Кровь на Дону

На подходе к ним Бессонов отдал команду казакам спрятаться в траве и далее ползти до места, откуда можно было разглядеть холмы. Казаки подчинились.

Обустроились на небольшой поляне среди высокой прошлогодней травы и кустами можжевельника.

Бессонов с Перелыгой укрылись за одним из кустов, стали внимательно осматривать холмы. До Карандара не более двухсот саженей, здесь турки и крымчаки вполне могли устроить посты наблюдения. Но ничего, что указывало бы на их наличие, ратники не заметили. Впрочем, татары умели хорошо прятаться.

— И что, Гордей? — обратился к Бессонову Перелыга. — Пойдем на большой холм или и далее смотреть будем?

Гордей проговорил:

— Рискованно то. Слишком удобное для наблюдения место.

— Считаешь, татары все же держат там пост?

— Могут на большой высоте, могут и на малых. Черт их, собак, знает. Но идти придется. Солнце в зените. Треба послать разведку.

— Послать своего человека?

— Нет!

— Всем отрядом пойдем?

— Я пойду, — решил Бессонов.

— Один? — удивился казацкий десятник.

— Один.

— Но пошто?

— Одному сподручнее. И… Михайло, если налечу на татар, на помощь ко мне не идти, а тут же уходить за овраг. Дале посмотришь.

— Э, нет, старшой, так не будет, то позор великий своего товарища бросать.

— Делай, Михайло, только так, как я сказал. И это не слова, это наказ.

— Пошто на позор обрекаешь, Гордей?

— По то, что треба задание государя выполнить. Все. Я пошел.

Бессонов отполз в сторону на десять саженей и поднялся в рост. Отряхнулся и, как ни в чем не бывало, спокойно пошел к большому холму, внимательно осматривая округу. Казаки дивились отчаянию ратника, глядели за ним. А Гордей дошел до подножия холма, присел на валун. Делал то специально. Если есть на высотах наблюдатели татар, они не упустят момента захватить неожиданно объявившегося вооруженного русского. Но время шло, а к нему никто не подходил.

Он начал подъем и вскоре оказался на лысой вершине холма, по краям поросшей все тем же можжевельником. Какое-то время Гордей осматривал ближние малые холмы, подходы со стороны реки, что была рядом, и от селений, которые просматривались также неплохо, потом поднял руку. То был сигнал для казаков ертаула.

Перелыга вывел отряд на холм.

— И что тут? — спросил он, озираясь.

— Хорошее место для наблюдения, но вам на этом холме делать нечего. Пошли на левую высоту двух казаков, на правую одного, накажи укрыться там, чтобы видели друг друга.

— Угу!

Перелыга отдал команду:

— Шаган, Вислый — на левый холм, Пекарь — на правый! Занять позиции, с коих видеть всех. С них смотреть за селениями, переволокой, берегом.

Казаки ушли, и скоро Бессонов увидел, как они залегли среди колючих кустов на соседних высотах. Сам же прилег у обосновавшегося ранее куста. Рядом пристроился Перелыга.

— Гляди, Михайло, за переволокой, а я за селением и за берегом, — наказал Гордей. — Считаем все, и невольников, и ратников, и рабочих, и коней, и судна, в общем, все, что можно посчитать. Потом сверим со счетом казаков.

— Угу, уразумел, тока я считаю медленно.

— У нас есть время, — улыбнулся Гордей.

— Не пойму, а чего ночью-то высматривать будем?

— А то, что будет видно.

— А?! Ладно. Чертов можжевельник, колючий!

— Лучше, чем ничего.

— Это так. Треба еще за оврагом глядеть, а то уведут коней, чего делать будем?


— Присматривай, но коли тут будут басурмане, то у оврага они вряд ли появятся. Гляди, какая суета на переволоке. Басурманам не до разъездов и разведки подходов к каналу. Они уверены, что здесь больших сил у нас быть не может. И на это у них есть основания. Одна дружина у Серебряного, и та у Астрахани или в крепости, а это в пятистах верстах отсюда.

Солнце клонилось к закату, когда Бессонов произнес:

— Все, хватит покуда, — и повернулся к Перелыге: — Что видел?

— Да то же, что и ты. По переволоке от плотины реки канал копают около пятисот невольников, далее на восток, но недалеко — рабочие, тех примерно три сотни. Инструмент обычный, лопаты, кетмени, кирки. Грунт выносят по сторонам на носилках, отсыпают валы, их выравнивают. За валами охранные отряды. В них больше крымчаки — числом две сотни у невольников и три десятка у рабочих. От кого охраняют рабочих, неведомо, тем ничего не угрожает. Им и воду привозят на арбах из Карандара. Это что можно увидеть с холма.

— Дальше Новик и Балаш с казаками смотрят, — подхватил Бессонов. — В Карандаре я видел пятьдесят восемь мужчин-воинов, с десяток местных, больше женщин. А в Самаке людей меньше, всего насчитал сорок три, это с тремя женщинами. У причалов обоих селений стоят десять пустых больших галер. Там же десять галер и двенадцать барж разгружались. На берег под кнутами сошло примерно три сотни невольников. В Самаке у берега стоят два малых судна с надстройками, похожие на наши ладьи и струги. Видать, судна басурманских начальников с нукерами. На подходе сейчас шесть галер, недавно пошли по течению к Азову восемь галер, за ними четыре баржи. Это покуда по нашему участ-ку все.

— Многовато воинов набирается, — покачал головой десятник. — Почти две сотни охраняют невольников, да три десятка рабочих, и в селении около сотни праздношатающихся, уже получается больше трех сотен. Команды судов, но тех можно не считать. А вот если канал роют и ночью, то, считай, на отдыхе в Карандаре и Самаке может быть еще столько же басурман охраны.

— Посмотрим. На то и ночная разведка. Отходим к оврагу.

— Мыслишь, туда подойдут и другие отряды?

— Вряд ли, не ведают они о нашем укрытии. Да и не важно это сейчас. Соберемся вместе к рассвету завтрашнего дня.

Отряд Бессонова отошел к оврагу. Перекусили, завалились спать, наказав казакам назначить наблюдение по очереди.

Проснулись, когда еще не закончилась вечерняя заря. Солнце ушло за горизонт, но было еще хоть и сумрачно, но светло. Правда, ненадолго, темнело в поле быстро.

До наступления темноты с молитвой вновь пошли к холмам, куда вышли затемно.

Ночь выдалась светлая из-за звезд, таких здесь близких. Впрочем, смотреть особо было не на что. Ночные работы не велись, они прекратились, как только отряды вышли к местам наблюдения. Невольников гнали в селения. За ними плелись рабочие.

— Надо бы проведать, Михайло, где турки и крымчаки держат пять сотен невольников, — обратился к Перелыге Бессонов.

— Сам думал о том, но ничего, кроме как заслать хотя бы в Карандар человека, не придумал. А то вельми рискованно.

— Да-да, — протянул Гордей, — риск великий. Вон в селении сколь народу на улицах, и все больше ратников… — Он замолчал, задумался.

— Что, Гордей, мысль появилась? — спросил десятник.

— Я пойду в Карандар, — решительно проговорил Бессонов.

— С дуба рухнул?! — воскликнул Перелыга. — Да тебя татары тут же схватят!

— А я осторожно. Вон гляди, у берега костры, вокруг них люди. До реки саженей двадцать. И кусты меж ними. Там пройду до причала. Может, встретится одинокий татарин, прибью, переоденусь. Язык ихний я ведаю, зайду в селение, поищу место, где держат полонян. То должно быть ближнее место и на улице. Такую толпу ни в одно здание не вместишь.

— Я с тобой!

— Нет, Михайло, — улыбнулся Гордей, — ты с казаками смотри за мной. Но дальше холмов ни шагу на север. Если увидите, что меня схватили, отводи отряд к оврагу, посылай гонцов к другим отрядам, и вместе следуйте в Галурмак предупредить об опасности князя Савельева. Турки и крымчаки, прибив меня, а живым я им не дамся, начнут искать отряд или дружину, которая близко. Они ведают, что самое подходящее место для стоянки русских отрядов — это Галурмак, роща и Карачук. Туда обязательно пустят разъезды, если не отряды крупные. Князь на месте решит, что делать. Уразумел?

— Уразуметь-то уразумел, только это не по-людски, не по-нашему.

— Мы уже говорили об этом, — снова улыбнулся Бессонов. — Оставляю доспехи, саблю, беру нож, да еще сапоги сниму, в онучах пойду. Издали за мужика рабочего сойду.

— На то сапоги не треба сымать. У рабочих они есть.

— Еще лучше.

Гордей снял пояс с саблей, кольчугу, защиту рук и ног. Нож один вставил в голенище, другой за спину, за штаны. Расстегнул рубаху, взглянул на десятника:

— Ну как, Михайло, похож на мужика-рабочего?

— На переодевшегося и не рядового похож.

— Ладно, другой одежи все равно нету. Я пошел.

— С Богом, Гордей! — проговорил Перелыга и трижды перекрестил спускавшегося по северному спуску помощника воеводы особой дружины.

К десятнику подполз казак Дмитро Вислый:

— Куда это он направился, Михайло?

— В Карандар.

— Да что ты?! — удивился казак.

— Там же собак турок и крымчаков полно.

— Но разведку проводить надо? Потому, Дмитро, старший наш и пошел.

— Отчаянный мужик!