Магическая экспедиция

— Мы возместим убытки.

Бегающий по двору и вырывающий последние волосы на голове трактирщик остановился, недоверчиво посмотрел на дракона, на магов, под взглядами магов его энтузиазм заметно угас, и мужик нервно произнес:

— Не надобно, господин дракон, вы улетайте, главное, а мы уж как-нибудь сами, своими силами.

Сидящие в погребе разбойнички согласно закивали, мол, да-да, сами, лично хозяину поможем, а вы летите себе, у вас там явно дел много.

— К примеру, университет нетронутый стоит, — словно ни к кому не обращаясь, произнес Владыка.

Стремительно покрывающийся чешуей Зэрнур повернулся было к нему, но то ли принявшиеся прикрываться щитами разбойники, то ли испуганно ринувшиеся в лес только что вышедшие из него студенты подействовали, но дракон сдержался. С ненавистью оглядев ушастого Владыку, который для всех оставался непробиваемым Вачовски, он произнес:

— Побеседуем позже!

Вачовски остался недвижим и безмолвен, а вот Владыка сказал:

— Дракон вашего положения, не способный держать нервы под контролем, ир-хан Зэрнур…

Бронзовый дракон, собиравшийся взлететь, застыл.

— И вы же понимаете, — все так же, словно с лесом разговаривая, продолжил Гаррат, — что мое возвращение на пост Владыки обяжет меня, как достойного правителя своей страны, оградить мой народ от… пожаров и прочего…

— Прекратите! — не выдержала я.

Что именно «прекратите», никто из окружающих не понял, потому что, кроме меня и Зэрнура, слов Владыки не слышали, но мне было неважно, кто и что сейчас обо мне подумает.

— Это низко и подло! — глядя на ушастого Владыку Долины драконов, прямо высказала я.

И, не дожидаясь его ответа, скомандовала:

— Тихомир, Славен, Верес, Никодим и… Вачовски, собрать сохранившиеся вещи и следовать за мной. Сейчас!

И не дожидаясь, пока парни отреагируют, подхватила свой плащ, накинула, застегнула и, искренне сожалея о потерянных вещах, отправилась в лес, сверяясь с картой, которая, по счастью, во-первых, ни в одном пламени не горела, даже драконьем, а во-вторых, находилась в плаще, поэтому тем более осталась целой.

— Радович, у вас шесть дней! — понеслось мне вдогонку от профессора Этраса.

Я кивнула, не оборачиваясь, продолжая идти и сосредоточенно глядя на карту. Все, на что я сейчас надеялась, — дойти до темноты до ближайшей деревни, чтобы там можно было переночевать и попробовать выменять на простые заклинания какую-нибудь еду. Хорошо хоть перепуганные Владыкой студенты не стали куртки снимать, так что среди потерь числились только рюкзаки со сменной одеждой и шапки с перчатками.

Моя группа, пособирав на ходу что можно было из-под обломков таверны, поспешила за мной. На месте остался только Владыка, но вот за него я как-то совсем не переживала.

И не удивительно.

— Вкусняшечка, — раздалось совсем рядом, за моей спиной, — ты чего? Я же все для тебя, все условия, о комфорте позаботился, а ты?

Наверное, из-за того, что говорила сейчас иллюзия Вачовски, я не сдержалась и, развернувшись, очень тихо спросила:

— Все для меня?

Стоящий с валиками зеленых ушей Владыка уверенно кивнул.

И из-за вот этой его уверенности я и сорвалась. Подавшись к стоящему у кромки леса дракону, гневно высказала:

— Из-за вас и вашего желания экстренно освоить левитацию я потеряла все силы, выложившись на управлении многоместной телегой, и мне потребуется несколько дней, чтобы хоть как-то восстановить свой резерв. То есть я осталась абсолютно без магии в условиях небезопасного Горлумского леса на все время магической экспедиции! А ваше «о комфорте позаботился» закончилось тем, что теперь я и вся моя группа лишились сменной одежды, предметов, необходимых для выживания в лесу и прочего. И знаете, после всего этого у меня к вам, пожалуй, будет только одна просьба — НЕ НУЖНО БОЛЬШЕ НИЧЕГО ДЛЯ МЕНЯ ДЕЛАТЬ!

И развернувшись, я продолжила путь, вглядываясь в карту и стараясь не думать, просто вот ни о чем сейчас не думать, кроме поиска ближайшей деревни, потому что ночевать в лесу — самоубийство. Просто самоубийство — тут одних только волков четыре вида, плюс волкодлаки, плюс оголодавшие шатуны, исход зимы все же, плюс…

— Куда мы идем? — задал вопрос догнавший Тихомир.

— Подальше от магистров, — смахнув набежавшую все же слезу, ответила я.

— А потом? — вопросил подоспевший Никодим.

— Я думаю, — ответила уклончиво.

Подумать нужно было о многом. Об очень многом. Например, о том, что где-то в этих лесах имелась деревенька Вострюки, в которой у господина садовника Ноштру жила родня, и вот им как раз «заплутайку» продала я. А как не продать? Королевские сборщики налогов приходили по осени и забирали не только то, что по закону положено, но и втрое сверху, не заботясь о тех, кого оставляли в голодную долгую зиму без припасов. И если карту составить, к следующей весне после королевских чиновников здесь повсюду мертвые деревеньки стоять будут. А коли не составить — у магистра Аттинура будет достойный повод всех нас выставить из университета, и тогда уже от нас к этой весне ничего не останется… Больше всего хотелось остановиться и рассказать все парням, полагаясь на народную мудрость, в которой одна голова — это хорошо, но большее количество голов несомненно лучше, вот только… И Тихомир, и Славен меня предали, даже не особо задумываясь, и я не была уверена, что они согласятся подумать о тех, кого мы оставим на съедение чиновникам, если точно карту составим.

И тут я врезалась. Со всего размаха и очень чувствительно приложившись лбом.

— Капюшон надень, — произнес возникший на моем пути Владыка.

Молча обошла и иллюзию Вачовски, и ушастого правителя Долины драконов, у которого уши, похоже, продолжали расти, потому что «валики» увеличились вдвое, и последовала дальше, с тоской осознавая, что тропинка заканчивается и впереди непроходимый, с высокими сугробами, лес.

— Ты надеваешь капюшон, я иду впереди, — неожиданно предложил Гаррат.


Я пожала плечами и остановилась, пропуская его вперед.

— Идем строго на север? — поинтересовался, осторожно обходя меня, дракон.

— Нам придется пройти этот лес вдоль и поперек, — мрачно уведомила я.

— Ясно. — Владыка остановился, огляделся с видом истинного завоевателя этого леса и скомандовал: — Тихон, вперед!

Да, ничего не меняется.

Молча обошла вперившего грозный взгляд в несчастного Тихомира Гаррата и пошла вперед, сходя с тропы в сугроб.





* * *


Мы шли около четырех часов, прежде чем стали заметны следы присутствия человека. Первым таким следом стала ловушка на медведя. В нее попал, как и следовало ожидать, Владыка. По счастью, мы несколько оторвались вперед, поэтому ушастого, прыгающего на одной ноге дракона видела только я, а к тому моменту, как подбежали парни, хотя, если быть откровенной не особо они и спешили на помощь коллеге, на снегу в трагической позе лежал уже истекающий кровью Вачовски. Верес, Никодим и Славен, подбежав, с ужасом воззрились на кровоточащую ногу несчастного, Тихомир же, оглядевшись, глубоко вздохнул и произнес:

— Жилье рядом.

Парни тут же приободрились и даже осторожно толпой поспешили вперед, словно знали уже, что дальше прозвучит возмущенное:

— Стоять!

Остановились, обернулись, скорбно посмотрели на меня. Я сидела на стволе мшистого по весне, но обледенелого ныне поваленного дерева, уставшая, мокрая и осатаневшая, собственно, от Владыки. За истекшее время он умудрился спровадить «вперед» всех ребят по очереди, заявив, что в этой стае вожак он, а когда стая волков пробирается по сугробам, впереди всегда самые хилые и слабые идут, прокладывая путь. Когда ему осторожно намекнули, что как бы самая хилая и слабая тут я и потому, собственно, иду впереди, Вачовски гордо всем объявил, что я его самка и потому априори не могу влачить жалкое проторивающее тропу существование. После чего забросил вперед Тихомира. И все бы ничего, тот даже встал после удара об дерево и пошел впереди, и может быть, даже шел бы так дальше, но спустя четверть часа, не более, Владыке стало скучно, и он начал лепить снежки и швыряться в спину идущего впереди Тихомира, а едва тот оборачивался, заявлять: «Это не я!» После точно такой же трюк он проделал и со Славеном, и с Вересом, и с Никодимом. Примирило нас с этой ситуацией только то, что, когда на просеку выскочило несколько оголодавших волков, дракон развлекся с ними по той же схеме — швырял в оскаленную на Никодима пасть снежок, а едва волк поворачивался к нему, Владыка совершенно искренне заявлял, что это не он бросил. Честно, когда волки развернулись и потрусили прочь, мы все были абсолютно и полностью солидарны с ними, а кто-то даже крикнул: «Возьмите меня с собой». Волки не взяли. Видимо, хищники здраво рассудили, что здесь нам будет хуже, чем где бы то ни было, и решили не проявлять милосердие.

А вот встретившийся спустя час медведь оказался настроен куда как решительнее и определенно был более голодным, чем волки, а потому несчастными обессилившими студентами не побрезговал. Медведь был крупным, на удивление крупным для этих мест, раза в два с половиной больше местных медведей, а те даже в среднем своем размере ростом с Владыку, а потому покусился на самую крупную добычу — на Вачовски. Последний, пробудив в нас надежду на скорое от него избавление, радостно раскрыв объятия, пошел навстречу шедшему на него медведю, но в последний момент, ранив хрупкие чувства животного, нанес улетный удар в медвежью челюсть. Медведь улетел, сбив пролетающую мимо сороку и возмущенным рыком угрожая вернуться.

Вернулся.

Снова столкнулся с пытающей улететь с места событий сорокой. Завершил полет под возмущенный сорочий крик, явно осуждающей покушение на воздушное пространство птицы, подскочил, отряхнулся и помчался уже на меня, видимо, решив, что я стану куда более сговорчивым ужином. Вероятно, Топтыга оказался бы прав, добеги он до меня. Но не добежал. Пойманный за заднюю лапу, медведь был вновь отправлен в полет, из которого уже не вернулся, несмотря на то, что Владыка звал. Действительно звал, начав после недолгих размышлений с «Цып-цып», чем окончательно шокировал и так растревоженную сороку, и та, вереща и стрекоча, умчалась рассказывать всему Горлумскому лесу о неимоверной наглости будущих магов.

Будущие маги, с тоской посмотрев вслед птице — все-таки мыслящее существо какое-никакое, и опять же — не медведь, уныло побрели дальше, пустив вперед на сей раз Вереса. Владыка шел позади, расстроенно отправляя в пространство леса очередное «Кись-кись», но медведь упорно не отзывался. Дракон же не менее упорно звал.

— Знаешь, — в итоге произнес он, обращаясь ко мне, — я вот только сейчас подумал, какая из этого медведя шикарная бы вышла шуба. Вкусняшка, ты шубы любишь?

После этого я упорно пошла вперед, Гаррат за мной, а затем и впереди меня, парни осмотрительно подотстали, и шли мы неплохим темпом ровно вот до этого капкана, который, к слову, покусившись на драконью ногу, полыхнул пламенем и стек в снег ручейками расплавленного железа. После чего Владыка, осмотрев абсолютно невредимую ногу, вновь сунул ее в сапог, а затем уже разлегся, изукрасив снег и свой сапог потеками им же созданной крови.

— Вы что? — обессиленно приподнявшись на локтях, начал он. — Вы собирались нас тут бросить?!

Естественно, собирались. Будем откровенны — «бросить Вачовски» уже стало нашим общим страстным желанием. Я бы даже сказала — объединяющим.

— Так, а они за помощью, — соврала я.

Владыка окинул меня недоверчивым взглядом и поинтересовался с прищуром:

— За какой?

— Ну так мужиков возьмут с салазками, вас на салазки закинут и… — Очень хотелось сказать «потом выкинут», но я не стала.

А дракон почему-то вместо вопросов усмехнулся и произнес:

— Вкусняшка, просто поверь — местные «мужики» помогать точно не станут.

Вообще-то станут, лесной народ, он добрый и сочувствующий, в беде не бросит.

— Ты на меня так не смотри, — снова разлегшись, сказал Владыка, — я к тому, что, если мы Тихона сотоварищи одних отпустим, они не вернутся, это я тебе точно говорю. От мертвяков не возвращаются.

У меня мороз по коже пробежался!

Парни вздрогнули. Тихомир даже переспросил побелевшими губами:

— Ты сейчас что имел в виду?

— Да дохлые там все, — милостиво объяснил ему Вачовски. — Из живых — две крысы, и те не знают, как бы свалить по-тихому, не привлекая всеобщего внимания. — После чего повернулся ко мне и вопросил: — Что, Миладка, крыс спасать будем?





* * *