Минус восемнадцать

— Как видишь, в основном я все подготовил. Открыт временный ликвидационный счет, на который будут поступать доходы, пока ты не будешь знать, куда их поместить.

Преступник кивнул и заложил волосы за уши.

— Так что сейчас мне нужно только твое удостоверение личности, чтобы идти дальше.

Преступник достал бумажник, вынул водительское удостоверение и положил его на стол.

— Олрайт. Тогда я пойду сниму копию, а ты пока начинай подписывать. Я поставил галочки во всех тех местах, где требуется закорючка. — Он указал на несколько пустых строчек и достал чернильную ручку.

— Спасибо, но у меня есть своя. — Мужчина достал ручку из внутреннего кармана.

— Оки-доки. — Менеджер прошел из совещательной комнаты в копировальную, где его ждала Тувессон.

Руками в перчатках она взяла водительское удостоверение, насыпала на него порошок для выявления отпечатков пальцев и осмотрела, поднеся к лампе.

— Ничего. Здесь ничего нет.

— Нет? Но…

— Ты обратил внимание, как он брал документ? — прервала Тувессон. — Взял его в руку или зажал между пальцами?

— Понятия не имею. Надо было думать обо всем сразу.

— Ладно. Но ты, во всяком случае, дал ему ручку?

— Я попытался, но… — Менеджер сглотнул. — У него была своя.

— Черт… — Тувессон стала массировать виски.

— Я, пожалуй, пойду обратно с этой копией, а то он начнет что-то подозревать.

Тувессон кивнула и приблизила микрофон на наушниках ко рту.

— Не знаю, слышали ли вы, но мы так и не взяли у него отпечатки пальцев.

— Будем надеяться, что он оставит что-то на столе или стуле, — послышался голос Муландера. — Важно, чтобы он подписал бумаги.

Менеджер вернулся в совещательную комнату с водительским удостоверением и распечатанной копией. Он сразу же заметил, что ни один документ не подписан.

— Ну, вот я и вернулся. А как у нас дела? — Он отдал удостоверение обратно. — Что-то неясно?

Не выпуская ручки, мужчина поднял глаза и молча посмотрел на сотрудника банка.





51




Они бежали, словно во сне, держась за руки, всю дорогу через Большую площадь и дальше к вокзалу Кнутпунктен. У Торгового банка Александра хотела высвободиться и вырваться вперед. Но Теодор крепко держал ее — пока он чувствует руку девушки в своей, все меркнет. Заказанный столик и паром, на который они могли опоздать, внезапно потеряли значение. Пока они есть друг у друга, все наладится.

Они последними сели на паром, словно высшая сила раскатала перед ними красную ковровую дорожку. И теперь сидели по обе стороны столика на двоих с белой скатертью, живыми свечами и дорогими приборами.

Теодор никогда не был в таком красивом месте, во всяком случае, никогда сам в таких местах не расплачивался. 5 765 крон жгли ему карман, и если все пойдет по плану, они будут сидеть долго и сойдут с парома только тогда, когда у него не останется ни одного эре.

— Вы готовы сделать заказ? — спросил официант, который подкрался к ним так, что Теодор даже не успел заметить.

— Мы еще даже не посмотрели меню. Но думаю, мы начнем с двух Лонг Айленд Айс Ти. — Теодор расплылся в улыбке и провел пальцами по щетине, благодаря которой выглядел старше.

Официант посмотрел на него, будто видел насквозь его жалкие попытки и в любую секунду мог ткнуть пальцем в меню безалкогольных напитков. Но он только коротко кивнул и исчез. Опять вмешалась высшая сила и позаботилась о том, чтобы все шло по плану, подумал Теодор, когда они подняли бокалы и посмотрели друг другу в глаза.

Наконец-то они остались вдвоем. Образовали свое пространство и пробудут там остаток вечера, может быть, целую ночь, и все постороннее не будет иметь никакого значения. Дорога до Хельсингёра занимает двадцать минут. Через полчаса они отчалят обратно в Хельсингёр, а еще через час перестанут понимать, в какой стране находятся.

Его отец рассказывал об этой поездке, еще когда они сюда переехали. Он даже один раз взял с собой сына. Но только сейчас Теодор понял, какое это гениальное изобретение.

— Здесь мы бьем по-крупному. — Александра отставила бокал.

Теодор не нашелся, что сказать. Это она сказала с иронией? Что-то не похоже. Он решил, что она находится под впечатлением, и кивнул. Попробовав напиток, набрался мужества и засунул руку во внутренний карман куртки. Там лежала она — коробочка с двумя половинками сердца, где были выгравированы их имена.

Правда, вечер только начинался, но он хотел это сделать. Стихотворение, которое он так старательно сочинял, вдруг показалось ему совершенно ненужным, и он решил перейти сразу к делу.


Тео отпил еще из бокала, чтобы собраться с силами, и заметил, что, несмотря на внушительные размеры, бокал внезапно опустел. Чтобы его затея удалась, ему нужно больше. Гораздо больше. Проблема только в том, что официант его не видит, хотя он машет ему обеими руками.

Поэтому Теодор поспешил в бар и заказал еще два Лонг Ти, или как они там называются, и после нескольких чоканий и глотков, наконец, почувствовал, как давление в груди ослабло, и обстановка разрядилась. Ему даже удалось рассмешить Александру, и не по одному разу, а ведь у него нет чувства юмора.

Внезапно все пошло путем. Как по заказу к официанту вернулось зрение, и он попросил принести один из этих напитков, названия которых забыл. К тому же Александра несколько раз прижала свою ногу к его.

Просто-напросто либо теперь, либо никогда.

Не говоря ни слова, он достал коробочку и поставил ее на стол между ними.

— Это мне? — спросила она.

— Открой и увидишь.

Александра сделала, как он велел, и вынула маленькое серебряное украшение в форме сердца с двумя цепочками.

— Вау, — воскликнула она с таким радостным и удивленным видом, на который он и надеялся.

Они вместе разломали серебряное сердце на две половинки и надели на себя цепочки с выгравированными именами друг друга. Совершенно ясно, что это самый лучший момент в его жизни, и он стал думать, а не прочесть ли ему стихотворение. Но именно тогда, когда он, наконец, сумел найти в куртке нужный карман, ее мобильный засветился, и она отвлеклась.

— Привет, Хенрик… — сказала она.

Теодору захотелось вырвать у нее телефон, выбежать на палубу и бросить его за борт. Но он остался сидеть, изо всех сил стараясь сфокусировать взгляд на стеариновой свече, а ресторан вокруг него кружился и качался все сильнее и сильнее.





52




Фабиан по-прежнему стоял у первого окна, пытаясь сделать вид, что он ждет, когда Лилья закончит вводить команду на компьютере. Но на самом деле они ждали сигнала от Тувессон. Пока он ждал, он все больше убеждался в том, что что-то не так.

— Как дела? — раздался в наушниках голос Муландера.

— Не знаю. Дверь по-прежнему закрыта, — судя по голосу Тувессон, она тоже считала, что ожидание затянулось не к добру.

— Ему надо подписать несколько документов. Это не должно занять столько времени, — сказал Муландер. — Если вскоре ничего не произойдет, предлагаю нам войти вовнутрь.

— Никто ничего не делает без моего сигнала.



В замкнутом пространстве совещательной комнаты, где преступник вроде бы спокойно просматривал документы, по-прежнему стояла тишина. А вот банковскому менеджеру, похоже, становилось все труднее. Если так будет продолжаться, скоро с его слишком большого лба скатится первая капля пота.

— Простите, что-то не так? — Менеджер немного ослабил галстук. — Сегодня моя очередь забирать детей. Вы знаете, как бывает, когда опаздываешь в детский сад.

— Значит, у вас есть дети.

— Да, трех и пяти лет. Мальчик и девочка. Вы нашли ошибку? Если что, мы исправим ее в один момент.

Преступник посмотрел мужчине в глаза.

— У меня тоже есть дети, двое. Это самое лучшее, что бывает на свете. Правда?

— Конечно. Я только хочу сказать, что ошибка всегда может прокрасться, сколько ни проверяй.

— Нет, нам ошибки не нужны. Что тогда будет? — сказал преступник, не сводя с менеджера глаз. — Но я их не нашел. — Он открутил колпачок своей ручки и начал подписывать документы один за другим. Закончив подписывать, мужчина прикрутил колпачок обратно, положил ручку во внутренний карман и встал. — Тогда благодарю за всю помощь.

— Не стоит благодарности. Мне было очень приятно, — сказал менеджер с широкой улыбкой и взял протянутую руку преступника. — Где-то в начале следующей недели все в основном должно быть готово. Как я уже сказал, для сбыта такого крупного состояния требуется нескольких банковских дней.

Преступник кивнул, вышел вслед за менеджером из совещательной комнаты и увидел, что двое уборщиков достали оружие из уборочной тележки. Последовала мгновенная реакция: никто не успел и глазом моргнуть, как он притянул к себе менеджера и прикрылся им, как щитом, одновременно прижав пистолет к его виску.

— Думаю, нам лучше пойти вместе. А ты что скажешь? — спросил он тоненьким голосом, словно обращался к ребенку.

— Отпустите его! — закричала Тувессон, которая подскочила к ним, держа пистолет обеими руками. — Отпустите его, я сказала!

— Еще один шаг, и папа не придет в садик забирать детей, — сказал преступник таким же детским голосом.

— Весь банк окружен. Каждый выход охраняется! — сказала Тувессон. — Всем постам: объект вооружен и взял Маттиаса Риборна в заложники. Вам лучше всего сдаться. У вас нет ни единого шанса. Все кончено. Отпустите его и ложитесь на пол! — Тувессон подходила к нему.

Выстрел из маленького пистолета прозвучал так, словно стреляли из пугача. Но ущерб, который нанесла пуля, войдя в тонкую кожу, попав в висок и дальше в мозг, откуда она вышла через ухо с другой стороны, был совершенно сокрушительным.