Метро 2033: Кочевник

Ненужные он убрал, разложив на земле только две и придерживая ладонями края, которые трепетали от вернувшегося ветра. Нависнув над схемой двух областей, Жамбыльской и Алматинской, тщетно искал любые отметки, способные прояснить путь Фань и, как следствие, вычислить место старта. Но то ли девушка не умела писать, то ли не считала нужным делать заметки, но не увидел ничего, кроме старых следов от карандаша. Ну и ладно, неважно.

Нашел Луговой и, мысленно проецируя свой вынужденный маршрут в Муюнкумы, определил предполагаемый квадрат нынешнего местонахождения, учитывая и возможность небольшой погрешности. В любом случае, он оказался прав, двигаться следует на юг – тогда рано или поздно выйдет к железной дороге, по которой можно вернуться на станцию. Банда Железного Иргаша не постоянно же там будет находиться, она всегда в движении, так что одно дело завершить просто необходимо, чтобы не разрываться на несколько частей. Сначала отвезти шаману мальчугана, а уже потом собираться с силами, разжиться оружием и начать новый этап поисков теперь уже всей семейки Сыдыковых.

Пока он рассматривал карты, Фань собрала вещи и упаковала их обратно в лодку. Вернулась к костру, присела на корточки перед Шалом и тоже уставилась в карту.

– Ты куда хадить тут, Сталый?

– Сюда, – ткнул пальцем Шал, – Луговой. Я там уже был на днях, теперь снова надо.

– Мне сюда нада. – Она быстро нашла Алматы, видимо, карту ранее изучала.

– Не передумала ехать? Опасно же.

– Нет, – покачала Фань головой, – паеду.

– Смотри сюда, Фань, и запоминай, – Шал постучал пальцем по карте, – ты сможешь ехать только до этих мест. Видишь, тут железная дорога? Тебе нужно будет буер через нее перевезти, а для этого надо поднять его на насыпь. Ты сама не справишься. Это раз. Допустим, с этим ты справилась, но ехать сможешь недолго, потом начинается Алматинская область. Видишь эти черточки? Это сопки, предгорья, в общем, такая пересеченная местность, что буер придется бросить. Это два. Ну и третье, идти в Алматы нужно будет пешком, а это по прямой где-то километров двести пятьдесят, по трассе так вообще больше трехсот. Осилишь? Я тебе предлагаю другой вариант. Мы вместе идем в Луговой. Там я решаю свои дела и потом отвожу тебя к своим друзьям. Они живут тут, – Шал нашел примерное местоположение урочища Еркебая. – Друзья мои – потомки китайцев, как ты и хотела. Очень хорошие люди. Я же уже понял, что ты откуда-то сбежала, а там ты сможешь жить в полной безопасности. Никто тебя не найдет, если вдруг ищут. Ну, что скажешь? Согласна?

Фань молчала и долго смотрела на карту. Потом поджала губы и отрицательно покачала головой.

– Нет, мне нада в Алмата.

– Ну что же, давай прощаться. – Шал с трудом свернул вырывающиеся из рук карты и отдал хозяйке. – Ты мне очень помогла. Спасибо тебе большое. Хотя… знаешь, еще одна просьба есть. Дай нож на время?

– Сачем?

– Оружие сделаю, – улыбнулся он, – а то голым себя чувствую. Сейчас верну.

Фань достала нож, ловко крутанула его между пальцев и протянула рукоятью Шалу. Его бровь от удивления поползла вверх, но он не стал ничего спрашивать, все равно не ответит. Отыскав на саксауле относительно ровную сухую и длинную ветку, выломал ее из ствола и кое-как заострил с одного конца – плотная и вязкая структура древесины поддавалась обработке с трудом. Заметив заинтересованный взгляд девушки, пояснил.

– Как говорил Алик Энштейнбергенов, после третьей мировой войны все будут воевать камнями и палками. Я начну первым. Может, и успею кого-нибудь прибить, пока не прибили меня. Держи. – Он вернул нож. – Спасибо.

– Ухадить нада, Сталый, а то валан плидет, кусать нас будет, – напомнила девушка, – и есе мне ветел не нлавится. Очинь сильный.

– Так попутный, наверное. Сейчас помчишь, как крылатый тулпар[31].

– Плоха эта. – Она полезла на бархан.

Несколько минут напряженно всматривалась вдаль, придерживая шляпу рукой, потом позвала Шала. Взобравшись на вершину, он посмотрел в ту же сторону, что и девушка.

– Сто эта, твая мать? – Она показала рукой. – Буля?

Небо на северо-западе темнело, над землей вставала желто-бурая клубящаяся пелена, и ее движение явственно ощущалось даже на расстоянии.

– А это приближается звиздец, громкий и беспощадный. Ну, можно его и бурей обозвать. Но нам от этого не легче, Фань. Давай-ка, сваливай отсюда. Скорее свалишь, быстрей доедешь.

– А ты?

– Что я? Если не жалко, оставь одно одеяло. Я тут в бархане с подветренной стороны ямку выкопаю, накроюсь одеялом да пережду эту вакханалию и буйство природы.

– Пасли. – Она стремительно бросилась вниз с бархана и побежала к буеру.

– Быстрая, как лань, блин, – проворчал Шал, медленно спускаясь следом.

Подойдя к лодке, он попытался снова переубедить девушку.

– Вот смотри, эта буря как предупреждение тебе. Нельзя ехать в Алматы. Пропадешь! А вообще лучше переждать бурю тут.

– Нет, мне нада в Алмата! – Она протянула одеяло.

– Вот ты упертая девка! Сгинешь же, а мне потом мучайся, что не переубедил, очередной грех замаливай!

– Ни нада кличать, Сталый. Я налмальна.

– Ну смотри, потом не говори, что я не предупреждал, твою мать!

– Те лугаися, Сталый?

– Ни те, твая мать! – съязвил Шал. – Поднимай парус, барып турган акымак[32]!





Глава десятая. Смерть в парандже





Июль 2033 года

Жамбыльская область

Район Турара Рыскулова

Пески Мойынкум



Проводив спасительницу, Шал снова поднялся на бархан посмотреть на приближающуюся тучу, прикидывая, сколько осталось времени до ее появления здесь.

Пока они стояли с Фань, песок хлестал только по ногам, а сейчас добрался до лица, и глаза сразу забивались пылью, как только пытался открыть их чуть больше. Отыскал взглядом удаляющийся парус и, отметив быструю скорость Фанькиного кораблика, спустился в низину. Глядишь, успеет девчонка убежать от бури.

Быстро орудуя эрзац-копьем, выкопал неглубокую лежанку и соорудил из подола рубашки подобие фильтрующей повязки на лицо. Укрылся одеялом и присыпал себя сверху землей, иначе когда буря перевалит этот бархан, хлипкое укрытие унесет первым же сильным порывом ветра. Закопавшись в песок, Шал ощутил себя почти как когда-то на пляже Капчагайского водохранилища. Только сейчас более ветрено, нет большой воды и приходится укрываться с головой. Но это временные неудобства – лучше уж так, чем быть застигнутым бурей в пути и заблудиться, потеряв направление, когда видимость снижена всего до нескольких метров. Сейчас главное переждать пик пыльного шторма, а двигаться потом можно и при сильном ветре, но когда вся эта песочная суспензия осядет на землю.

Накрыв голову одеялом, он приготовился ждать. Затянуться это могло надолго, бывали случаи, когда и до трех суток продолжались подобные бури, но Шал надеялся, что сия полная чаша свалившихся приключений его минует, иначе протянет он ноги без еды и воды. Ее можно было и у Фань попросить, но это уже совсем наглость получилась бы, девушка и так много сделала для него: и освободила, и накормила, и еще одеялом снабдила. В нынешнее-то время всеобщего эгоизма, когда каждый сам за себя, помощь от незнакомки оказалась сродни новогоднему чуду. Хотя освободиться он мог и сам, но чуть позже. Да и на подножном корме вроде астрагала до жилых мест дотянул бы, конечно, но Фань появилась раньше. Значит, это судьба и так нужно Всевышнему, или кто там упорно не отпускает его из этого мира?

Шум бури стремительно приближался, и по одеялу на голове время от времени били не просто порывы ветра, а целые песчаные потоки, судя по шороху трущихся о ткань песчинок и мелких камешков. Монотонный гул иногда прерывался громким ревом, словно в песчаной мгле рыскало какое-то чудовище. Постепенно Шал привык к этим звуковым руладам и, поддаваясь внезапному желанию, задремал, сунув предусмотрительно правую руку под спину. Не зная, что такое кислородное голодание, списал все на истощенный организм.

Снилось что-то непонятное: то ли продолжение кошмаров, что мучили в пустыне пару дней назад, то ли уже новые. Айгерим снова была рядом и пыталась что-то рассказать, но Шал не мог уловить сути ее повествования, его волновало нечто иное. Он все пытался понять, что это могло быть, но мысль, ведущая к нужному открытию, постоянно ускользала. В очередной раз, начиная по-новому анализировать ситуацию, он вдруг проснулся и все понял. Понял, что не давало покоя во сне. Страх, что он окажется погребен под толщей песка, перемещаемого по пустыне, и не успеет вовремя проснуться. Но он успел, хотя дышать становилось все трудней и затекла рука.

Осторожно приподняв край одеяла, сделал маленькую щелку, в которую тут же устремилась струйка сухого песка, он прислушался. Ветер стихал, и шороха почвы над его укрытием не было слышно. Сбросив одеяло с головы, Шал огляделся и стал откапываться. Буря уступила место солнцу, которое ярким пятном кое-как пробивалось сквозь пыльную взвесь, до сих пор висевшую в воздухе. Она уляжется лишь через несколько часов, но ждать этого он не собирался. Не метет – уже хорошо, можно отправляться в путь, только нарвать сначала листьев астрагала. Пусть трава эта и горчит, но жажду утоляет отлично. Уж лучше так, чем пить собственную мочу…

Уже пройдя не один километр по степи, Шал заметил, что видимость улучшается. Четче стало видно и солнце, и небо, и бескрайние пространства просматривались уже намного дальше, чем пара сотен метров, как в начале пути из пустыни. Немного левее по курсу замаячила возвышенность. То ли бархан, надутый недавней бурей, то ли безымянный курган, коих полно в казахстанских степях. Не раздумывая, Шал направился в ту сторону, убеждая себя, что это все же не обычная куча песка. Под курганом больше вероятности обнаружить воду, какую-нибудь живность вроде ящериц или черепах, да и с возвышения окрестности обозревать удобней. В общем, пора делать привал: не пожрешь, так отдохнешь, что для организма не менее важно.

По мере приближения к кургану ему все чаще мерещилось непонятное движение в одном месте. Сначала списал это на усталость глаз и очередную визуальную аномалию вроде миража, потом задумался и насторожился.

В последние несколько лет природа подкидывала разные диковины, направленные на проверку способности к выживанию одного невероятно паскудного и вредного вида, что создала на свою беду много тысяч лет назад. Который потом умудрился не только загадить место обитания, свой космический дом, но и уничтожить самого себя, оставив немногих представителей прочувствовать всю прелесть новых условий существования. Где-то природа привнесла свое, что-то доработала чужое, но гадости получились отменные. Достойные ее непутевого детища, взрастившего в себе гений разрушения и уничтожения. Эдакий принцип бумеранга в действии. Научились убивать ради удовольствия и низменных желаний – получите заслуженное вознаграждение. В виде кровожадных тварей, которым пофиг на гипотетическую вершину эволюции, где якобы кто-то обосновался. Патроны не вечны и когда-нибудь закончатся, а кто без них выстоит перед зубами и когтями? А никто, достаточно вспомнить встречу с одним неугомонным пернатым. Вот и сейчас непонятно, что впереди, очередной сюрприз от матушки-природы или банальный мираж.

Близко подходить Шал не стал. Остановился и наблюдал, ожидая, когда повторится замеченное ранее движение. Через некоторое время отметил, что впереди действительно что-то шевельнулось, взмыв вверх и тотчас опав на землю, и связано это с очередным порывом ветра. Недоверчиво поглядывая на возвышенность, что при ближайшем рассмотрении действительно оказалась барханом, он по дуге стал обходить ее стороной. Очередной порыв ветра донес женские рыдания.

– Твою мать…

Шал ускорил шаги и перед глазами предстала та, о ком он подумал в первую очередь. Фань собственной персоной.

– Чо ревем? – Он оперся о копье.

Девушка встрепенулась, схватилась за кобуру, но узнав Шала, обреченно сникла.

– Сляпа сламалась, сука!

– В твоей ситуации только о шляпе и горевать. И правильно, голову-то напечет.

– Ее папа делал мне! – Его сарказм Фань явно не оценила.

– М-м-м. Тогда понятно. Жалко, конечно.

– Сука, твая мать! – Она стукнула кулачками по земле. – Глебучая ветел и песок! Лодка звиздец!

– Ну не утрируй уж так. Может, можно исправить.

Шал обошел бархан, осматривая то, что раньше было буером. Перевернутая лодка собрала, конечно, много песка, но обычное откапывание тут не поможет. Часть рамы оказалась сломана, и не хватало одного колеса. Может, укатило ветром. Огрызок мачты и часть паруса, что периодически поднимался с земли, тоже следовало отнести к критическим повреждениям. Действительно, родной брат полярной лисицы, злой и беспощадный восточный кирдык.

Шал присел рядом с Фань и скрестил ноги.

– Дай воды, – показал он на флягу.

Девушка швырнула ему емкость с водой и отвернулась, продолжая горевать. Шал неторопливо напился, аккуратно завинтил крышку и поставил флягу между собой и Фань.

– Вот смотри. – Он уставился вдаль, щурясь из-за солнца. – Китайская нация была одной из древних на этой земле. Порох вы придумали, айфоны копировать научились, даже в космос летали. А все почему? Потому что ученых умных у вас много было и мудрецов. Неужели тебе твой отец не рассказывал про мудрецов?

– Гавалил, – кивнула она.

– И насколько я знаю, у любого народа есть мудрость, что остается неизменной на протяжении многих веков. А заключается она в том, что старших нужно слушать! Говорил я тебе, что бурю нужно переждать?

– Гавалил.

– А почему не послушалась?

– Ты те, Сталый, мне сяс мазги кусать будес маленькой лозкой, твая мать?