Лето бабочек

Он ответил почти мгновенно:

Дорогая Нина, я бы очень хотел тебя увидеть. Пожалуйста, приходи в мой отель, если тебе удобно. Отель «Уоррингтон», Блумсбери. 10 утра подойдет? Меня не будет с 11 до конца дня.

Джордж



Мама так и не вышла, когда в воскресенье утром я ушла. Хотя еще не было десяти, жара и движение вокруг Кингс-Кросса уже смешались, создав туманную завесу, когда я проходила мимо диснеевских шпилей Сент-Панкраса. Я люблю Сент-Панкрас. Я была так разочарована, когда миссис Полл сказала мне, что это был железнодорожный вокзал и заброшенный отель, а ведь я была уверена – примерно до восьми лет, – что это был настоящий сказочный замок. Башни и шпили, вздымающийся скалистый горизонт: дворец Спящей красавицы, заброшенный современным миром.

Отель «Уоррингтон» был вторым по счету и наименее любимым из различных зданий на ветхом полумесяце больших белых лепных домов недалеко от Юстон-роуд. На верхней ступеньке стояло ведро с грязной водой и старой шваброй. Буква «о» отсутствовала, и вывеска на перилах первого этажа выглядела странно. Когда я встала рядом с ведром и подняла глаза, у меня появилось желание в последний момент развернуться и пойти домой, отпустить эмоции и броситься на мамину кровать, крепко обнять ее, сказать ей, что я не буду связываться с этим новым прошлым, в которое меня вдруг ткнули, заставить ее сесть и улыбнуться. Но я знала, что не смогу. Джинна уже не было в бутылке; его нельзя было запихнуть обратно.

Поднявшись по ступенькам, я с трудом открыла тяжелую дверь и представилась на стойке регистрации. Блондинка, веселая леди, не намного старше меня, яростно стучала по клавиатуре, но подняла голову.

– Доброе утро! – сказала она с восточноевропейским акцентом.

– Привет, – сказала я. – Я пришла на встречу с моим… – Я остановилась. – На встречу с Джорджем Парром.

Она безразлично посмотрела.

– Давайте посмотрим. Я не уверена, что у нас такой есть… – Опять яростное клацанье по клавиатуре. – Нет! Боюсь, у нас никого нет с таким именем!

Я уставилась на нее:

– Должен быть.

Но она снова пожала плечами:

– Нет! Только четыре комнаты заняты, ни одна из них не принадлежит Джорджу Парру. – Яркая оживленная улыбка. – Чем еще я могу вам помочь?

Я почувствовала головокружение от разочарования: что это за чепуха?

– Я не понимаю. Он сказал… – Я достала телефон и проверила адрес. Потом я поняла – Постскриптум в конце письма.



П. С. Спроси Адониса Блю в отеле.



– Ой, – сказала я неуверенно. – Мне нужен Адонис Блю, по-видимому. Это… – Я замолчала. Это звучало смешно.

Мои слова возымели магический эффект. Девушка вскочила и улыбнулась.

– О, верно! Вы на встречу с мистером Блю? Он очень забавный человек. Все время меня смешит. Я сказала ему, вас зовут не Адонис… – Она произнесла имя как Адд-он-исс. – …И он подтвердил, что это правда. Это правда?

– Нет, – сказала я, стараясь не показывать свое раздражение. – Его зовут Джордж.

– Хорошо, – сказала она, с любопытством глядя на меня. – Что ж, он в номере 4. Первый этаж, по коридору. Сообщить ему, что вы идете?

– Не стоит, – сказала я. – Пусть будет сюрприз.



– Нина? – сказал мой отец, распахнув дверь минуту спустя. – Да, это ты! Чудесно. Ну, входи. Немного странно, но располагайся.

Я просто смотрела, как будто впитывала его изображение. Эти темно-карие беспокойные глаза, которые не совсем подходят к его загорелому лицу, синяя рубашка поло, брюки чинос.

На этот раз он не пытался меня поцеловать, просто похлопал по плечу.

– Большое спасибо, что пришла.

Я вошла в номер, засунув руки в карманы, пытаясь казаться спокойной. Комната была крошечная, до отказа набитая мебелью: покрытая густым слоем лака кровать с балдахином, письменный стол с печеньем в фольге, чайные пакетики и чайник. Еще два больших кресла и стеклянный столик.

Джордж Парр показал на стулья и стол:

– У них всегда такое расположение столов и стульев в гостиничных номерах. – Он дружелюбно улыбнулся мне. – И это так странно. Кто вообще использует эти номера в качестве гостиной? Кто может подумать: «А выпью-ка я чашку чая и отдохну в своем гостиничном номере. А?»

– Я не часто останавливаюсь в отелях, – ответила я.

Наступила пауза.

– Ага. – Он указал на один из стульев. – Хорошо, давай сядем и проверим их практичность. Сделать тебе кофе?


Я покачала головой.

– Может, чай или что-то другое? – Он посмотрел на свои часы. – Слишком рано для чего-нибудь покрепче, но у нас же особая встреча, правда? Не буду тебя укорять, если хочешь виски.

– Нет, спасибо.

Он аккуратно потянул за штаны чуть выше колен. Малк всегда делал то же самое, и я почувствовала первый предательский укол, но отогнала его. Он сел напротив меня, и я старалась не смотреть на него слишком открыто. Мой отец. Это мой отец.

Я облизнула сухие губы.

– Итак, зачем ты хотел меня видеть?

Легкая улыбка оставалась неподвижной на его лице.

– Я думал, что было бы хорошо провести время вместе. Только ты и я.

– Но ты ведь не из-за этого вернулся, не так ли? – сказала я, все еще держа руки карманах. – Той ночью ты сказал, что хочешь развода. Вот почему ты здесь?

– Частично. Немного того, немного этого. Я хотел тебе все объяснить. Только наедине. – Когда он улыбнулся, морщинистая кожа вокруг его глаз едва не скрыла их полностью. – Что касается развода, о котором я говорил в пятницу, я встретил кое-кого несколько лет назад – замечательную девушку по имени Мерилин. Она очень хочет – как и ее семья, с которой я очень сблизился, – чтобы мы поженились. Они довольно известная семья в Огайо. Я живу в Огайо, ты не была там?

Я покачала головой.

– Нет, конечно, нет. Во всяком случае, видишь ли… Мерилин… Она…

– Не очень себя чувствует, ты сказал.

– Да. У нее был рак щитовидной железы. О, это прекрасно лечится. Она очень хорошо справляется. Но бедняжка многое вынесла, и после всего, что она сделала для меня, это самое малое, что я могу сделать в ответ, правда? – Он улыбнулся мне.

– Да. Это… – Я не знала, что ответить. – Надеюсь, она поправится окончательно.

– Спасибо, Нина. Спасибо.

– Итак… – Я пыталась понять его намерения, понять, зачем он приехал. – Тогда ты сказал, что вернулся еще и потому, что надо что-то сделать с прахом твоей матери. Это так?

– Хочу убить двух зайцев, так сказать. Но, Нина, послушай, я… Еще я хотел тебя увидеть! Ты должна это понимать! – воскликнул он. – Честно говоря, моя дорогая, уходить было очень тяжело.

– Верю, что так и было, – сухо сказала я.

– Да. Ну, я полагаю, твоя мать за все эти годы рисовала меня не в самом радужном цвете.

При этих словах я вспыхнула.

– Это несправедливо. Мама рассказывала мне, что ты герой. Она говорила о тебе все время. Рассказывала мне истории, показывала фотографии. Я так гордилась тобой, когда росла. Она сделала все возможное, чтобы я тебя знала, знала, как мы все были счастливы… Вы двое были счастливы… До твоей смерти. Смерти… – Я покачала головой. – Ха.

Он потер глаза, как будто пытаясь оградить себя от света, льющегося из окна.

– Извини меня. Я думал иначе. Никогда не делай предположений без доказательств. Видишь ли, это было не совсем так, насколько я помню, но, я полагаю, мое мнение ничего не стоит, верно? Я же сбежал. – Он улыбнулся. – Знаешь ли ты, как приятно произносить эту фразу? В Штатах могут подумать, что ты собираешься кого-то изнасиловать.

– Правда?

– Послушай, Нина. У тебя нет причин верить мне или даже слушать меня. Это чертовски порядочно с твоей стороны. Я знаю, твоя мать не хочет, чтобы ты виделась со мной. Я просто хотел встретиться с тобой и поговорить как следует. Объясниться. Рассказать немного больше о своей семье. Я не знаю, что ты о ней знаешь. О моей матери, о Кипсейке. – Он прокашлялся. – Слушай, давай я скажу прямо. Ты ведь там не была? Я имею в виду, в Кипсейке?

– Конечно нет. Я и не знала об этом, пока ты вчера не пришел. – Но я не удержалась и спросила: – Он… он ведь прекрасный, да?

– Ах… – Он закрыл глаза, и на его лице появилась странная улыбка. – Он необыкновенный, Нина. Волшебный. Как временнáя лакуна. Когда ты там, трудно поверить, что есть города и… И самолеты… И вообще весь современный мир. – Он замолчал. – Поверь, там странно быть. Мой дом в Колумбусе был построен в 2008 году. Никаких призраков, никаких картин, которые смотрят на тебя, и лично мне это нравится больше. – Он взглянул на настенные часы. – Во всяком случае, для бизнеса. Во-первых – не могла бы ты отдать эти документы своей матери? – Он вручил мне пачку бумаг со стола.

– О… – Я взяла их, взвешивая в руке. – Да, конечно.

– Объясни ей, что ей нужно позвонить Чарльзу Ламберту в «Мурблс и Рутледж» и назначить встречу. Она может подать на развод, если захочет: мы живем раздельно уже более пяти лет, и они говорят, что это будет просто, если никто из нас не оспорит решение. Я думаю, она хочет, чтобы все поскорее устроилось, как и я. Этот парень, – добавил он почти мимоходом, – Малькольм? Он ее новый мужчина?

– Нет. Они вместе уже несколько лет, – сказала я. Я не хотела больше рассказывать ему о Малке, не знаю почему.

Его лицо прояснилось.

– Замечательно. Значит, она тоже хочет покончить с этим поскорее. Скажи ей, чтобы она позвонила «Мурблс и Рутледж».

– «Мурблс и Рутледж», – медленно повторила я. – Мне кажется, я слышала о них.

– Ну, это довольно большая фирма в Сити. Раньше они были в Труро, затем открыли филиал в Лондоне. В течение многих десятилетий были нашими семейными адвокатами.

– Хорошо. – Я взяла толстый конверт, который он мне дал, и осторожно положила к себе в сумку. – Я ей передам.

– Скажи ей, что было бы здорово, если… – начал он, но остановился. – Отлично.

– Послушай, не переживай, – сказала я черствым голосом. – Я почти уверена, что она больше не хочет быть за тобой замужем, если это можно назвать замужеством.