Красная планета

Избы незаметно сменились блочными двухэтажками, зазеленели в палисадниках кусты сирени, показалась встречная машина. На центральной площади у кирпичных руин дорога уходила на две стороны, обещанного указателя на Волочёк не было. Навигатор помалкивал. Она остановила машину напротив какого-то барака. Несколько подростков, толкавшихся вокруг мотоцикла на краю площади, как по команде повернули головы. Лаура заблокировала двери и набрала номер. “Нет связи”. Темные очки, газовый баллончик, кошелек… Она закрыла сумку, поглубже вдохнула и вышла из машины.

“Мазин” – “Магазин”, что ли?” Надпись на бараке почти не читалась. Лаура прошла мимо подростков и потянула за деревянную ручку. Дверь была заперта. Лаура беспомощно огляделась, и тогда один из подростков пришел ей на помощь. “Сильнее дергайте”, – сказал он. Дверь распахнулась, пружина запела от напряжения. Когда Лаура вошла в магазин, подростки вернулись к своим разговорам.





5


Оказывается, поворот на Волочёк находился между сгоревшим домом и кирпичными руинами. Потом белобрысая тетка, стоявшая за прилавком “Мазина”, на полуслове исчезла среди коробок. Из подсобки она вернулась с помощницей. Они узнали актрису и смущенно улыбались. “Дороги у нас…”… “Вот когда грибы пойдут…”… “Масла фермерского…” И Лаура купила: и масла, и конфет, и сметаны, и какой-то пахнувшей лыжной смазкой мази, которую надо, “когда в баню вечером”, намазать, тогда “лицо будет как новое”. В том, что вечером будет баня, тетки не сомневались. Когда в дверях появился мальчишка, одна из теток прикрикнула: “Сашок! Ты домой?” Тот кивнул. “Покажи артистке дорогу!”

Никакие они не опасные, думала в машине Лаура – эти мальчишки. Просто стесняются, ты для них с другой планеты. А они для тебя? Она попыталась разговорить Сашка, но тот отвечал односложно. Его загорелый лоб обводила полоска светлой кожи под обстриженными волосами. Он задремал. Лаура разговаривала сама с собой. Что если бы она не встретила Д., не пошла бы тогда со Сверчком в гости? Лаура не любила такие вопросы, они пугали тем, что делали человека бессмысленно хрупким, а жизнь случайной. До конечного пункта оставалось семь километров.





6


Мать вырастила ее в тепличных условиях, поэтому люди представлялись Лауре благожелательными и добрыми. То, какими они были в действительности, она узнала не из жизни. Как и положено барышне, она узнала жизнь из романов. Ее отец стал приносить взрослые книги, когда она перешла в старшие классы. В большую жизнь она выскользнула, утвердившись в мысли, что человек – это шкаф со множеством ящиков. Ей нравилось подбирать прототипы из любимых романов, хотя ни Раскольникова, ни Мышкина в чистом виде она не встречала. Ее муж был Подросток с примесью Свидригайлова, и, когда последнего стало невыносимо много, она ушла. Мать? Капитан Лебядкин. Д. казался ей Шатовым, но тут она еще не решила. Новый главный был Лужин, но понравился не Лужиным, а Разумихиным (который в нем спрятался). Себя она любила представлять Дуней Раскольниковой, хотя сейчас она была человек из подполья. В пьесе, которую Лаура ставила, она нашла еще одно “я”, и это “я” было женой любимого писателя.





7


“Вы ушли с маршрута, – запаниковал навигатор. – Вы ушли с маршрута!”. Она сдала назад и вывернула руль. “Здесь! – проснулся Сашок. – Сюда”. Он вышел из машины и, закинув рюкзак, показал на дорогу. “А купаетесь где?” – спросила на прощание Лара. “Так на прудах”, – с изумлением ответил он.

Старые сосны стояли по бокам аллеи, выставив к небу рыжие ветки-коряги. Грунтовая дорога между ними то поднималась на горку (и тогда сквозь бурелом пробивалось солнце), то спускалась в ложбины, где пахло сыростью и грибами. Из-под колес бросилась и здорово напугала жирная птица. Отлетев, она разразилась возмущенным треском. Потом по днищу застучали камни и Лаура увидела человека. Человек лежал на обочине. Лаура вышла из машины и осторожно опустилась рядом. Тронула за ватник. “Вы живы? – спросила она. – Эй!” От мужика несло мочой и водкой, и Лаура закрыла лицо. Надо ехать за подмогой. Куда ты попала?





8


Этот обломок упавшей липы днем сливался с лесом, а в полумраке напоминал силуэт кого-то, кто стоит на опушке. “Мы ничего не выбираем, – говорил Д. – Наша свобода – это принимать жизнь как произвол или верить в предназначение. Мы…” Его перебила птица. Белая, она летела и кричала, то вскидываясь вверх, то припадая к земле. “Сова!” – выдохнула Лаура. Это был лунь. “Такое чувство, что там ничего нет”, – сказала она (дым от сигареты неподвижно повис в воздухе). “Где?” – “В городе, – быстро ответила она. – Как будто человек отмучился”. Д. протянул банку с тушеными овощами. “Первый раз вижу писателя, который крутит банки”. “Деревенский кальвадос, моя гордость, – он открыл бутылку. – Двойная, смею заметить, перегонка, чистейший аквавит”.

Лаура пила и ела, и снова пила, и дышала, и дрянная пленка городской тоски и страха сходила, просто отклеивалась, словно ее и не было. Потом из-за соседской избы высунулась красная луна и Лаура принялась рассказывать о своей бабке. Они перенеслись в Китай. “До тринадцатого колена, – повторяла Лаура. – В этой провинции хранят таблички с родословной до тринадцатого колена”. Д. поворошил угли. “Я о своих ничего не знаю”, – сказал он. “Сейчас есть анализ, – ответила она. – Можно получить полную генетическую выкладку”.

В небо ударил столб искр.

“Бывают сюрпризы”, – добавила Лаура.

“Я не хочу сюрпризов”.

В темноте раздались хрип и бормотание, это на костерок тащился сосед Лёха. Лаура узнала его, это был тот самый мужик, лежавший на дороге. Лёха проспался и хотел выпить, и они еще посидели, слушая пьяные Лёхины бредни. Потом Д. взял Лауру за руку и повел в дом.





9


Показ спектакля был запланирован после писательской делегации, и Д. ждал, когда они закончат. На сцене сидели двое, но больше говорил один. Он был крупный и наголо бритый парень, и, когда говорил, его серые жандармские глаза ласково лучились. Д. обратил внимание, какие тонкие, женские пальцы у этого человека. Он рассуждал с усмешечкой, но в голосе то и дело звучала угроза. Второй, худой и бровастый, похожий на богомола – наоборот, сидел неподвижно, подперев щеку и глядя в точку, и только кивал словам своего коллеги. Когда ему дали слово, он говорил бесстрастно, то и дело подкрепляя аргументы “родиной” и “народом”. Д. невольно поискал пульт, чтобы переключить изображение, а потом встал и тихо вышел на воздух. И лагерь, и поле за ним, и озеро были накрыты фиолетовым куполом вечернего неба, и было нелепо и глупо, когда есть этот купол, сидеть под душным тентом и слушать душные слова. Д. еще раз посмотрел наверх и пошел к воде. Озеро блестело сквозь деревья как ртуть, у костра бренчала гитара. Д. двинулся по мосткам на эту гитару.





10


За годы в деревне Д. объездил всю область, и только в одно место заехать так и не решился. Это был Ширков погост. Он отдыхал неподалеку с женой – в прошлой жизни, и больше не хотел туда возвращаться. Черт его дернул предложить Лауре именно эту поездку. О чем она вообще думает? Не о нем уж точно. О том, например, что “подобрать” или “отпустить” в спектакле. Когда пойдут прогоны – надо взять темп, чтобы держать зрителя. Такие как на Форуме, показы для того и нужны, чтобы его нащупать. То, как сложится судьба постановки дальше, и будет ее жизнью, дальше она просто не загадывает. Какое-то время можно рассчитывать на театр, но недолго. Главный дал малую сцену, но ждал ответа. Она заметила, как он разглядывает ее своим “лужинским” взглядом. Эта связь решила бы половину проблем, но она была невозможна. Значит, ты будешь еще и продюсером своего спектакля. Спасибо маме, тепличное детство сделало ее психику непробиваемой. Труд и никаких депрессий, восточные гены. Куда бы они завтра ни поехали, это будет прекрасная поездка, тут она доверяла Д. полностью.






11


Это было их последнее лето, и оно осталось в прошлом – вместе с домом на берегу, ночным купанием и кострами. Зимой Д. повез жену в Таиланд и случилось то, что случилось – цунами, конец счастью. Теперь, чтобы начать с нуля, чтобы начать с Лаурой – Д. решил вернуться туда, где был по-настоящему счастлив. Если прошлое больше не держит, если он увидит это место глазами нового человека – он свободен. Обо всем этом он размышляет, лежа в гостиничном номере под звон злых осташковских насекомых. Д. встает и включает свет. Он воздвигается под лампочкой на стуле. Комары замирают. Вид у него пренелепейший – в полосатых, словно перешитых из матроски, трусах; рот открыт от напряжения, глаза выпучены; в руке газетка. Удар, еще! На потолке множество бурых отметин, он не первый мученик в этих четырех стенах. Когда он выключает свет и с опаской забирается под одеяло, комары снова тут как тут и висят над головой как братья Зото.





12


Ширков погост была полузаброшенная деревня на берегу вытянутого, похожего на гигантскую подметку, озера. Они бросили машину на въезде в деревню и пошли пешком. Сначала Лаура увидела обычную церковь в кокошниках из красного кирпича. То, ради чего они приехали – древний деревянный храм – прятался за этой церковью. Сруб стоял на огромных гранитных валунах, на три четверти ушедших в землю. “Эти “в обло”, – показал Д. на бревна, – остальные – здесь, видишь? – в лапу. А на куполе осиновый лемех”. “Лемех”, – повторила она и прикоснулась к бревнам ладонью. Они были сухими и теплыми, а сам храм грубым и тяжело сложенным, грубее, чем изба, в которой Лаура сегодня проснулась. Но когда Д. отвел ее на пригорок, она увидела то, ради чего они приехали. Это был не сруб, а огромная серая птица, которая сложила крылья и тянет шею, чтобы взлететь в небо.





13


“Не думала, что ты во всем этом разбираешься”, – сказала Лаура. Они вернулись на трассу. “В чем?” – не понял Д. “Лемех”, “в лапу”, – объяснила она. Д. пожал плечами: “Что здесь особенного?” – “Вспомни свою квартиру, – напомнила она. – Будда, восточные коврики”. “Просто был такой период, – спокойно ответил он. – Меня тянуло туда”. “Восток огромный”, – она повернула голову. Он неопределенно хмыкнул: “Вообще туда”. – “А здесь?” – “А здесь мы на экскурсии”. – “Так не рассказывают на экскурсиях”. “Значит, одно другому не противоречит”, – ответил он и показал на знак. Они свернули на лесную грунтовку. “Может, у тебя в роду были плотники?” – пошутила она. Их взгляды встретились в зеркале. “Купцы”, – ответил он. Не отводя глаз от дороги, Лаура поправила край платья. “А где торговали?” – спросила она. Д. снова пожал плечами: “Где-то на востоке”. Он вспомнил веселого Будду, который достался матери от прадеда. “Персия? Может, Китай?” – “Не знаю”, – ответил Д. и отвернулся в окно.





14


Солнце опускалось и слепило сквозь деревья, а желтая грунтовка плавно петляла. “Знаешь, – сказала Лаура как бы в продолжение разговора, – я где-то читала, что у бабочек нет типического вида, только формы. За тип взяли первый пойманный экземпляр, разновидностей которого потом оказалось тысячи. То же самое и с человеком. Нет никакого одного типа. Мы разные, мы…” В этот момент Д. перестал слышать машину и увидел овраг с упавшей елью, которые летели прямо на них. Лаура больше не управляла машиной, за руль она только держалась. Он схватил и вывернул руль. Колеса снова сцепились с дорогой, застучали камни. Машину развернуло, и теперь лес полетел на них в зеркале заднего вида. Потом лес остановился, и машина встала тоже. В тишине было слышно, как что-то жужжит в моторе. Д. снял ее руки с руля и взял в ладони. Губы Лауры мелко подрагивали, а глаза потемнели. Она медленно повалилась в колени, и Д. гладил ее, пока не перестала подрагивать словно жившая отдельной жизнью худая лопатка.





15


Жизнь выбрала другое русло, и чья-то неуставшая рука набросала на чистый лист новый пейзаж. Деревенька, улица, слева на горке храм в таких же, как на озере, кирпичных кокошниках. Над лиловым, из пластика, забором повисла сирень. Впереди не то площадь, не то поляна. Деревянный прилавок под тентом, и видно как худая продавщица с толстым носом поправляет косынку на розовой шее и улыбается. А другие косынки висят на проволоке, и ценники.

“Зеркальце для гаданий на суженого, – запела баба в сторону новоприбывших, – магнитики на холодильник берем, вечный карандаш из пихты…”

Баба взяла карандаш и накрутила на листе бумаге несколько мелких завитков.

“Купите, молодой человек, платок невесте”.

Д. выбрал подставку для чайника и платок. Он догнал Лауру у храма. “Вход на колокольню – 50 р.”, было нацарапано на коробке “вечным” карандашом из пихты. Д. сунул в прорезь бумажку и протянул Лауре платок. После колокольни они спустились к источнику.





16


Первой переоделась Лаура и теперь читала памятную надпись: про патриарха такого-то, освятившего исток Волги в году таком-то. Когда переоделся Д., с холма принялась размахивать руками та самая баба.

Д. показал знаками, что им ничего не нужно.

“Ведро за часовней!” – донеслось до него.

Они переглянулись.

“Хорошо!”

Он сел на доски и соскользнул в воду. Когда вода дошла до подбородка, Д. почувствовал ногами дно. Это был жидкий ил, и ноги медленно тонули в нем. Д. взялся за бортик. “Давай”, – протянул Лауре руку. Ее узкое тело почти без плеска вошло в воду. Она хотела что-то сказать, но от неожиданности обхватила Д. за шею. Он почувствовал ее тело вместе с листьями и щепками, которые плавали между ними. Мокрые пряди волос были похожи на восточный алфавит.





17