Магическая экспедиция

— Хороший сбор, — произнес подошедший ко мне ближе и вставший на место Вереса Никодим, — только в нем еще и травки от беременности есть.

— Не пей! — мгновенно скомандовал Владыка.

— Никодим, шубу возьми, а то мне в ней дышать тяжело даже, — попросила я.

И едва парень шубейку забрал, шагнула в деревню, делая первый глоток чая. Он, конечно, был горячий, но, учитывая обстоятельства, пила я его демонстративно и с удовольствием.

Позади раздалось злое:

— Так, Шкодим, а у этих противопузатых травок противоядие какое?

— Не, они действенные очень, на год точно. И это, Никодим я.

— Заткнись, Шкодим. Или противоядие находишь мне к вечеру, или ты труп!

Не оборачиваясь, заметила:

— Если это ежин-трава, то противоядия нет, и ни Никодим, выучите, к слову, его имя, давно пора, ни кто-либо еще ее действие снять не сможет. Идемте.





* * *


При ближайшем рассмотрении оказалось, что деревенька новая. Совсем новая. Оно так было видно и издалека, но чем ближе подходили, тем очевиднее становилось, что древесина еще свежая совсем, в воздухе даже витал смолистый аромат свежего спила, а селяне сновали в основном по причине того, что обживались — кто красил наличники, кто прибивал доски на крыльце, кто, забравшись на лестницы, крепил крыши.

— Дома ток построили-то, — тихо произнес Никодим.

Я промолчала, продолжая с наслаждением по глотку пить чай.

Какой-то малыш запустил снежок в убегающего друга и едва не попал в меня. Но снежок был пойман на лету Вачовски. Мы с Никодимом одинаково с восхищением посмотрели на него, я сказала «спасибо», и мы пошли дальше.

Идти пришлось довольно долго, и по основательно неровной дороге. Что удивляло. Такая вот неровная дорога в любой деревне могла бы случиться весной, в крайнем случае, если по зиме была сильная оттепель, но на моем веку такого не происходило ни разу, в основном высушенная за лето деревенская улица утрамбовывалась основательно осенью, когда жители массово завозили корм животным и дрова для печи на долгую зиму, и, собственно, к самой этой зиме путь был ровнее некуда.

Но не здесь и не сейчас.

Колдобины тут и там, провалы, ямы, видимо, с трудом проторенный санный путь…

— Дорогу по зиме торили, — еще тише, чем про дома сказал Никодим.

Странно это было. То есть вот дома только выстроенные, вот дороги по зиме, времени, когда все по домам сидят, проторенные.

— Из разных мест они, — вдруг произнес Владыка. — Прислушайся, у кого ударения на иные слоги, у кого гласные растянуты, а кто и вовсе в речи слова эльфийские с тролльскими ругательствами употребляет.

Никодим бросил очень удивленно-настороженный взгляд сначала на Вачовски, после, уже вопросительный, на меня. Оно и не удивительно: гомон носящейся ребятни, лай собак, отдаленный стук топоров — все эти шумы едва ли позволяли не то что речь уловить, но тем более опознать ее особенности.

— Мм-м, бывает, — с самым умным видом покивала я и допила весь чай.

— Доказать? — насмешливо поинтересовался дракон.

Ответить что-либо я не успела — позади раздалось: «Расступись, рыбы снулые», и, едва Никодим отшатнулся вправо, а меня Владыка уволок влево, по дороге промчались две змебыллы, тащившие за собой сани, правил которыми самый настоящий тролль. Причем не обычный, а боевой.

Змебыллы, проносясь мимо нас, дружно на нас же пошипели, продемонстрировав и раздвоенный язык, и ядовитые клыки, тролль от всей души обматерил, помянув всех наших родственников и от чего-то мою матушку особенно, а сани обдали колючей ледяной стружкой.

И нестись бы саням дальше, но тролль не учел одной маленькой детали — Владыки Долины драконов. Поэтому в следующий момент нам с Никодимом довелось узреть удивительную картину — сани, удерживаемые стальной хваткой дракона, зависли на месте, змебыллы били копытами по воздуху, удивленно оглядываясь почему-то на нас с Никодимом, а тролль хлестал чешуйчатых зверюг от всей души, хотя, несомненно, знал, что этим искусственно выведенным тролльими шаманами животным подобные удары могут причинить разве что желание почесаться.

В итоге мы отряхнулись, змебыллы перестали перебирать копытами и бить длинными змеиными хвостами, а вот Владыка и тролль останавливаться не собирались — один продолжал держать сани на весу одной рукой, второй так же хлестать одной рукой сонно позевывающих змебылл и поминать всех моих родственников. Почему моих, я так и не поняла, но только я тут была «магичка недоученная, мать ее…» и так далее.

— Прекрати! — наконец решил снизойти до диалога дракон.

— Прекратить конкретно что? — не оборачиваясь и продолжая хлестать змебылл, поинтересовался тролль.

— Оскорблять. Мою. Тещу! — четко отделяя каждое слово, пояснил Владыка.

Тролль, опустив руку с кнутом и прекратив наконец сыпать ругательствами, обернулся и недоуменно вопросил:

— Мужик, ты чего? Это ж теща! Вот скажи мне, кто в здравом уме, угрыц его в… не важно, будет заботиться о теще?

Дракон даже не счел нужным пояснить и продолжил держать телегу.

— Слушай, а что это за заклинание Вачовски применил? — под шумок осторожненько поинтересовался у меня Никодим.


— Понятия не имею, — абсолютно честно ответила я.

Между тем тролль душевно, а похоже, он все делал от широкой тролльей души, озаботился проблемой:

— Слушай, мужик, ты что, первый год женат?

Глянул на меня, скривился и добавил:

— И было б еще на ком, страшна аки грхырла грхырв…

В следующий момент у тролля выросли уши. Уши были зеленые, всего тона на два темнее естественного оттенка кожи тролля, отличались внушительностью и поджимались от соприкосновения с холодным снежным настилом.

— Твою ж угхырца! — расстроенно протянул тролль. После чего спрыгнул с саней и, подхватив своих новых зеленых друзей, направился к Владыке, на ходу пытаясь объяснить ситуацию: — Слушай, мужик, так, а в чем я не прав? Тощая же как…

Не договорил по причине того, что и так не маленькие уши увеличились.

Тролль печально вздохнул, намотал уши на руку, подошел ко мне, по дуге обойдя Владыку, и, галантно поклонившись, чем заставил оценить широту военнотролльичих плеч, произнес:

— Искренне прошу прощения у вас и всех ваших родственников, глубокоуважаемая гхырла!

Сказать что-либо еще он не успел — дракон молча взял тролля за могучее троллье плечо и развернул к себе.

— Будет бить, — решил Никодим.

Я тоже этого опасалась, а потому осторожно заметила:

— Змебыллы…

Вачовски с занесенным для удара кулаком и тролль, прикрывшийся шипастым щитом, который ловко собирался выудить из-за ухового прикрытия, одновременно посмотрели сначала на меня, затем на бесшумно уносящихся вдаль по дороге лошадок. Змебыллы вообще всегда действуют предельно тихо, когда сбегают.

— Гхырла! — от души выругался тролль.

И неведомо как вывернувшись из захвата Владыки, припустил за своими санями, на ходу вешая щит за спину и перекрутив уши так, что те болтались позади наподобие плаща. Издали выглядело неплохо.

— Это что за скот такой? — хмуро вопросил дракон, поправляя рукава куртки.

— Змебыллы? — переспросила я. — Исключительно троллий способ передвижения. Тролли вообще очень гордятся единственной ими выведенной породой, всячески змебылл превозносят и все еще пытаются продать эльфам дета-королевства, аргументируя это тем, что у эльфов с ними много общего.

Косо взглянув на меня, Вачовски мрачно заметил:

— Вообще-то я имел в виду мужика, но твой рассказ вполне охарактеризовал и его. Тролль, значит. — И дракон, прищурившись, как-то очень зло посмотрел вслед стремительно убегающему представителю подгорного народа.

Никодим же, недоуменно почесав пробивающуюся вследствие невозможности бриться в походных условиях бороду, спросил:

— А что общего у эльфов со змебыллами?

— Понятия не имею. Мы идем?

Мои спутники разом кивнули, и мы пошли, старательно пытаясь найти этот поворот. К нашему всеобщему сожалению, поворот никак не обнаруживался. Обустройство этой конкретной деревни отличалось тем, что дорога, по которой мы шли, была прямой от ворот и до самого храма, который, несмотря на то что мы уже полдеревни миновали, визуально больше не становился отчего-то. Параллельно с главной дорогой имелось множество второстепенных, вот на них было предостаточно поворотов, перекрестков и прочего, увы, боюсь, сверни мы на них, едва ли добрались бы до указанного места. И потому мы шли, шли, шли…

— Может, тебя понести? — вдруг предложил Владыка.

— Нет-нет, мы же весь день в телеге ехали, я не устала, — торопливо ответила дракону.

И в этот момент мы пришли.

Выглядело это до крайности удивительно — вот прямая как линия дорога, вот впереди храм, вот снег кругом, дома новые… а вот ответвлением от заснеженной зимней дороги — пыльный, с растущей зеленой травой по краям тракт, визуально полностью теряющийся в сугробе. Я лично с таким никогда не сталкивалась, поэтому подошла, потрогала траву, проверяя, не почудилось ли мне все это, потому что жемчужина ни на какую иллюзию не указывала. Но трава была самая настоящая. В ней даже прятался кузнечик, с явным удивлением косящийся на сверкающий в свете зимнего солнца снег. Владыка, судя по тому, что так же пошел проверять траву на ощупь, с таким явлением ранее не сталкивался. А вот Никодим уважительно заметил:

— Тайная тропа.

— Ведущая к трактиру? — недоверчиво переспросил Вачовски.

Странно на него покосившись, Никодим вопросил:

— А откуда, по-вашему, все тайные тропы взялись?

— Откуда? — потребовал ответа дракон.

Будущий травник негромко сообщил:

— Ну дык эльфским друидам надобен был самогон гномий для придания обрядам единения с природой большей достоверности, а король ихний все связи с гномами прикрыл и объявил вне закона, не поделили они там что-то. А друидам гномий самогон дозарезу надобен был, вот они и… — И он многозначительно посмотрел на Владыку.

На самом деле это была ложь, но в каждом трактире первый тост обязательно был за тех самых друидов и чистый гномий самогон, равного которому нет, и даже синие глаза Эглаэли Прекрасной, королевы эльфов, не отличаются такой чистотой, как то самое сваренное крепкими бородачами пойло. И не имело значения, что ни в одном эльфийском королевстве королев с именем Эглаэль не водилось в принципе…