Колода предзнаменования

Глаза Эзры пытливо загорелись.

– Значит, этой силой действительно обладала только основательница Готорнов… до тебя.

– Но я не уверена, что обладаю ею… Не знаю. Может, я сама все придумала, когда меняла карты.

– Нет. Не недооценивай себя. – Эзра выглядел так, будто едва сдерживался. – Когда я проводил твой ритуал со Зверем, у меня была надежда, что ты повторишь процесс установления связи первых основателей. Я не был уверен, к какому результату это приведет, но если Августа сказала правду о твоих способностях, то это дало тебе силу первых основателей. А значит, ты можешь преуспеть там, где другие потерпели неудачу, и изменить ход этой борьбы.

По Мэй прошла волна трепета, пока она обдумывала его слова. Мысль, что она может быть так же могущественна, как женщина, запершая Зверя, казалась почти непостижимой.

– Значит ли это, что я могу изменить будущее так, чтобы обеспечить нам победу над заразой?

– Теоретически, – Эзра задумчиво вздохнул. – Это рискованно. Меня пугает то, что ты увидела, когда болезнь поразила боярышник. Это значит, что, с твоей-то связью, ты можешь умереть, если твои старания приведут к обратному результату. Мы не можем безрассудно рисковать твоей жизнью – нужно найти способ обезопасить тебя. Я вернусь в университетскую библиотеку и поищу что-нибудь, что поможет тебе.

– У них нет цифрового архива? – Мэй не хотелось, чтобы он снова уезжал и оставлял ее наедине со всеми тревогами.

– Боюсь, что нет. Но я вернусь, Мэй, обещаю. А тем временем, прошу тебя, не делай ничего опрометчивого.

– Ладно. – Кивнула Мэй, хотя ей отчаянно хотелось сделать хоть что-нибудь. Она не знала, как поднять эту тему по телефону, но теперь, когда они стояли лицом к лицу, она хотела спросить у отца кое-что еще. – Э-э… еще, когда я говорила с мамой… она упомянула кое-что о тебе.

– О, – Эзра поправил очки. – Дай угадаю – ничего хорошего.

– Можно и так сказать.

– Ну, полагаю, этого стоило ожидать. – Он рассеянно постучал костяшками пальцев по стволу ближайшего дерева, словно обдумывал свои следующие слова. – У твоей мамы… сложилось довольно четкое мнение о том, что произошло между нами.

– Она сказала, что ты изучал нас. Это правда?

– Определенно, – он поджал губы. – Это старый спор. Она считала мой интерес к мифологии и порядкам основателей назойливым. Я же просто хотел найти способ помочь семье. Мою гордость ранит это признавать, но я слишком поздно догадался, что ее нежелание сотрудничать было вызвано страхом, что я раскрою правду о ее способностях.

Желудок Мэй скрутило.

– Ты о том, что она лишает жителей воспоминаний?

– Да. Мне это не нравилось, о чем я ей и сообщил. После чего ей перестал нравиться я.

– Поэтому ты ушел?

– Частично. Но то были темные времена, Мэй, и я не очень хочу вспоминать их.

– Понимаю. – Она ненадолго замолчала. – Странно, как это она не пыталась лишить воспоминаний и тебя.

– Я тоже удивлен. Наверное, у нее все еще есть какие-то границы.

– Я просто этого не понимаю. Такое впечатление, будто она абсолютно не хочет признавать даже возможность того, что я могу помочь.

– Это потому, что ты угроза для нее. – Эзра показал на дом, остроконечную крышу, умирающие ветки боярышника. – Она заявляет, что ей нужны сильные основатели, но на самом деле ей нужны только те, кто слабее нее. А поскольку ты способна свести на нет ее силу, способна на то, о чем она только мечтает, Августа пыталась подавить тебя, вместо того чтобы позволить расти.

– Прямо как она поступила с Харпер и Вайолет.

– Именно, – Эзра ласково взял ее за плечо. – Думаю, тут больше не на что смотреть. Я скоро вернусь. А пока что следи за продвижением заразы, хорошо?

– Спасибо, – устало поблагодарила Мэй.

Они попрощались, и она прошла мимо своего умирающего дерева, глядя на дом, который больше таковым не казался.



Обычно люди встречались под трибунами школы Четверки Дорог, чтобы пообжиматься или покурить. У Харпер было на уме нечто совсем другое. Стоило ей появиться, как парочки и дети начали разбегаться, спешно туша сигареты, пока не поняли, что она не учитель.

– Необязательно их запугивать, – сказал Джастин, обеспокоенно наблюдая за группой девятиклассников, которые отползали от них, как перепуганные мыши. – Они просто хотят насладиться переменой.

– Ты бы предпочел, чтобы мы делали это на глазах у половины школы? – сухо поинтересовалась Харпер.

Его губы слегка изогнулись.

– Нет.

– Так и думала.

Честно говоря, она и сама бы предпочла встретиться в другом месте, но кабинеты для репетиций были уже заняты. Лучи солнца пробивались сквозь щели между рядами и освещали граффити в виде сердец и других частей тела, которые были изображены довольно оптимистично по сравнению с реальностью. Тут воняло носками и плесенью, но это единственное место, где они могли хоть как-то уединиться посреди дня, чтобы обсудить, что за чертовщина творилась с боярышником. Идея встретиться принадлежала Джастину, но Харпер гадала, не жалел ли он об этом, пока хмуро и разочарованно смотрел на своих одноклассников.

– Эй! – рявкнула Харпер паре дерзких ребят, которые остались. – На выход! Нам нужно поговорить о делах основателей.


– Чувак, – пробормотал какой-то десятиклассник, который дружил с ее братом. – Лучше прислушаться к ней. Ты же знаешь, что она сделала с тем деревом.

Его друг кивнул, и они, напуганные, ушли.

– Вижу, ты наслаждаешься своей новообретенной силой, – сказал Джастин, как только они, наконец, остались вдвоем. Харпер не сомневалась, что кто-то по-прежнему подслушивал, поэтому говорила шепотом, оглядываясь в поисках любопытных одноклассников и их телефонов. В голосе Джастина слышались нотки зависти, но она его не винила. Еще несколько месяцев назад это перед ним все разбегались, стоило ему прочистить горло.

– Они не знают, что я не могу ее контролировать, – тихо ответила Харпер.

– Это точно. Иначе, уверен, они бы двигались гораздо быстрее.

Он замолчал, и между ними воцарилась неловкая тишина. Харпер понимала, что им важнее сосредоточиться на гнили, чем на произошедшем – вернее на не произошедшем – на вечеринке. Но прошло уже несколько дней, а ее голова была занята только этим. Как близко он сидел, как грустно выглядел. Сколько боли им причинила правда о том, что она видела в Серости.

– Итак, – наконец сказала она. – Боярышник. Значит, зараза полностью свела на нет то, что я с ним сделала?

Джастин с облегчением кивнул.

– У нас возникла мысль, что, в теории, ты можешь снова превратить его в камень, чтобы помешать распространению гнили.

– Ты столько недель просил меня сделать как раз обратное… – Харпер покачала головой. До чего иронично, как быстро все поменялось. – Моя сила слишком ненадежная для этого.

– Я так и сказал, – Джастин вздохнул. – Вы с Вайолет и Айзеком очень могущественны, но даже этого недостаточно, чтобы победить заразу.

– Значит, ты привел меня сюда, чтобы сказать, что я недостаточно хороша?

– Нет. – Юноша потянулся в рюкзак и достал дешевую пару тренировочных мечей. Харпер сразу же узнала облупившуюся краску на старом дереве. Это те же мечи, на которых дрались дети на Фестивале основателей; в тот день они с Джастином поссорились, и Харпер обезоружила его. – Я хотел попробовать кое-что новое, чтобы высвободить твои силы.

Он протянул меч, и Харпер, не задумываясь, взяла его. Оружие, как всегда, успокоило ее, но девушка впервые задумалась, почему. Сила внутри нее была гораздо опаснее любого меча.

– Попробовать что-то новое? – неуверенно переспросила она.

– Я подумал… может, если ты перенаправишь свой гнев, это поможет. – Джастин замешкался, произнося слова медленно и осторожно. Харпер видела, что он тщательно их обдумывал. – Зверь предстал перед тобой в виде меня. Ты пробовала дисциплину, пробовала тренировки. Но когда ты злилась на нас, то превратила дерево в камень. Злость делает тебя сильной, так вперед! Разозлись на меня. Давай драться, как ты того хочешь.

Харпер уставилась на него, чувствуя сухость во рту.

Она годами мечтала об этом моменте: когда они смогут сразиться как равные и она раз и навсегда покажет ему, на что способна. Но Харпер знала, на что она способна, а мир уже наказал Джастина Готорна куда более эффективно, чем она когда-либо сможет. Он был одиноким и напуганным и лишился всего, что так ее злило. Она не могла ненавидеть юношу, который предстал перед ней. Кто его знает, что именно послужит решением ее проблемы с силой, но точно не это.

– Я не хочу драться с тобой, – тихо сказала она, бросая меч на землю. – Уже нет.



К лучшему или худшему, но Джастин не единственный основатель, который зациклился на тренировках Харпер. Вернувшись домой со школы, она обнаружила Джунипер, которая ждала их с Вайолет. Женщина повела их по лестнице на верхний этаж, и они забрались через люк на шпиль, венчавший поместье Сондерсов. По спине Харпер пробежали мурашки, когда она увидела белый круг на полу, тяжелые занавески на окнах и полки с пыльными старыми томами.

– Так вот где ваша семья проводит ритуалы, – сказала она, поворачиваясь к Джунипер Сондерс. Та стояла рядом с бархатной занавеской и прищуренно смотрела на лес, из-за чего в уголках ее глаз собрались морщинки. Казалось, ей было не по себе, что, в принципе, логично. Наверное, это место полнилось странными воспоминаниями.

– Это должно быть тайной. Но в свете последних событий мне кажется, ты должна ее знать.

Харпер не стала уточнять, что, хоть она никогда здесь раньше не была, Вайолет уже рассказывала ей о шпиле.

– Добро пожаловать! – воскликнула Вайолет, широко разводя руками. Орфей заглянул в люк и настороженно запрыгнул в комнату, следуя за хозяйкой, пока та оживленно жестикулировала. – Перед вами место, где вся моя семья добровольно травмировала свою психику на протяжении ста пятидесяти лет. Пожалуйста, обратите внимание на очаровательную атмосферу отчаяния, а также на круг, который по настроению может перенести вас в Серость!

– Вайолет, будь почтительнее, – с легким неодобрением попросила Джунипер. – Харпер первая не из членов семьи Сондерс, кто когда-либо ступал сюда… это важно.

– Ты ни ра-а-азу не приводила сюда Августу? – протянула Вайолет.

Джунипер сердито покосилась на дочь.

– Конечно, нет!

Харпер прочистила горло.

– А меня почему привели?

Сондерсы замолчали на секунду и перевели на нее взгляд. Харпер в тысячный раз удивилась тому, насколько они похожи, хоть обе этого не замечали.

– Потому что, – наконец ответила Вайолет, – я сказала маме, что нам не помешает твоя помощь.

– И я согласилась. – Джунипер подошла к книжной полке и достала пыльный деревянный тубус. – Твое обучение немного застопорилось, Харпер. Наверняка ты тоже это заметила.

Та кивнула. «Заметила» – это мягко сказано. Тренировки с Августой и Джунипер показали, что проблема не в том, чтобы превратить предмет в камень. А в том, чтобы остановиться или вернуть ему прежний вид. Пока что она не добилась результатов ни с тем ни с другим.

– Очевидно, что дело не в самой силе, – продолжила Джунипер. – Это ментальный блок. По какой-то причине ты не готова применять свои способности. Поэтому сегодня я преподам вам небольшой урок истории, который поможет понять, что стоит на кону.

Джунипер достала свернутую бумагу из тубуса, постелила ее на полу и положила книги по углам. Затем присела и показала жестом, чтобы девочки поступили так же. Харпер сразу же поняла, что это: карта Четверки Дорог, почти такая же, как у Готорнов.

Это была прекрасная иллюстрация, зелено-коричневые черточки, обозначавшие деревья, прерывались крошечными рисунками городских достопримечательностей. Но между картами Готорнов и Сондерсов было одно главное различие.