Лунная дорога в никуда

Собственное правило было нарушено во второй раз, но Даша даже не заметила, как только что впервые назвала Макарова Женей.

– Обещаешь? – требовательно спросила она у Ильи.

– Обещаю, – немного помолчав, ответил он.

За дверями слышались возбужденные голоса и шаги – гости усадьбы собирались отправляться на поиски. Надо поспешить утеплиться хотя бы немного – никакой особой одежды для долгой прогулки под холодным дождем у нее не было, не собиралась она ни на какую прогулку. Можно попросить у Михаила Евгеньевича брезентовый плащ, хотя их, наверное, уже разобрали.

Даша шагнула к выходу, но не успела, потому что в каминный зал вошел Евгений, буквально втолкнув туда же детей, которых держал за шкирку – двух мальчишек лет шести, тех самых, что жили на третьем этаже и все время кричали. Федя и Санька, кажется, так называли их родители. Отец пацанов, Роман Маслов, зашел в комнату вслед за Евгением и детьми.

– Вот, полюбуйся, – раздраженно сказал Макаров, – события разворачиваются так стремительно, что я за ними не поспеваю. Захожу я к Роману в номер, чтобы попросить его присоединиться к поисковой экспедиции, а он мальчишкам допрос с пристрастием устраивает. Смотри-ка, что он у них нашел.

Он отпустил воротник одного из пацанов, который тут же попытался броситься наутек, но был ловко перехвачен собственным отцом:

– Федька, стой тут. Пока не разберемся, никуда не пойдете.

Евгений тем временем сунул освободившуюся руку в карман и протянул Даше раскрытую ладонь, на которой лежали… – Она не поверила собственным глазам. – Часы Сэма.

– Откуда это у тебя? – спросила она изумленно.

– Так я же говорю, Роман у своих чадушек отнял.

– Роман. – Даша повернулась к молодому мужчине.

– Да бузили они, отбирали друг у друга что-то, чуть не подрались. Мне надоело, решил вмешаться, – охотно начал рассказывать тот. – Они, конечно, из-за всего ссорятся, но такого давно не было, вот и стало интересно. Испугался, не дай бог, что сперли. Они, конечно, никогда, но все бывает в первый раз. В общем, гляжу, а это часы. Дорогие. А вы говорили, что у вчерашнего покойника часы пропали. В общем, я испугался, конечно. А тут дверь открывается, и вы заходите.

– Так, пацанята, мне сейчас очень некогда, поэтому я быстро задаю вопрос, вы быстро на него отвечаете, и мы расходимся, – строго, но дружелюбно обратился Евгений к мальчишкам. – Где вы это взяли?

– Нашли, – пискнул тот, что чуть покрупнее, кажется Федя.

– Только не врать, – повысил голос Роман, ничуть, впрочем, не испугав сыновей. С суровостью отцовского гнева они, похоже, никогда не сталкивались.

– Да мы и не врем, – сообщил второй близнец, Саня, тот самый, которого до сих пор держал за капюшон толстовки Евгений. – Дяденька, отпустите, мы не убежим.

Освободившись, он встряхнулся словно большая собака, принял независимый вид и с достоинством продолжил:

– Мы действительно нашли. Никогда бы чужое не взяли, нам папа объяснял, что это нехорошо. В садике рассказывали тоже. И бабушка говорила. Но если вещь красивая, но ничья, значит, она не чужая. Вот мы и взяли. Мы ж не знали, что она чья-то.

Лицо мальчишки начало кривиться, словно он готовился заплакать. Даша решила спасать ситуацию.

– Хорошо, мы вам верим. Вы – хорошие мальчики и, конечно, не могли украсть эти часы. Скажите, а где именно вы их нашли?

– Там. – Федька махнул рукой в сторону холла, из которого по-прежнему слышались голоса. – Под лестницей ваза стоит большая, в нее еще листики вставлены.

Даша припомнила, что действительно холл был украшен двумя высокими вазами с осенними сухоцветами.

– Мы играли и решили, что там может быть клад, – вступил в разговор бойкий Санька. – Если честно, ваза упала, веточки все рассыпались, мы испугались, что нам влетит, стали все собирать. Вазу перевернули, потрясли, вот часы и выпали. Мы бы их отдали, честное слово, поиграли немного и вернули. Они такие, – он засопел, – красивые.

Часы действительно были красивые – тяжелые, золотые, в узорные завитки вставлены драгоценные камни. Стоили они баснословных денег. Даше было очевидно, что мальчишки не лгали. Они действительно нашли часы в вазе, но тот, кто их в ней спрятал, явно имел отношение к убийству Сэма Голдберга. Или нет?

Неожиданная мысль пришла вдруг Даше в голову. Илья сказал: когда они с сестрой расходились по комнатам, в коридоре бегали и что-то отнимали друг у друга мальчишки.

– Федя, Саня, – сказала она так задушевно, как только могла, – а вспомните, пожалуйста: кто-нибудь видел, что вы нашли часы? Кто был в этот момент в коридоре?

– Никого, – подумав, сообщил Саня. – Взрослые тутошние все заняты были, а мама с папой в номере. Мы одни играли.

– Да, одни. Только Санька не хотел мне часы отдавать. Он их в карман спрятал и начал от меня убегать, а я хотел отнять, потому что это наш общий клад, а не только его. И вот, когда мы бегали, девочка вышла.

– Какая девочка? Такая с короткой стрижкой и сережкой в носу? Саша?

– Мы не знаем, как ее зовут. Но она как мальчик. Странная. Она на нас так посмотрела, словно сейчас побьет, поэтому мы в номер убежали, а там у нас папа часы нашел.

– Понимаешь? – спросила Даша у Евгения. Тот кивнул.

– Еще как.

– Вот почему она сбежала. Она видела нож в груди Сэма. Она забрала часы из его номера. Она знала, что его нет в живых и он не поедет кататься на лошадях. Она бормотала какой-то стишок про убийство. Либо она его убила, либо знает, кто это сделал. И сбежала она именно потому, что видела, как мальчишки нашли часы. Это значило, что мы их тоже вот-вот обнаружим.

– Осталось теперь обнаружить ее саму, – мрачно сказал Евгений. – В то, что четырнадцатилетний подросток всадил нож в грудь пожилого человека, я не верю, а вот если она видела настоящего убийцу, значит, ей может грозить серьезная опасность.

– Вы идете? – в комнату заглянул Михаил Евгеньевич, одетый в свою знаменитую брезентовую накидку, ту самую, о которой недавно мечтала Даша. – Мы уже все собрались.

– Да, идем, – кивнул Евгений, а Даша с грустью подумала, что утеплиться все-таки не успела. Впрочем, жизнь Саши сейчас была гораздо важнее.

– Идем, – сказала она. – Я только куртку захвачу.






* * *


Холодная морось била в лицо, колола глаза, которые от этого невыносимо чесались. Макарову казалось, будто его кусают сотни злых маленьких ос. Ноги в резиновых сапогах, любезно выданных Михаилом Евгеньевичем, утопали в чавкающей глине. Тяжелый брезентовый макинтош тяжело висел на плечах, сковывая движения, но благодаря ему вода хотя бы не стекала за воротник щегольской курточки, которую Макаров недавно купил и ужасно ею гордился.

Курточка была фирменная, дорогая и очень уютная, только на непрекращающийся осенний дождь на размокшей проселочной дороге не рассчитана. Макарову казалось, что он в очередной экспедиции, вот только ищет сейчас не солдатские останки, а живого человека, практически ребенка.

При составлении маршрута он внес коррективы в предложенный Татьяной план. Действительно, первая группа, ведомая Михаилом Евгеньевичем и включающая Игната, Романа Маслова, Настю и «австриячку» Анну, имеющую опыт нахождения в экстремальных ситуациях, отправилась прочесывать лес.

Вторая – во главе с Татьяной – двинулась на озеро. В состав этой группы вошла поддерживаемая сыном Ольга, Елизавета, Маргарита Романовна и Паулина, зачем-то притащившая с собой дорогущие резиновые сапоги стоимостью в простенькую шубу. Поймав макаровский взгляд, она коротко пояснила:

– Ну куда мне на Рублевке в них ходить, а тут глушь, бросила в багажник, думала, вдруг пригодится.

Сам Макаров возглавил третью группу, в которую кроме Даши включил еще Игоря Арнольдовича. Бизнесмен от предстоящего приключения был не в восторге, но, поймав тяжелый макаровский взгляд, счел за благо не отказываться. Эта группа отправилась в сторону города, где размыло дорогу. Бесшабашная девчонка вполне могла отправиться именно туда, поскольку прятаться в лесу или на озере совсем уж глупо, а дурой Саша Тихомирова, несмотря на все ее странности, точно не была.

Конечно, дорога была покрыта хоть и потрескавшимся, но вполне сносным асфальтом, но по бокам тянулись мокрые канавы, а за ними – грязные колючие кусты, в которых вполне могла отсиживаться беглая девчонка. Вот и приходилось большую часть времени шагать по мокрой, скользкой глине. Макаров осматривал левую сторону дороги, бизнесмен – правую, а Дашу они оставили на асфальте, тем более что ее обувь для подобных прогулок точно не годилась. Когда она спустилась, все имевшиеся в усадьбе женские резиновые сапоги были уже разобраны, а из мужских она вываливалась, поэтому на поиски отправилась в собственных ботинках, уже основательно промокших. Не заболела бы.

Эта молодая женщина отчего-то вызывала у Макарова желание о ней заботиться, что в общем-то было для него внове. Несамостоятельные женщины его обычно раздражали – сказывалась инъекция, сделанная бывшей женой, которая самостоятельно не могла решить, варить на ужин картошку или макароны. Но в том-то и дело, что Даша ни о чем не спрашивала, о помощи не просила и в защите не нуждалась – бодро шла по дороге в промокших ботинках, не ноя и не жалуясь. Но защищать ее все равно хотелось, вот ведь какая штука.

Фонари, необходимые для поисков в кромешной тьме почти октябрьского вечера, тоже были разобраны. Но у Макарова в багажнике лежал свой, с которым он по поисковой привычке никогда не расставался. У Игоря Арнольдовича фонарь тоже был, хороший, охотничий, недешевой марки. Впрочем, как успел отметить Макаров, бизнесмен вообще не ограничивал себя в тратах, все вещи у него были очень дорогими и стильными, включая запонки, небрежно торчащие из-под рукавов замшевой куртки с шерстяными вставками в первый вечер. Видимо, это был торжественный вариант, поскольку сегодня запонками Арнольдыч не щеголял, одевшись тоже в дорогой, но все-таки менее формальный исландский свитер.

Меся глину, Макаров думал о том, что такие мужики очень нравятся бабам. И эта мысль странно раздражала, хотя никогда раньше он не испытывал ни малейшего чувства собственной неполноценности рядом с более богатыми и успешными самцами. Более того, один из таких самцов – командир поискового отряда Александр Веретьев – был Макарову другом, напарником и боевым братом, и никогда мент Макаров не испытывал даже искры неловкости рядом с бизнесменом Веретьевым. Интересно, а Даше этот лощеный Игорь Арнольдович нравится?

Поймав себя на этой мысли, Макаров разозлился и обозвал самого себя придурком.

– Тут обрыв, – услышал он голос Даши и полез через кусты, как медведь в малинник. – Это то место, где дорогу размыло.

Действительно, впереди виднелась небольшая речушка, по всей видимости, впадающая в озеро. Грунт под асфальтом просел и обвалился. Металлическая труба, в которую пряталась река, скособочившись, торчала из пролома в дороге. Ни одной машине здесь было не проехать, а вот пешком пробраться на другую сторону, пожалуй, можно. Конечно, если не боишься вымокнуть по грудь.

Макаров выбрался на дорогу, подошел к краю обрыва и посветил на другую сторону. Там уже стояли поставленные рабочими заграждения. Ну да, выходной, ремонтная бригада будет только завтра, а пока проезд закрыт предупредительными щитами, чтобы в темноте никто в яму не свалился.

Так, могла девчонка пробраться на ту сторону или нет? Макаров чуть сместил фонарь. Луч света, описав дугу, на мгновение выбелил внизу куски осыпавшегося асфальта, ржавый остов трубы. Нет, пожалуй, тут не пробраться, надо пробовать низом.

– Игорь! – крикнул он. – Игорь Арнольдович, подойдите сюда.

Из кустов по другую сторону дороги выбрался бизнесмен и уставился на Макарова.

– Что, возвращаемся? Если бы она пошла в эту сторону, мы бы ее уже обнаружили, тут, кроме кустов, прятаться негде, а их мы все прошарили. Дальше дороги нет.

– Давай низом попробуем перебраться на другой берег. Я с одной стороны, ты с другой.

– Это вброд, что ли? – В голосе брутального красавца сквозило легкое недоумение. – Мы ж, в лучшем случае, по пояс вымокнем. На улице холодина, верная пневмония. Да и зачем?

– Затем, что пропала девочка четырнадцати лет, – отрезал Макаров, впрочем, с легким удовлетворением в голосе. Мелочь, а приятно, что красавчик на его фоне выглядит в глазах Даши трусом. – В том, что ее понесло в лес, я сомневаюсь. Раз мы ее не нашли, значит, она пробралась дальше.

– А с чего ее вообще понесло куда-то? – спросил Игорь Арнольдович. – Нет, я, конечно, видел, что она не в себе, но не настолько же. С мамкой поссорилась?

Макаров немного поколебался, но счел, что лучше рассказать. Мотивацию искать девчонку нужно усилить.

– Она, похоже, стала свидетелем убийства, – сказал он. – По крайней мере, мы практически точно знаем, что она была в номере Голдберга после его смерти и часы оттуда утащила.

– Да ты что? – с веселым изумлением в голосе спросил бизнесмен. – Вот ведь чертова девка!

Оставив Дашу на дороге и строго наказав никуда не лезть, Макаров начал спускаться по насыпи. Мокрая глина ехала под ногами, и два раза он чуть не упал, успев вовремя зацепиться за торчащие из земли травянистые стебли. Внизу шумела вода и было не видно ни зги. Расставив ноги для устойчивости, Макаров снова зажег фонарь. Яркий круг описал в воздухе дугу, осветив торчащие из воды обломки асфальта, неровный усмехающийся оскал ржавой трубы и невесть откуда взявшийся тюк какого-то тряпья. Интересно, откуда он тут взялся?

Кто-то толкнул его под локоть, Макаров дернулся, но устоял на ногах, вот только фонарь выпал из руки и покатился куда-то вниз, в глину. Сейчас фонарь утонет, и он останется в полной темноте, один на один с неведомым противником.

– Извини, я не хотела, у меня ботинки по глине поехали, – пропищал рядом тоненький, видимо, от напряжения голос, в котором Макаров не сразу опознал Дашу.

Он резко выдохнул, расслабляя готовые к новой атаке мышцы.

– А ты что здесь делаешь, черт бы тебя подрал? Я же велел тебе оставаться на дороге!

– А вдруг тебе понадобилась бы моя помощь?

– Да, теперь мне понадобится твоя помощь, – согласился Макаров. – Нужно, чтобы ты светила фонариком на своем чертовом айфоне, пока я буду доставать из воды фонарь.

– Ну я же извинилась.

Можно подумать, это что-то меняло. Сдерживаясь, чтобы не чертыхаться, Макаров начал аккуратно спускаться еще ниже, к воде. Даша, в очередной раз доказав, что она вовсе не растяпа, тут же включила фонарик на телефоне и светила им ровно Макарову под ноги. Он оценил, что она не блуждает лучом света по лицу или берегам, а четко указывает ему путь, чтобы не оступился. Нет, не растяпа, это точно.