Любовь между строк

Если честно, я иногда по ней скучаю. В смысле, по «старой» Селесте. Я все так же провожу с ней много времени, но теперь она гораздо меньше зависит от других людей. Я с ностальгией вспоминаю о Селесте, которая ходила за мной хвостиком, смотрела на меня, раскрыв рот, паниковала из-за блеска для губ и обычного похода в магазин. Вот ужас, правда? Я не хочу, чтобы она к этому возвращалась. Мне нравится человек, которым она становится. Она обретает настоящую свободу и легкость. Как будто она все эти годы сидела на месте, а сейчас вдруг поняла, что может двигаться. Она пока не знает, в какую сторону поворачивать, но рассматривает разные варианты.

Отвечаю на твой вчерашний вопрос: Мэтт в порядке. Мы в последнее время мало видимся. Сейчас конец семестра, и у нас обоих много работы, хотя я бы не отказалась от его помощи с матанализом. Этот предмет меня убивает, а Мэтт всегда так понятно все объясняет. Только вот у нас теперь странные отношения – с той ночи, когда у Селесты случился нервный срыв. Кто бы мог подумать, но она после той ночи словно исцелилась, а вот между нами с Мэттом выросла стена. Это грустно, потому что мы с ним были друзьями. Наверное, мы до сих пор друзья, но… теперь все иначе. Раньше мы постоянно были вместе, а сейчас я его почти не вижу. Он не говорит мне ничего плохого, но у меня создается впечатление, что он не так уж хочет со мной общаться. А еще он постоянно оставляет мне записки с информацией о съемных квартирах. Очевидно, он хочет побыстрее от меня избавиться. Не знаю. Может, он все-таки просто хочет помочь. В любом случае мне бы хотелось наладить с ним контакт. То, что происходит сейчас… как-то неправильно. Не так, как должно быть.

Знаешь, что забавно? Теперь я пишу тебе как в личный дневник. Ты словно персонаж, которого я выдумала. Но с тобой легко говорить. То есть, тебе легко писать. Ну ты понял.

Пожалуйста, не паникуй: к твоему возвращению я увезу отсюда всех плюшевых мишек и сниму со стен сердечки с блестками.

Скучаю по тебе,

Джули





Джули,

Предложи маме, чтобы ей на ногтях нарисовали маленькие картинки. Я думаю, ей очень пойдут длии-и-инные яркие коготки, согласна? Это так в ее стиле.

На самом деле после всего, что ты писала мне о Селесте, я не удивлен таким переменам. Ты пришла в ее жизнь и встряхнула весь ее мир, но так, что она все равно осталась собой. Ты спасла ей жизнь, Джули.

Не знаю, что сказать тебе о Мэтте. Возможно, у тебя такое ощущение, потому что это ОН неправильный? Шучу. Правда мне не стоило бы шутить – я вижу, что ты огорчена. Мне жаль, если он тебя обидел. Он такой же рехнувшийся, как и все в нашей семье. Но я знаю, что ты ему дорога. Могу тебе это гарантировать. Я уверен, что он ведет себя так погано не из-за тебя. Ему просто сложно с людьми. Да и с самим собой тоже. Поверь мне: надо просто чуть-чуть подождать.

Даже НЕ СМЕЙ забирать с собой плюшевые игрушки и миленькие занавески. Я так переполнен тестостероном (рррр!), что эти вещи абсолютно мне необходимы, чтобы принять женственную сторону своей натуры. Они помогут сделать Финна добрее и мягче.

Я тоже по тебе скучаю и очень многое хочу тебе рассказать. Я знаю, тебе кажется, что ты уже меня знаешь – и я рад, что ты можешь поделиться со мной чем угодно, – но я надеюсь, что ты не изменишь свое мнение, когда столкнешься с суровой реальностью.

Финн





Финн,

Что бы ты ни сказал, мое отношение к тебе не поменяется.

Джули





Джули,

Ловлю тебя на слове.

Финн





Хотя блестящий красный лак слегка тревожил Джули, она не стала ничего говорить мастеру по маникюру, которая уже начала покрывать им ногти на ее ногах. Этот цвет выбрала Селеста; она же настояла, чтобы они вчетвером покрасили им ногти на руках и ногах.

– Одинаковый лак станет символом связи между нами, – сказала она.

– Мы будем как члены одной банды, – добавила Эрин.

Сначала Эрин не горела желанием несколько часов торчать в салоне. Но сейчас она сидела рядом с Джули, опустив ноги в мыльную ванночку, и выглядела вполне довольной. Она даже откинула голову на спинку кресла.

Джули посмотрела на Рэйчел и Селесту, сидевших на другом конце зала. Они листали какой-то журнал и периодически хихикали над чем-то в телефоне Рэйчел. Может, даже над мальчиками? Джули убедилась, что Селеста не ошиблась, назвав Рэйчел белой вороной, когда та громким голосом начала пересказывать всю таблицу Менделеева. Но иначе и быть не могло. Эти странные, неловкие подростки нашли друг друга не случайно.

Эрин приподняла голову и прищурилась.

– Как думаешь, нужно ли мне приобрести для Селесты какое-нибудь портативное устройство?

– Не думаю, что существует закон, который обязывает родителей это делать, – отозвалась Джули.

– Все это время я не очень следила… не совсем интересовалась, если честно… потребностями Селесты. Я это осознаю. Но теперь я пытаюсь. И понимаю, что это нужно. На прошлой неделе мы так здорово походили по магазинам. Спасибо, что предложила. И за сегодня спасибо.

Джули ласково ей улыбнулась.

– Я вот думаю предложить Селесте съездить летом к мысу Код. Такие вот выходные для мама и дочки. Как думаешь, она обрадуется?


Джули кивнула.

– Очень. – Она взглянула на свои ярко-красные ногти. – А может, всей семьей съездите?

– Ммм… Хорошая идея. Я подумаю. Не помню, когда мы в последний раз проводили вместе больше одного дня. – Эрин снова откинулась на спинку.

Семейный отдых. Это понятие было Джули незнакомо. За последние несколько месяцев отец оставил ей два голосовых сообщения и прислал три электронных письма – все через своего секретаря. Сначала Джули никак не реагировала, а потом попросила своего собственного секретаря – некую мисс Селесту Уоткинс – написать ему короткий ответ и объяснить, что в настоящее время мисс Сигл занята делами чрезвычайной важности, но в скором времени назначит совместный ужин, который состоится когда рак на горе свистнет.

– Так значит, – начала Эрин, – ты все-таки ищешь квартиру? Мне Мэтт сказал.

– А. Да, ищу. Я подумала, что пора мне уже перестать нахлебничать.

– Ну что за ерунда. Живи у нас, сколько захочешь. Но я понимаю, что тебе хочется получить новый опыт студенческой жизни.

У Джули снова сжалось сердце. Значит, ее переезд и правда инициатива Мэтта.

– Я бы хотела перебраться поближе к колледжу, – тихонько сказала она. – Дана предложила мне переехать к ней. Ее соседка съезжает сразу после экзаменов, а потом я смогу начать перевозить вещи.

– Уже так скоро. Но я понимаю, что мы слишком нагружали тебя поручениями. Ты все время сидела с Селестой или училась с Мэттью. Мы повели себя как эгоисты. – Эрин вздохнула. – Правда, ты сама виновата – нельзя быть такой хорошей. Я надеюсь, ты будешь заходить к нам на ужин. Без тебя дом станет совсем другим.

Джули прикусила губу и закрыла глаза. Она вдруг почувствовала себя жутко одиноко и не знала, что сказать, чтобы не расплакаться.

– Когда у тебя будет своя комната, сможешь покрасить и обставить ее, как захочешь, не переживая о чужом мнении. Вы с Даной будете славно проводить время. Как когда-то мы с твоей мамой. Старая комната Мэттью не очень-то подходила для девушки.

– То есть комната Финна, – поправила ее Джули.

– Что? Нет, ты живешь в комнате Мэттью. Он сам уже давно перебрался в старую комнату Финна, поэтому его спальня пустовала, пока ты к нам не переехала. Здорово, когда дома много людей.

– Я, наверное, не так поняла… – пробормотала Джули. Это не могло быть правдой. По многим причинам. – Я думала…

– А знаешь, что? – радостно воскликнула Эрин. – Я рада, что мы сюда пришли. Мне редко выпадает возможность посидеть на месте и отдохнуть. Сразу столько мыслей приходит в голову. Я соскучилась по своей семье, Джули. Не знаю, как тебе это удалось, но ты снова нас сблизила.

Джули сделала глубокий вдох, а затем глубокий выдох и попыталась распутать смешавшиеся мысли.

А потом Эрин положила ладонь ей на руку, и это безмолвное прикосновение одновременно успокоило и опечалило Джули.





Глава 29




– Ты сегодня не поедешь на машине? – Мэтт поднял глаза от ноутбука, когда Джули проходила через гостиную. Он сидел на диване, задрав ноги на кофейный столик. На нем была красная футболка – к изумлению Джули, без всяких надписей.

– Нет. Прогуляюсь до метро. Сегодня на улице так хорошо. – Натянутые, вымученные слова не хотели вылетать из ее рта.

– Да, в мае и июне в Бостоне хорошо, а вот летом начинается ад. Жара, высокая влажность и эта вечная дымка.

Джули присела на один из стульев с твердой спинкой и заглянула в сумку, чтобы проверить, не забыла ли она что-нибудь. Ей осталось лишь написать последний экзамен и сдать курсовую сегодня утром, и все, она будет свободна. Другие люди на месте Джули были бы счастливы, но последние несколько недель ее неотступно терзала смутная тревога.

Она пролистала курсовую. Она написала ее сама, но распечатанные слова казались какими-то чужими. Буквы расплывались и сливались, образуя полнейшую бессмыслицу. Работа выскользнула из ее рук и упала на пол.

– Джули? Ты в порядке? – спросил Мэтт.

– Все хорошо.

– Ты сегодня какая-то странная.

– Я же сказала: все нормально.

Джули положила курсовую обратно в сумку, подошла к окну и подняла тяжелую раму. Теплый ветерок ворвался в комнату, развевая тюль, но она не отстранилась. На небе не было ни облачка, и воздухе разливался чудесный бодрящий аромат, который можно почувствовать только весной – уже в июле наверняка наступит жара, и на его место придет летний смрад.

Она повернулась и взглянула на Мэтта, продолжавшего работать.

– Мэтти?

– Да?

– Посмотри на меня.

– Что? – переспросил он.