Мир миров

– А ты думал, я тебе зеркало Твардовского принесу? Радуйся тому, что есть.

Старик, которого притащил Корыцкий на чердак подгурского дома, бегал вокруг стола, где собрались духи. Он что-то бормотал, подбрасывал им новые крохи, добываемые из подвешенной через плечо сумки. Он напоминал Кутшебе одного из нищих, которых полиция прогоняла из центра города, однако он также осознавал, что не стоит недооценивать таких, как он. Полузнахари-полушаманы, бродяжничающие по приютам, они слышали старые притчи и знали обычаи столетней давности, которые казались всем уже давно забытыми. Среди славян христианство не так сильно распространилось, как в Западной Европе. Люди в деревнях до сих пор сохраняли верность языческим ритуалам, даже если им покровительствовали святые вместо древних божков. Поэтому, когда мир изменился, именно деревня оказалась лучше всего к этому подготовлена.

Чудища не переступали пороги деревянных домов, защищенных ритуалами, которые проводили здесь многие поколения хозяев. Люди в городах были вынуждены заново учиться, как сделать из своих домов крепости, способные защитить их от хаоса, а деревня никогда не теряла этих знаний.

– Летите, парите! – прокричал дед, и духи сорвались, словно птицы. Они вознеслись к потолку и исчезли. Некоторые вернулись назад, проверяя, не появилась ли новая еда. Они быстро растаяли, расстроенные видом пустых тарелок.

– Его нет! Его нигде нет! – закричали духи, вернувшиеся час спустя. – Мы искали над темными долинами и темными реками. Его нигде нет!

Старик отогнал их, не давая ни крошки.

Те, кто прилетел два часа спустя, сказали, что спрашивали духов в мире живых, облетев все четыре стороны света, и в мире мертвых с его неисчислимым количеством сторон, что спускались под землю и взбирались на кроны деревьев жизни, но не нашли того, кого им приказали найти. Тогда их тоже прогнали. Три часа спустя прибыли очередные духи и сообщили, что они облетели мир вокруг, расспрашивая ветер, спускаясь под воду, чтобы поговорить с водными девами и утопленницами, опускались на дно морское, куда не ступала нога человека, и взбирались на вершины самых высоких гор, но тоже не нашли того, кого искали. И они ушли ни с чем.

– Ну, похоже, всё? – Кутшеба потянулся за кошельком, чтобы заплатить старику, но тот его остановил.

– Еще нет, господин. Подождем.

И только семь часов спустя вернулся последний дух. Старик выслушал его, улыбнулся и накормил целой горкой хлеба с кровью. А когда дух насытился и улетел, старик недвусмысленно протянул Кутшебе ладонь.

– Есть один такой упырь, – сообщил он довольным тоном. – Он о вас уже знает. И он вас найдет.

– Сам?

– Вы ему нужны больше, чем он вам, – ответил старик. Но потом взглянул на Кутшебу пристальнее и исправился: – Хотя видится мне, что вы одинаково нуждаетесь друг в друге.





* * *


Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Пристань Царьград



– Мы не пойдем дальше сами, – сообщил Новаковский, когда Кутшеба навестил его в покоях. К собственному неудовольствию, он застал там Ростова. Граф сидел возле камина, как обычно искренне улыбаясь, но что-то изменилось. Всё, что он теперь делал, было отмечено печатью целесообразности, из-за чего потускнела всегдашняя радость и щедрость Ростова. – Не справимся.

– Вы что, не продадите нам коней, граф?

– Конечно, не продам! Я их вам подарю, – рассмеялся Ростов. – Вы пропустили важный разговор, мой друг. Оказалось, что нас с вами снова объединяет общее дело! И я этому очень рад! Я оставлю вас одних, чтобы вы объяснились.

Новаковский подождал, пока за хозяином закроется дверь.

– Они нужны нам, – начал он. – Я не в восторге от этой идеи, но похоже, что они нужны нам.

– Что изменилось? Что вы узнали?

– Давайте по очереди. Что вам известно о Кощее?

– Маг из русских легенд. Очень сильный. И очень плохой.

– Я спросил, что вы знаете об этом Кощее? О царе.

– А между ними есть разница? Около четырех-пяти лет назад появился на Диких Полях новый главарь. Вербовал чудищ, жителей украинских деревень и городов, российских беженцев. Казацкие подразделения. Казаки, во всяком случае большинство из них, не хотели его, у них уже был свой хранитель. Чернь отвергла его, потому что всё еще ждала возвращения Хмельницкого, которого почитала как бога, но многие верили, что именно Кощей способен отстроить Российскую империю. Я только не знал, что он провозгласил себя царем. Некоторые говорили, что он поможет построить свободную Украину. Наверное, забыли, что он русский.

– Он силен, не так ли?

– Победил большинство воюющих с ним магов, даже Баба-яга предпочла скрыться от него на территории Речи Посполитой. А это неслабая волшебница. Вы хотите, чтобы он обеспечил нам охрану во время путешествия?

– Охрану предложил нам князь Кутузов. Очень интересный человек. Удивительно современный для вновь воскресшего человека восемнадцатого века.

– И чего он хочет взамен?

– Часть прибыли от похода. Это несколько усложняет дело, однако, возможно, без помощи Кутузова мы вообще не сможем реализовать свой план. Вы ведь помните о том, что первый разведывательный корабль уцелел, я узнал благодаря наблюдениям за черным рынком? Оказывается, не только я пришел к такому выводу.

– Кутузов? Кощей?

– Да нет же! Они понятия не имеют о наших технологиях, они родились в мире мифов и живут прошлым. Кутузов – тем, которое помнит, а Кощей – тем, которое воображает себе по сказкам. Но многие следят за черным рынком и делают свои выводы, как и я. Я думал, что опережаю остальных, потому что располагаю данными, позволяющими идентифицировать почти каждый марсианский артефакт, который попадает на рынок. Оказывается, другие смогли справиться и без моей базы данных. Короче говоря, исходя из того, что я тут узнал, нам уже незачем идти в Сибирь. Обломки корабля были, очевидно, разграблены Вечной Революцией.

Кутшеба задумался, мог ли марсианин знать об этом раньше и нанять его именно по этой причине. Сибирский опыт Кутшебы не был таким уж уникальным. Зато он не знал никого, кто побывал бы на территории Революции и вернулся оттуда целым и невредимым. Могло ли всё это быть подстроено, а план похода на Сибирь был лишь выдумкой? Если так, то, быть может, Новаковскому удалось сбить с толку также человечестволюбцев, потому что никакие дирижабли не преследовали в последние дни экипаж «Батория». Вот только Кутшебу не интересовали ни сокровища, ни поддержка возрождаемой царской России.

Он покинул покои марсианина в задумчивости и тревоге. Может, он уже перестал контролировать партию, в которой, как ему казалось, до этого дня он сдавал карты?


– Даю слово, я не подслушивал. – По сравнению со своими подданными, граф Ростов улыбался необычайно часто, хотя теперь его улыбка и не казалась Кутшебе такой приятной, как раньше. Он встретил графа прямо возле дверей комнаты марсианина. – Я ждал вас здесь, потому что до сих пор нам не представилась возможность поговорить, мой друг!

– Политика иногда поглощает все время.

Он позволил графу проводить себя в парк и провести дальше, к расположенной в его центре беседке.

– Здесь можно отдохнуть, обрести хоть каплю спокойствия. Трудно поверить, как резко и быстро меняется наша жизнь. Вы, наверное, удивлены тем, что застали?

– У меня нет новостей о том, что происходит на Диких Полях. Признаюсь, что личность нового царя видится мне… сомнительной. Он связан какими-то родственными узами с Романовыми?

– Выходит, победил реализм. Кощей мог бы на самом деле воскресить последнего царя, однако даже я вынужден признать, что в наше время он бы не справился. А Кощей сильный, да и до мозга костей русский, по духу и сердцу.

– А Петр Великий? Я слышал, что он тоже воскрес из мертвых.

– И быстро вернулся обратно. Друг мой, я почитаю память этого великого царя, как все русские люди. Однако мы живем в другие времена, и мы уже другой народ. Царь Петр… скажем так, сегодня он бы не получил поддержку аристократии. У нас и без него полно тревог. Это только между нами, по старой дружбе. Но хватит о политике! Рассказывайте, как ваша жизнь?

Кутшеба рассказал о том, о чем мог рассказать. Убедившись, что граф знает о цели их путешествия, он рассказал о своем знакомстве с марсианином, личность которого Ростова очень заинтересовала.

– Их удивительно мало. – Видя, что Кутшеба закурил трубку, Ростов потянулся за своей. Он принял табак от гостя, соблазнившись его экзотическим ароматом. – Они не умирают, они сильны и хитры, но тем не менее выжило их совсем немного. До вашего визита я их никогда еще не встречал. Кое-что слышал о двоих. Кроме господина Новаковского. Один, представьте себе, обратился в православие!

– Марсианин-монотеист? Действительно необычно.

– Правда! Но это еще не всё! Он пошел к монахам на горе Альтос и получил разрешение поселиться среди них. Он собирает вокруг себя всех демонов, чудищ и богов, которые хотят покреститься.

– Вы должны рассказать об этом Шулеру. Он помешан на религии.

– Вас меньше интересует эта тема? Мне кажется, марсианина интересуют именно наши религии. Эх, как жаль, что я не могу отправиться с вами!

– Вам бы не понравилась Революция, гарантирую!

– Дай Бог, вам не придется ехать прямо туда!

По последним данным Кутузова, отряды Революции слишком активизировались вдоль границ. На Диких Полях считают, что там готовятся к новой войне, и Ростов провел переговоры о возможных союзах с самыми большими отрядами казаков на случай нападения Революции. Однако оказалось, что большинство этих приготовлений были направлены на подготовку похода Революции на Сибирь.

Красным было непросто пробираться через Матушку Тайгу, почитатели и обитатели которой ненавидели их после резни, устроенной им комиссарами в первые годы Предела. Тайга также прекрасно знала, как Революция относится к лесам на своей территории. Комиссары потому и не отваживались переступать границы Тайги, но переправляли на ее территорию человеческих невольников, часто из северных племен. Кутузов считал, что они выслали несколько групп, опасаясь, что во владениях Тайги часть рабов их предаст, невзирая на то что их семьи остались в Революции в роли заложников.

– Мы никогда не узнаем, сколько там погибло людей, – повторял за Кутузовым Ростов. – Революции плевать на потери, она уверена, что сумеет взрастить новые армии или воскресить те, что погибли на территории России за последние несколько веков. В конце концов одна из высланных групп, по всей вероятности, отыскала остатки корабля и разграбила его. Кое-что из награбленного пропало по дороге, потому что многие рабы оказались предателями и сбежали, забрав с собой часть добычи, – так она и попала на черный рынок. Но львиная доля трофеев сохранилась. По нашим данным, они не достались Революции. Человек, который руководил возвращением этой группы, либо тоже предал своих хозяев, либо по каким-то другим причинам не вернулся в Революцию. Вместо этого он сбежал сюда, на Дикие Поля. Самое смешное, что это ваш земляк.

– Поляки расползлись по всему миру, – ответил Кутшеба, стараясь не обращать внимания на предчувствие, которое мелькнуло одновременно у него и у мары. Он приложил все старания, использовал все доступные ему средства, чтобы присоединиться к походу Новаковского, и всё только для того, чтобы выманить из укрытия четвертого из группы тех, кто нес ответственность за смерть его жены и детей. Может ли так случиться, что он напал на его след? Предчувствия никогда не подводили мару.

И именно сейчас она широко и хищно улыбалась. Те, кто сбегал от Кутшебы, прибегали к самым разнообразным способам, чтобы скрыться. И переход под защиту Революции казался не более извращенным, чем изменение тела или кража чьей-то жизни.





Глава 7




Февраль 1969 года по старому календарю, пятьдесят четвертый год Предела, семнадцатый год Мира, Краков



Упырь пришел к нему, когда Кутшеба заснул в станице, неподалеку от Змеиного Двора, при тракте, ведущем в Горцы. Тропа от Турбача вела через долину, которая, словно седло, прогибалась между двумя возвышенностями. Когда-то давно – еще перед Пределом – кто-то поставил там деревянную хижину, видимо раздобыв дерево в лесах, окружающих Горцы. Когда рубили деревья для постройки сараев для овец и пастухов, лес охраняли только люди. Сегодня уже сложнее было разжиться деревом из горного леса, хоть он и не был населен духами, как Вековечная Пуща или Матушка Тайга.

Кутшеба пренебрег ночлегом на Турбаче, побаиваясь не столько цены, сколько магии самого здания: она не подпустила бы к нему духа, встречи с которым он ждал с момента сеанса в подгорном доме. После той ночи он как можно быстрее покинул защищенный экранами Краков, помогая существу с того света найти его.

Хижина тоже имела собственную защиту, однако в отсутствие хозяев она ослабевала, да и, в любом случае, она была больше ориентирована на воздание почестей горным призракам, нежели на защиту от них. Только люди, наделенные властью, и жители городов объявляли войну демонам, простонародье понимало, что с большинством из них можно договориться, поскольку человек всегда найдет, чем их подкупить. Даже из лап черта можно было выкрутиться, хоть эти злобные существа и были жадными до человеческих душ. Что они с ними делали – неизвестно. Ни один Ад, кроме Вечной Революции, не явил себя людям со времен Предела, равно как и ни один Рай… За человеческими душами не прибыл ни Люцифер, ни Мефистофель, хотя попадались и такие, кто пытался их вызывать. Меньшие, локальные дьяволы, как Борута, с которым Кутшебе пришлось когда-то скрестить сабли, путешествовали по миру, но демоны, связанные с более универсальной идеей Ада, нигде не встречались, равно как и монотеистический Бог.

Черти гонялись за душами, как казалось Кутшебе, главным образом потому, что это было их основное занятие во всех легендах, сохранившихся в человеческом сознании, откуда повылазили эти создания. О собственной душе Мирослав не беспокоился – в ней уже восседала демоница. Его больше тревожили волчьи стаи и медведи-одиночки, от которых его не защищала в хижине ни сила Короля Змея, ни магия мары. Он заснул с карабином под рукой.

Во сне он увидел Стефана Буртовецкого капризным мальчуганом с черной окровавленной дырой в маленьком, хоть и взрослого покроя, пиджачке. Из отверстия виднелись вывернутые наружу поломанные ребра, будто сердце само вырвалось из груди купца. Буртовецкий сначала не обращал внимания на Кутшебу, как будто не видел его. Он сидел на табуретке посреди темноты и отдавал поручения другим, невидимым для спящего духам, невыносимо ругаясь и крича на них, поскольку ему казалось, что все они недостаточно хорошо выполняют его распоряжения. Они же прилагали все усилия, чтобы найти пропавшее сердце Буртовецкого. Одни копались в земле, другие взбирались на деревья и скалы, третьи – насколько Кутшеба был в состоянии разобрать невнятные слова ребенка – хотели сделать воздушного змея, который вознесся бы в облака. Звучали и более зловещие приказы – Буртовецкий велел своим призрачным слугам присматриваться к людям и проверять, не подошло бы сердце кого-нибудь из живых для упыря.

– Вы не бойтесь меня, – купец наконец-то обратился писклявым голосом к Кутшебе. – Вас бережет та черная ведьма. В конце концов, у вас ведь тоже нет сердца. Мы одинаковые. Я вас обыскался, – вздохнул он. – Мне говорили о вас дьявольские мухи и души убитых, мары и неотомщенные упыри. Все о вас тут говорят. Я рад бы увидеть ваше лицо, но его закрывает какая-то пелена.

– И пусть так и будет.

– Вы мне не доверяете, что ли? Может, оно и к лучшему. Я был слишком доверчив, и вот как всё для меня закончилось! Я самый несчастный из всех убитых! Вы вот честный человек, мстите убийцам своей семьи. А меня не то что никто не помнит, но вообще никто не знает о моей смерти! Окровавленную рубашку, в которой меня убили, сожгли. Я не могу переступить порог собственного дома, чтобы напомнить о правосудии сыну, а моя собственная жена трахается с моим убийцей, как сука во время течки! Я в окно видел, как она под ним извивается, стонет, как его ублажает!..

По мере того как упырь говорил, он всё повышал голос, а последние слова он уже просто выкрикивал. Он засопел, пузырьки кровавой слюны показались в уголках его губ, а глаза заблестели красным.

– Мы братья, мой безымянный приятель, – отозвался он через минуту, уже спокойнее. – Нам один и тот же сукин сын жизнь испортил. Я даже не знаю, как его по-настоящему зовут и как он выглядит. Но ты найдешь его в моем доме, под моей фамилией, он присвоил мое лицо и мою жену, которая расставляет перед ним ноги в моей кровати! Запомни меня, брат, я Густав Иероним Буртовецкий, второй руководитель Конгрегации Купцов Келецких земель. Убей негодяя, и ты облегчишь жизнь себе и своим убитым. И меня освободишь. А теперь извини, я должен искать сердце, потому что эта дыра в груди горит живым огнем!