Лука, или Темное бессмертие

– Жесть? Женщина, которой сколько… двадцать пять лет, убита прямо перед телефоном, а тебе больше сказать нечего? Жесть?

– В первый раз я был в том же состоянии, что и ты. Скажи, это же офигенно реалистично. Я пересмотрел кадры раз десять. Сразу почти неуловимо, но когда крутишь пленку замедленно, то замечаешь маленький обрыв в картинке между тем мигом, когда лезвие касается горла и когда оно вонзается. Видно плохо, потому что видео снято с мобильника, но… посмотри…

Он снова прокрутил сцену кадр за кадром. И Николя заметил в движениях крошечный сбой.

– С таким программным обеспечением, какое есть в Нете, можно творить чудеса в смысле спецэффектов, как нечего делать, – продолжил Сильвен. – Ее обдолбанное состояние, удары, изнасилование, отрезанный палец – все это кажется мне достоверным. Нет смены планов, снято вблизи, и я не вижу, как бы они могли смухлевать. Бывают же психи, и женщины в том числе, которым в кайф такого рода сверхжестокость, вплоть до ампутации, это же, в сущности, высший этап трансформации тела, как и скарификация[89]. Именно поэтому я и подумал о жестком садомазо. Но вот убийства как такового не было. Туфта. Эти люди оторвались по полной и все засняли, без сомнения, чтобы… чтобы это пошло по определенным рукам и парни могли подрочить, кайфуя от такого снаффа, пусть и фуфлового.

– Как ты можешь доказать, что это фальшивка?

Сильвен поднял свою чашку с кофе:

– А вот здесь в игру вступает вторая кассета. И тут, парень, держись крепче. Потому что все, что ты видел до сих пор, было лишь детскими игрушками…





52




Одри и Люси в молчании шли по Новому мосту. Их ждали к одиннадцати часам в лаборатории научной полиции на набережной Орлож, в двух шагах от старой доброй Орфевр, 36. Сена превратилась в широкую бурую ленту, по которой плыл мусор и обломки. Речные трамвайчики исчезли, некоторые рестораны на воде раскачивались по воле волн. Уровень воды достиг шести метров восьмидесяти восьми сантиметров и, по словам экспертов, больше не должен был подниматься. Предполагалось, что спад начнется в ближайшие дни, но неприятности еще далеко не закончились.

А пока что весь Париж работал на малых оборотах.

Все, кроме них.

Их встретила Синди Бушар, эксперт лаборатории, специализирующейся на ДНК. Большинство предметов, одежды или биологического материала, связанных с уголовными делами, изучали в стенах отдела по обнаружению следов ДНК. Каждый объект тщательно рассматривался в поисках следов спермы, крови, волосков, клеток, из которых извлекали генетический код, с тем чтобы проанализировать его, а затем начать поиск в базах данных.

Бушар привела их не в саму лабораторию – иначе им пришлось бы, во избежание любого загрязнения, надеть спецодежду и сдать образцы своей ДНК, – а в примыкающее помещение, где правила безопасности были куда менее строгими. Она показала им две фаланги, которые плавали в банках, стоящих на химическом столе.

– Сначала то, что касается этих пальцев. Мы сравнили ДНК мужского пальца с изъятой из трупа Арно Демоншо. Образцы полностью совпали. Для женской фаланги мы составили профиль и передали всю информацию вашей службе.

– Отлично.

Бушар искоса глянула на них. Это была женщина с короткими ногами и пухлыми розовыми щеками, в экстравагантных очках с толстыми стеклами в оправе ярко-красного, как ее помада, цвета.

– По запросу следователя мы в выходные отослали образец ДНК с женского пальца и другой, изъятый у Арно Демоншо, в лабораторию в Бордо. Судя по всему, их специалисты пытаются установить биологические связи с маленьким Лукой.

– Да, мы в курсе, – отозвалась Люси. – Такая неразбериха вокруг этого малыша.

Бушар подвела их к материалам, собранным в подземной лаборатории Демоншо. Наборы были вынуты из картонной упаковки, и их содержимое аккуратно разложено на столе: инструкция на английском, чашечки Петри, пипетки, нитриловые перчатки, пузырек с этикеткой «Non-pathogenic E. Сoli bacteria»[90] и различные инструменты, которым, казалось, место в коробке с игрушками.

– Это то, что называется комплектами CRISPR. Их полно в Интернете по цене несколько сот долларов, и пользоваться ими можно без всякой подготовки, как кулинарным рецептом. Любой может поиграть в ученика чародея. Обнаружение CRISPR‐Cas9 явилось, безусловно, самым большим ящиком Пандоры, когда-либо открытым в мире микробиологии. Службы здравоохранения и комитеты по этике разных стран, в том числе европейских, начинают очень внимательно к нему приглядываться. В Германии уже было несколько процессов против коммерческого обращения этих комплектов. На мой взгляд, давно пора.

– Криспер что?

– CRISPR-Cas9, произносится как «кейзнайн» или «Криспер кас девять», но пишется как C-A-S-9. Технология была открыта в 2012-м франко-американским дуэтом исследователей. И стала головокружительной экономической ставкой в биотехнологиях. Революцией. Она позволяет с большой точностью модифицировать, удалять или добавлять информацию в цепочку ДНК, причем крайне просто и за гроши. Тысячи лабораторий по всему миру овладели ею.

Она отошла за книгой, лежавшей в кармане халата. «Гроздья гнева» Стейнбека.

– То, что я сейчас читаю, поможет вам понять. Представьте себе содержание этой книги как последовательность ДНК в клетке: цепочки миллионов букв, которые, собранные воедино, образуют инструкции – фразы, если речь идет о книге, или гены, с биологической точки зрения. Предположим, вы хотите модифицировать конкретное слово в четвертой строке на странице двести двадцать один. Например, заменить «дом» на «жилище». До изобретения технологии CRISPR это потребовало бы времени и огромных средств и могло быть осуществлено только в лабораториях высшего уровня, оборудованных по последнему писку. Grosso modo[91], следовало переписать часть книги, только чтобы внести эту модификацию. Сегодня… – она указала на три пузырька из комплекта, – это намного проще. Вот в некотором роде ударный отряд, который отправится на задание. Есть самонаводящаяся биологическая головка, знающая точные страницу, строку и слово, которые вы хотите изменить. – Она указала на второй пузырек. – Вот ножницы, энзим, который вырежет слово. – (Третий пузырек.) – И есть пластырь, который заменит «дом» на «жилище». Упрощая до крайности, вы выливаете эти три пузырька в еще один пузырек с ДНК, подлежащей модификации, и предоставляете им действовать… Это куда лучше стирки.

Люси и Одри обменялись изумленными взглядами. Объяснения биолога ошеломляли.

– Мы говорим о продаже по Интернету комплектов, позволяющих производить генетические манипуляции? – выдохнула Одри.

– В сущности, именно об этом. Например, данный комплект предоставляет вам все необходимое, чтобы сделать флуоресцентными непатогенные бактерии E. Coli, имеющиеся в коробке с остальными материалами. Выглядит безобидно, но это чертовски продвинутая техника.

– Вы хотите сказать, что бактерии типа E. Coli пересекают границы в простых посылках от Аmazon?

– На сегодняшний день – да, без проблем. Я знаю, это страшно и отвратительно, но можно отправить такого рода вещи и «Майн кампф» в одной посылке, и никто не задаст никаких вопросов. Я тут навела справки. Комплекты, которыми располагал ваш человек, были посланы через Аmazon, но на самом деле они поступают из крупной лаборатории «WorlDna», которая использует коммерческий сайт как платформу для распространения. Эта лаборатория – настоящий монстр, они господствуют на мировом рынке ДНК и готовы сотрудничать как с частными лицами, так и с профессионалами. У них гигантская база данных человеческих геномов.

«WorlDna»… Лаборатория, которой Ангел будущего послал отпечаток президента, вспомнила Одри.

– Имейте в виду, все не так просто, как этот комплект, конечно же. И между прочим, к счастью. Чтобы продвинуться дальше в генетических манипуляциях, если речь идет о более сложных организмах, требуются хорошие ножницы, хорошие самонаводящиеся головки, хорошее оборудование и знания. Но некоторые предприятия – кстати, «WorlDna» одно из них – специализируются на производстве таких «инструментов», которые потом перепродают лабораториям. Можете сами представить, каков потенциал этой техники. Американская компания создала безрогую корову, скопления комаров были иммунизированы от малярии, к крысам, пораженным слепотой, частично вернулось зрение. Группа из Гарварда даже работает над проектом воссоздания мамонта. И все это благодаря CRISPR. Что до Арно Демоншо…

Бушар подвела их к виварию, где копошились две мускулистые мыши.

– Похоже, он заказал хорошие ножницы, нашел хорошую самонаводящуюся головку, уж не знаю, в какой лаборатории на планете, может в «WorlDna», не знаю, и бинго: ликвидация гена, кодирующего выработку миостатина, того, который ограничивает разрастание мускульной ткани…

– Значит, Демоншо и сотворил мускулатуру своей собаки?


– Возможно. Он ее «изготовил» сам. Но он не взял уже развившуюся собаку, чтобы изготовить монстра. Нет… Такое равномерное развитие мускулатуры подразумевает вмешательство на ранней эмбриональной стадии, на этапе, когда клеток еще не много, с тем чтобы они все подверглись воздействию ножниц до того, как начнут воспроизводиться. А манипуляция в этот момент требует умения, знаний. Арно Демоншо не первый встречный. У него было хорошее оборудование, в том числе термоциклер и центрифуга, которые позволяют вносить изменения в ДНК и размножать ее… И это тоже можно найти в Интернете по сходной цене, но у вашего человека есть еще и минимум компетенций, чтобы действовать на этой клеточной стадии. Вы знаете, где он работал?

– В компании, которая поставляет медицинские материалы, – ответила Одри. – Один из наших коллег сейчас все проверяет, но Демоншо, скорее всего, был их коммерческим представителем. Очень может быть, что он сам себе продал это оборудование…

Одри задумалась. Профессиональные знания… Это соответствовало тому, что говорил Альрик Съоблад. Некоторые биохакеры имеют серьезную научную подготовку, а значит, могут зайти дальше в своих экспериментах за всеми рамками закона.

– У Демоншо были следы уколов в области бицепсов, – добавила она. – По словам медэксперта, его мускулы были деформированы, неравномерно развиты, и этот человек вроде бы обладал недюжинной силой, учитывая то, какие тяжести он поднимал. Это CRISPR, по-вашему?

Биолог поморщилась, потом кивнула:

– Не исключено. Возможно, он пытался блокировать собственное производство миостатина, впрыскивая себе на авось раствор, содержащий миллионы ножниц и самонаводящихся головок, размноженных благодаря этим аппаратам. Человеческое существо может жить без миостатина. Доказательство тому – юный индус Лайам Хоэкстра, который обрел известность исключительно благодаря своей особенности. Его называют X-Boy, или Ребенок-Супермен. Из-за ошибки в его гене, кодирующем миостатин, он родился без этого протеина. Ошибка есть ошибка, конечно, зато она сделала его существом, наделенным невероятной силой. Лайаму и года не было, когда он был способен поднять вес своего тела, если его подсаживали на брусья. Сегодня, в одиннадцать лет, его мускульная масса почти в полтора раза больше нормы. Но в отличие от Демоншо, мальчик родился с такой мутацией, которая, соответственно, присутствует во всех клетках его тела. А Демоншо пытался вызвать ее искусственно. Но он мог воздействовать только локально, на клетки, расположенные вокруг зоны инъекции. Вы же понимаете, что набор ножниц, впрыснутый в область бицепса даже в количестве миллионов экземпляров, не распространится на все тело и не затронет миллиарды клеток, которые составляют целостность человеческого существа.

Она предложила им выйти из лаборатории и продолжить разговор в другом помещении.

– Возможно, Демоншо был крайне талантливым, но при этом совершенно безответственным, чтобы осмелиться на такое, – продолжила Бушар.

– Он отрезал себе палец. Он убил человека на дне ямы и, возможно, женщину три года назад. По нашему мнению, он был готов на все, чтобы дойти до конца в своих убеждениях.

– Без сомнения, но технология CRISPR остается рискованной, и ее еще предстоит усовершенствовать. Сегодня случается, что ножницы ошибаются с целью, а пластырь функционирует плохо, и тогда возникают непредвиденные генетические мутации. Например, дрепаноцитоз, генетическая болезнь, связанная с гемоглобином и вызываемая изменением всего одной буквы во всем произведении Стейнбека! Короче, как вы уже поняли, все это до сих пор очень опасно и, если не проявить должной осторожности, может привести к аномалиям и уродствам. Нельзя так играть с геномом.

Уродства… Перед глазами Люси возникли рисунки из тетради Карателя. Хоровод деформированных зародышей, держащихся за руки. Был ли это фантазм или крошечные существа действительно существовали? Она подумала о маленьком Луке, о его матери, которую никак не могли найти, и о словах, которые та сказала Бертрану Лесажу в вечер их последней встречи: «Он особенный, этот ребенок. Ваша безвестность будет ему лучшей защитой».

– А манипуляции с человеческими эмбрионами? – спросила она.

Лицо Синди Бушар посерьезнело.

– Мы к этому неизбежно идем. Такое уже проводилось в Китае с нежизнеспособными эмбрионами по этическим соображениям. Но не далее как в августе американцы модифицировали, опять-таки используя CRISPR, ген, ответственный за болезнь сердца, и на этот раз у жизнеспособных эмбрионов. Я сейчас говорю о тех самых американцах, которые внесли генетические модификации в список оружия массового поражения. И это только видимая сторона дела. Вы же понимаете, мало ли что происходит в лабораториях.

Это тем более верно по отношению к биохакерам и адептам пресловутого do it youself, подумала Одри. Они хотят продвигаться как можно быстрее, обходя протоколы, а CRISPR дает им доступ к Граалю биологов – человеческому геному. Она вспомнила утверждения Ангела: Мы живем, а не функционируем. Нас родили, а не произвели. В какой мир мы попали, если жизнь творится в пробирках? Шимпанзе, нарушающие законы природы, должны заплатить.

– Полагаю, все это интересует трансгуманистов? – спросила Одри.

– Разумеется. С появлением CRISPR вопрос об улучшении оказался в центре всех сегодняшних дебатов: в обозримом будущем техника ее использования будет доведена до совершенства, так будет ли этичным позволять нашим детям рождаться с такими ужасными заболеваниями, как муковисцидоз, болезнь Гентингтона или некоторые формы бета-талассемии? И почему бы заодно не сделать их более устойчивыми к простудам и некоторым бактериям? Вы понимаете, что я хочу сказать?

– Яснее ясного, – кивнула Люси. – Почему бы попутно кое-что не подправить. Или же не создать сверхмощных собак, как это сделал Демоншо.

– Именно. А всем тем, кто вопит о скандале, трансгуманисты отвечают, что мы уже давно занимаемся селекцией и отчасти определенной формой евгеники. Например, разве не используется амниотическая пункция с целью определения трисомии двадцать один? А что сказать о ПГД, преимплантационной генетической диагностике для родителей, находящихся в зоне риска при зачатии in vitro? [92]Эмбрионы, имеющие наследственные генетические дефекты, уничтожаются, а будущей матери имплантируется только здоровый эмбрион. Другими словами, хороших сохраняют, плохих уничтожают. Это вам ничего не напоминает?

Одри попыталась нащупать связь между расследованием и объяснениями ученого. Она чувствовала, что эта связь где-то здесь, на краю сознания, но не могла уловить ее.

Женщины шли по коридору.

– Определенное число исследователей полагают, что в этой технике заложен потенциал трансформации человечества, – продолжила биолог. – С ее помощью человек сможет все больше и больше отступать от правил естественного отбора, навязанного природой. Выбирать, что ему нравится, и отбрасывать остальное. Наше генетическое наследие больше не будет чем-то непреложным, напротив…

– Оно будет полностью в нашей власти.

– Да, мы перейдем от шанса к выбору. И все развивается очень быстро: сбор человеческих геномов по всему миру, как это делает «WorlDna», снижение стоимости исследований ДНК плюс огромные возможности машинных вычислений – всем этим мы обогащаем Big Data. С такой колоссальной базой данных, поступающих со всего мира, мы всё лучше понимаем разницу между отдельными существами и сообществами и всё быстрее расшифровываем тайны жизни. Когда этические преграды дадут трещину, пределов больше не будет…

Они дошли до вестибюля.

– Оборотная сторона медали в том, что это молниеносное продвижение создаст двухвариантную медицину. Через несколько лет богатые смогут предохранять себя и свое потомство от целого комплекса потенциально смертельных болезней, в то время как у бедных такой возможности не будет. Возможно, этого неравенства удастся избежать, но улучшение способностей богатых сделает из бедных завтрашних недочеловеков. Ничего в этом нет радостного, но именно к этому мы идем. Через некоторое время природе останется только помалкивать…

Сотрудница лаборатории протянула им руку и попрощалась:

– Ладно, мне пора к своим пипеткам. Буду держать вас в курсе насчет дальнейшего.

– Спасибо, – отозвалась Люси. – Да, и последнее: миф о Прометее, вам это что-нибудь говорит?

Бушар кивнула:

– Конечно, мы, ученые, хорошо его знаем. Прометей принес человеку огонь, инструмент, позволяющий прогрессировать так быстро, что это грозит гибелью… Если интерпретировать миф на наш лад, то нужно признать, что высший научный прогресс тоже может сопровождаться катастрофой. Вспомните о Чернобыле. Притязания людей на улучшение природы, приводящие к раскрытию глубинных тайн мира, как и их гордыня, неизбежно ведут к определенной форме коллективного самоуничтожения. Именно это древние воспринимали как месть богов.

Она оставила их в глубоких раздумьях и удалилась. Полицейские вышли, и Люси вспомнила сцену преступления в Бонди. Что имел в виду Демоншо? Что раскрыл Шевалье? Может, он украл огонь, как Прометей, и был наказан за это?

Робкий луч солнца согрел лицо Люси. Она посмотрела на реку, которая искрилась тысячью отблесков, а ее течение глухо катило свои разрушительные массы воды. И тогда Люси поняла смысл случившегося разлива. Таким способом, в ответ на прогресс, на человеческое безумие, природа решила не поддаваться. Это нашествие вод было суровым предостережением, ответным ударом. Можно изменять геном или изобретать все более совершенные машины, но против гнева природы ничего не поделаешь.

История нашей планеты тому свидетельство, как и история видов, сметенных ходом тысячелетий. Если человек зайдет слишком далеко, природа сумеет от него избавиться.





53