Любовь, жизнь и далее по списку
Часть 41 из 67 Информация о книге
– Не сказал бы. Я вздохнула. – Ты безнадежен. Он вытянулся, чтобы заглянуть в мой блокнот. – Это и все вопросы? Ты закончила копаться у меня голове? – Нет. Еще один. – Ладно. Я всмотрелась в его глаза. – Чего ты боишься? Он громко захохотал, запрокинув голову. Когда он закончил, улыбка все еще держалась на его лице, и он сказал: – Ты думала, теперь я смогу ответить? Я улыбнулась, слегка расстроенная. – Нет, но попробовать стоило. Он ткнул мою сумку носком. – Ты принесла полотенца? Или вкусняшки? – И то и другое. Он протянул руки, и я бросила ему полотенце, а следом и батончик с гранолой. Он откинулся назад на камень, скомкал полотенце и подложил его под голову. – Знаешь, ты единственная, с кем я могу вот так спокойно сидеть. – В каком смысле? – В том смысле, что я люблю быть в движении. Не могу сидеть без дела. Но тебе это так хорошо удается, что и я совсем не против. – Так хорошо удается что? Сидеть без дела? – Ты неправильно меня поняла. – Да ладно? – Я просто говорю, что ты умеешь расслабляться. Это был комплимент. Я толкнула его ногу. – Тебе нужно поучиться делать комплименты. Он прыснул и распаковал батончик. – Я знаю. Я снова раскрыла блокнот и начала зарисовывать цветы, которые пробивались сквозь трещины в скале. – Почему ты так думаешь? – Что я не умею делать комплименты? – Нет. Что ты не можешь сидеть спокойно? – Я могу. Ты посмотри на меня. У меня степень в дзене. – Он жадно укусил батончик и медленно его разжевал. – Ты боишься заскучать? Боишься показаться скучным? – Я ткнула в него пальцем. – А-а-а, я поняла. Ты боишься оставаться наедине с собой. Он схватился за переносицу. – Ау, вот и наступила болезненная часть копания-в-моем-черепе. – Значит, да? – Я не могла сказать точно, почему мне так упорно хотелось отыскать его страх. Я маскировала это желание списком и расплатой за ужасающую поездку на квадроцикле, но часть меня понимала, что это не все. – Нет, – ответил он. – Я бесподобная компания. Жизнь со мной – сплошная вечеринка. Я продолжила рисовать. Занятие оказалось бессмысленным и только удостоверяло меня в мысли, что у Купера не было страхов. Пора было сменить тему разговора. – Как дела у сестры? Она все еще расстроена из-за золотой рыбки? – Уже нет. Теперь она уговаривает маму завести птичку. – Она движется вверх по цепи питания. Мило. – Ты будешь показывать ту картину мистеру Уоллесу? – Пока нет. – Тебе осталось нарисовать еще одну? – Нет. Точнее, не совсем. Если считать ее рыбку, я закончила пятую вчера вечером, но с той картиной что-то не так. Он замычал. – Ты преувеличиваешь. – Нет. У меня еще есть время. Пару секунд Купер доедал свой батончик в тишине. Вдали от нас волны разбивались о скалы, и вода через заводи подбиралась к нам. Пройдет пара часов, и место, где мы сидели, накроет приливом. – Что случилось с Эллиотом, Эбби? Мы так и не поговорили об этом. – Что значит «что случилось»? Мы повеселились на вечеринке. Или ты теперь ждешь приглашение на свадьбу? – Он тебе не понравился? – Кто тебе такое сказал? – В протесте мой голос взлетел на октаву. – Я сам вижу. Мне казалось, ты хотела встречаться с художником. – Откуда ты знаешь, что он художник? – Он мне сказал. – Когда? – Не знаю. Я закрыла блокнот и выпрямилась, но Купер остался в своем полулежащем положении. – Я думала, до ресторана вы не были с ним знакомы. – Все правильно, – подтвердил он. – Во второй раз вы встретились на вечеринке. – Меня заполняло недоумение. – Ага, но, может быть, я как-то приглашал его к себе. – Зачем? – Я хотел знать, с кем собирается гулять моя подруга. Я ударила его полотенцем. – Не приглашай к себе, Купер. Не в таких случаях. – Так почему он тебе не нравится? «Он не ты», – хотелось мне сказать. – Не знаю. Он славный. Мы останемся друзьями. – По крайней мере, я на это надеялась. – Тебе не нужен еще один друг-парень. Я сложила руки на груди. Мне непривычно было видеть такого серьезного Купера. Иногда мы с ним язвили друг другу, но почему это началось сейчас? – Что, прости, это значит? – Ты сама слышала.