– Не строй из себя вежливую, – Харпер покачала головой. – Ты игнорировала меня вплоть до того момента, как я превратилась в угрозу. Все то время, что Джастин пытался помочь Вайолет, и даже Айзек был ко мне мил… ты отказывалась встречаться со мной взглядом.

Мэй вспыхнула.

– Я сомневалась, что тебе можно доверять, и не зря. Ты работала на Церковь, о чем все, похоже, очень вовремя забыли.

В эту игру могли играть двое.

– Так же, как забыли, что ты сдала нас своей матери?

– Ты превратила мое дерево в камень.

– Ты позволила Августе угробить этот город.

– У меня не было выбора! – Голос Мэй задрожал, ладони распрямились, и Харпер увидела кое-что совсем неожиданное: слезы в уголках ее глаз. Мэй поднесла стакан ко рту и щедро отпила, после чего покачала головой. Ее следующие слова прозвучали так тихо, что Харпер едва их расслышала: – Думаешь, моя мама строга к Джастину? Я тебя умоляю. Он может плохо себя вести, бунтовать и все равно возвращается домой, потому что всегда был ее любимчиком. У некоторых из нас нет такой роскоши.

– Но это ведь ты обладаешь силами.

– Это неважно, – горько ответила Мэй. – Августа обращает на меня внимание лишь потому, что я ей нужна. Но она следит за мной гораздо пристальнее, чем когда-либо за Джастином, и всегда находит способ спихнуть вину на меня, когда что-то идет не по плану.

– Тогда почему ты вообще ее слушаешь, раз она всегда тобой недовольна?

Взгляд Мэй поднялся над головой девушки и устремился куда-то далеко. Харпер догадалась, что та вспоминает о чем-то таком, о чем не хочет говорить.

– Больше не слушаю, – наконец сказала она.

– О… – Харпер ненадолго замолчала. – Что ты хотела со мной обсудить?

– Серость, – тихо, чуть ли не на выдохе произнесла Мэй. – Это правда, что она тоже заражена?

Харпер кивнула. Она устала повторять эту историю, но, судя по всему, «Шот Джастина» развязал ей язык.

– Я не думаю, что это проделки Зверя. Похоже, болезнь влияет на него не меньше, чем на город.

Мэй нахмурилась.

– Это невозможно.

– Я знаю, что видела, – напряженно ответила девушка. Но прежде чем они успели сказать что-то еще, по поляне раскатился голос Джастина.

– Эй! – Харпер обернулась и увидела его недоуменное лицо. – Вы идете или как? Нас ждет игра.

– Мне нужна добавка. – Мэй покачала головой и пошла к кулеру. Что бы сейчас ни произошло, Харпер знала: между ними что-то изменилось.

Она посмотрела на пенек, на слегка покачивающегося Айзека и на доброе лицо Джастина, ждущего ответа.

Соглашаться – плохая идея. Но она все равно кивнула.

Игра называлась «Монстр в Серости». По краю пенька образовывали неровный круг из едва вбитых в дерево гвоздей. Целью игры, как объяснил Джастин, было подкинуть молоток в воздух, поймать его и вбить гвоздь глубже. Если ты промахиваешься, то пьешь.

– Звучит как отличный способ отправить друзей в больницу, – сказала Вайолет, обеспокоенно глядя на пенек.

– Поверить не могу, что ты поднял такой шум из-за меча, а потом захотел сыграть в это! – воскликнула Харпер.

– Айзек, – театрально прошептала Мэй. – Кажется, они струсили.

Тот широко улыбнулся.

– Как пить дать.

Он взял молоток, подкинул его, поймал и вогнал гвоздь глубоко в расколотое дерево одним быстрым, ловким движением. Мэй с Джастином одобрительно кивнули. Даже Харпер не могла не признать, что это выглядело впечатляюще.

– Видите? – сказал он, передавая молоток Вайолет. – Вы основатели, охраняете границу города, и если вобьете все гвозди…

– Зверь не выберется, да-да, я поняла. – Она со взволнованным видом взвесила инструмент в руке. – Я не знаю, как это сделать…

– Давай покажу. – Айзек поправил пальцы Вайолет, чтобы она поменяла хватку. – Чтобы ты не поранилась.

Его ладонь задержалась на ее, и Харпер задумалась, было ли дело в алкоголе или чем-то совершенно другом, что заставило их неохотно отпрянуть друг от друга.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Вайолет.

Харпер посмотрела на Джастина с Мэй и увидела, что те тоже наблюдали за этой картиной. Мэй по-прежнему была трезвой и смогла изобразить скучающий вид, а вот пьяный Джастин откровенно пялился.


– Ладно. – Вайолет подкинула молоток в воздух. Ей удалось поймать его, но удар пришелся мимо гвоздя, и она рассмеялась.

Так и продолжалась их игра. Харпер попробовала и поняла, что благодаря тренировкам с мечом ее зрительно-моторная координация значительно улучшилась, так что у нее хорошо получалось, в то время как Вайолет была в этом ужасна. Они передавали друг другу молоток, болтали и смеялись, пока от костра не остались только тлеющие угли, а небо не почернело. Харпер придерживалась своего одного стакана, а вот остальные не отказывали себе в выпивке, и это было видно.

Впрочем, ей было гораздо веселее, чем она ожидала. Это ее первая вечеринка, и довольно неплохая – ведь она наконец-то смогла забыть хоть на десять секунд, что родной отец пытался убить ее и весь город мало-помалу заражала непобедимая болезнь. Ее дурное предчувствие ослабло, даже Айзек немного протрезвел. Может, все закончится хорошо.

– Почему это до сих пор так ужасно на вкус? – проворчала Вайолет, недовольно тряся стакан. Они сидели на бревнах перед остатками костра, чтобы согреться от морозного осеннего воздуха.

– Черт его знает, – задумчиво ответила Мэй, сидя рядом с ней. – Кажется, мои вкусовые рецепторы онемели.

– Эй! – позвал Айзек с края поляны. – Кто-нибудь может сказать мне, в какой стороне дом? Мне нужна вода.

– О господи, – Мэй покачала головой. – Как ты мог потеряться? Он буквально перед тобой.

– А я буквально в дрова, спасибо, что поинтересовалась.

– Ладно, ладно, я помогу тебе. – Она встала, и Вайолет пошла следом, спрашивая, как найти туалет.

В итоге Харпер с Джастином остались одни – то, чего она намеренно избегала. Харпер поставила пустой стакан на землю, но когда она снова подняла голову, ее сердце забилось чаще, поскольку Джастин встал со своего места.

– Можно? – спросил он, показывая на бревно рядом с ней.

Она кивнула.

– Мне жаль, что никто не пришел на твою вечеринку.

– Это не так, – тихо и искренне возразил Джастин, присаживаясь. – Ты пришла.

Харпер фыркнула.

– Из чувства долга.

Джастин помотал головой.

– Ты никогда не делаешь того, чего не хочешь. – Он отставил стаканчик на пенек и подался вперед. Харпер совершенно не знала, что думать о выражении его лица: торжественном и серьезном. Это совсем не тот пьяный Джастин, каким она представляла его себе по рассказам другим. – Помнишь, как раньше мы обсуждали, какой станет наша жизнь после ритуалов?

Ее горло обожгло. Алкоголь курсировал по жилам, прохладный осенний воздух приятно холодил лицо.

– Ты обещал погадать мне по картам.

– И ты требовала, чтобы я не лгал тебе, – хрипло ответил Джастин. – Я должен был рассказать тебе твое будущее, даже если оно ужасно.

– А ты говорил… – Девушка запнулась, вспоминая все остальное. Внезапно боль в ее груди стала невыносимой, превратилась в глубокую немую тоску, которая пронзала ее до самого сердца.

– Что это неважно, – его голос дрожал. – Потому что с нами никогда не произойдет ничего плохого.

Харпер понимала, что это не смешно, но из нее все равно вырвался немного горький и грустный смешок.

– Даже в то время ты должен был понимать, что это невозможно, Джастин.

– Я пытался проявлять оптимизм.

– Убеждая себя в красивой лжи?

– Я все понимаю, ладно?! Я был наивным и глупым, и теперь все полетело к гребаным чертям. – Он встретился с ней взглядом, и Харпер осознала, что больше не может притворяться, будто они ведут нормальную беседу. Не тогда, когда ей приходилось тщательно подбирать каждое слово. Не тогда, когда их колени соприкасались и лампочки на деревьях придавали всему мягкое, рассеянное сияние.

– Ну, с гребаным Днем рождения тебя.

Она уже знала, что будет часто вспоминать этот момент, вопреки своей гордости. Вкушать каждое мучительное слово из их разговора, пока они не отпечатаются в ее памяти.

Харпер подняла руку к его щеке. Ее пальцы спутались в шелковистых светлых прядках за ушами, и глаза Джастина расширились.

– Ты, наверное, можешь превратить меня в камень, – прошептал он. – Если сильно захочешь.

– Могу, – Харпер опустила ладонь к его шее, затем к груди и почувствовала быстрое и в то же время хрупкое биение сердца. – Но не стану.

Джастин, такой красивый и робкий, наклонился к ней ближе. Его глаза казались пустыми и неестественными в темноте, и внезапно Харпер вспомнила обо всем – о Звере, Серости, заразе. Она отпрянула, борясь с тошнотой, и вернула руку на колено.

– Прости, – пробормотал Джастин с ужасом на лице. – Я не хотел перегибать палку.

– Дело не в этом, – Харпер передернулась. – Я… просто… Ты знал, что я была в Серости?

Джастин мрачно кивнул.