Мое ходячее несчастье
Часть 36 из 85 Информация о книге
— Все в порядке, — промямлила Эбби. — Я в этом деле профессионал. Ни разу еще не отравилась… Шепли нахмурился: — Дуреха ты, а не профессионал. — Эй! У тебя ее… э-э-э… — Подарок? — подсказал Шеп, приподняв одну бровь. — Да. — У меня, никуда не денется, — сердито буркнул он. — Спасибо, друг! Эбби откинулась назад, опершись о бортик ванны. Я быстро вытер ей лицо. Шепли намочил чистую губку и бросил мне. — Спасибо. — Если что, зови, — сказал он. — Мне сегодня спать не светит. Буду думать, как сделать, чтобы Америка меня простила. Я постарался устроиться поудобнее и подтащил Эбби к себе. Она вздохнула и обмякла в моих руках. Даже теперь, когда она была перепачкана рвотой, я чувствовал, что здесь, рядом с ней, — единственное место на земле, где я хочу быть. Мне вспомнились слова, которые она недавно мне сказала: «В другой жизни я бы тебя полюбила». Эбби лежала у меня на груди, слабая и больная. Сейчас она была совершенно беспомощна и всецело от меня зависела. И именно сейчас я понял, что мои чувства к ней сильнее, чем я думал. Тот момент, когда я незаметно в нее влюбился, располагался на временной оси где-то между нашей встречей и теперешним сидением на полу в ванной. Голубка опять вздохнула и положила голову мне на колени. Я хорошенько ее укрыл и только после этого позволил себе задремать. — Трэв? — прошептала она. — Да? Эбби не ответила. Ее дыхание выровнялось, голова тяжело упала мне на ноги. Холодный фаянс за спиной и жесткий кафельный пол под задницей были не самой уютной постелью. Но я не шевелился: Голубка так уютно на мне улеглась, и тревожить ее не хотелось. Минут двадцать я смотрел, как она дышит. Те части моего тела, которые ныли от боли, начали неметь, и я закрыл глаза. ГЛАВА 14 «СТРАНА ОЗ» Итак, день начался не лучшим образом. Продолжение было в том же духе: Эбби отправилась к Америке, чтобы уговорить ее не бросать Шепа, а сам Шеп сидел в гостиной и грыз ногти в надежде на то, что Голубка сотворит чудо. За все это время я только один раз выпустил щенка из коробки. Мерик и Эбби могли вернуться неожиданно, и тогда сюрприз бы не удался. Я покормил беднягу и подстелил ему полотенце, но он все равно скулил. Вообще-то, я не очень жалостливый, но его можно было понять: мало кому понравилось бы сидеть в темной коробке. К счастью, за несколько секунд до возвращения девчонок щенок успокоился и уснул. — Приехали! — крикнул Шепли, вскакивая с дивана. — Хорошо, — сказал я, прикрывая за собой дверь его комнаты, — только спо… Прежде чем я успел закончить предложение, Шеп открыл дверь и побежал вниз по лестнице. С порога я увидел, как Эбби улыбается бурному примирению Америки и Шепли. Засунув руки в задние карманы джинсов, Голубка стала подниматься по ступенькам. Осенние облака затеняли все вокруг, но ее улыбка казалась какой-то удивительно летней. С каждым шагом Эбби приближалась ко мне, а мое сердце стучало сильнее. — И жили они долго и счастливо! — сказал я, закрывая за ней дверь. Мы сели на диван, я положил ее ноги себе на колени. — Какие планы на сегодня, Голубка? — Спать, спать и снова спать. — Отлично. Только можно я сначала кое-что тебе вручу? Она пихнула меня в плечо: — Ты приготовил мне подарок? Да ладно! — Не бриллиантовый браслет, но надеюсь, тебе понравится. — Я в предвкушении. Подняв ее ноги со своих коленей, я направился в комнату Шепа. Взял коробку бережно, стараясь не трясти: не хотелось, чтобы щенок проснулся и своим писком испортил сюрприз. — Ч-ш-ш… не плачь. Сиди спокойно, старичок! Я поставил коробку у ног Эбби, а сам присел на корточки рядом: — Открывай скорее, мне не терпится тебя удивить. — Скорее? Ну ладно… — Голубка сняла крышку и от неожиданности раскрыла рот. — Собачка! — закричала она, доставая щенка и поднося его к лицу. Он дрыгал лапами и вытягивал шею, чтобы расцеловать новую хозяйку. — Нравится? — Еще как! Ну надо же! Ты подарил мне собачку! — Это кернтерьер. В четверг после занятий три часа за ним ехал. — А… Ты тогда сказал, что вам с Шепом нужно отогнать его машину в сервис… — Да, на самом деле мы ездили за подарком, — кивнул я. — Какой кудрявенький! — рассмеялась Эбби. — У каждой девчонки из Канзаса должен быть свой Тотошка, — сказал я, подхватывая пушистый комочек, норовивший свалиться с Голубкиных коленей. — Он действительно похож на Тотошку! Так его и назову! Эбби весело ткнулась носом в мордочку щенка. Она была рада моему подарку, а я был рад, что она рада. — Щенок может жить здесь, я буду за ним ухаживать. Он для меня гарантия того, что ты не забудешь сюда дорогу, когда этот месяц закончится и ты вернешься в «Морган». — Я бы в любом случае приезжала к тебе, Трэв. — Я готов сделать что угодно, лишь бы ты почаще улыбалась, как сейчас. Эбби помолчала, потом снова переключилась на щенка: — Думаю, Тото, тебе пора вздремнуть. Да, давай-ка. — Ладно, пойдем, — кивнул я, сгреб Голубку вместе со щенком к себе на колени, поднялся и направился в спальню. Откинув покрывало, я опустил Эбби на кровать. Наверное, это должно было бы меня завести, но я слишком устал. Потянулся через Голубку, чтобы задвинуть шторы, и упал на подушку. — Спасибо, что возился со мной ночью, — сказала Эбби хрипловатым сонным голосом. — Тебе было совершенно не обязательно спать возле меня на полу. — Это была одна из лучших ночей в моей жизни. Она посмотрела на меня с сомнением: — Ты лежал между унитазом и ванной на холодном жестком кафеле, рядом с идиоткой, которую постоянно рвало, и это была одна из лучших твоих ночей? Сочувствую, Трэв. — Я радовался тому, что могу тебе чем-то помочь, мне приятно было смотреть, как ты засыпаешь у меня на коленях. Я почти не спал, зато твой девятнадцатый день рождения мы провели вместе, и ты просто прелесть, когда пьяная. — Да уж, блевать я умею очаровательно, как никто. Я прижал ее к себе и погладил Тотошку, который уткнулся ей в шею. — Кроме тебя, я не знаю ни одной женщины, которая была бы красива даже с головой в унитазе. Это о чем-то говорит. — Спасибо, Трэв. Больше я не заставлю тебя со мной нянчиться. Я откинулся на подушку: — Как хочешь. Но вообще у меня прекрасно получается держать тебе волосы во время рвоты. Она усмехнулась и закрыла глаза. А я все смотрел на нее и не мог оторваться, хоть и усталость давала о себе знать. На ее лице почти не было косметики, если не считать еле заметных следов от туши под ресницами. Поерзав немного, Голубка успокоилась и уснула. Я заморгал, веки налились тяжестью. Не успел я проспать и минуты (во всяком случае, так мне показалось), раздался звонок в дверь. Эбби не шелохнулась. В гостиной раздались мужские голоса. Один из них принадлежал Шепу. Америка тоже участвовала в разговоре. Интонации показались мне не слишком веселыми. Кем бы ни был наш гость, вряд ли он заглянул просто так, с дружеским визитом. По коридору затопали чьи-то ноги, и вдруг дверь открылась. На пороге стоял Паркер. Он посмотрел на меня, потом на Голубку. На скулах у него проступили желваки. Я понял, о чем он подумал, и хотел объяснить ему, что Эбби здесь просто спит, но не стал. Вместо этого я вытянул руку и положил ее Голубке на бедро. — Когда удовлетворишь свое любопытство, не забудь закрыть дверь с той стороны, — сказал я, кладя голову рядом с головой Эбби. Паркер молча вышел. Дверью спальни он не хлопнул: приберег силы для входной двери. В комнату заглянул Шепли: — Дело дрянь, старик.