Мое ходячее несчастье
Часть 37 из 85 Информация о книге
Тут до меня дошло, что я натворил. Теперь уже ничего не поправишь. Я знал: последствия дадут о себе знать не сразу, но от этого паниковал не меньше. Лежать рядом с Эбби и смотреть на ее спокойное, довольное лицо стало невыносимо. Она проснется, узнает обо всем и возненавидит меня. Утром девчонки в страшной спешке уехали на занятия. Мы с Голубкой едва успели перекинуться парой слов. Поэтому оставалось только догадываться, чего мне от нее сегодня ждать. Я почистил зубы, оделся и пошел на кухню. Шепли сидел возле стойки для завтрака и хлебал молоко из миски. Он был в джемпере с капюшоном и розовых трусах-боксерах, которые подарила ему Мерик, потому что они показались ей сексуальными. — Кажется, вы с Америкой все между собой уладили? — спросил я, доставая из посудомоечной машины стакан и наполняя его апельсиновым соком. Шепли улыбнулся. Он был как пьяный от недавно полученного удовольствия. — Ага. Я рассказывал тебе, какой Мерик бывает в постели, когда мы поругаемся, а потом помиримся? Я скривился: — Нет. И пожалуйста, не надо. — Хоть каждый день с ней ссорься! Правда, это, конечно, не для слабонервных. — Не дождавшись от меня ответа, Шепли добавил: — Кажется, я женюсь на этой женщине. — Да. Вытирай розовые слюни. Нам пора. — Кто бы говорил, Трэв! Или думаешь, я забыл, что с тобой происходит? Я сложил руки на груди: — И что же, интересно, со мной происходит? — Ты влюблен в Эбби. — Пфф! Ты, видать, забил себе голову всяким дерьмом, чтобы не думать об Америке. — Я разве не правду сказал? — Шеп, не мигая, уставился на меня. Я старался смотреть куда угодно, только не на него. Прошла целая минута. Я нервно переступил с ноги на ногу, но продолжал молчать. — И еще неизвестно, кто из нас двоих пускает розовые слюни! — Да пошел ты! — Признайся! — Нет. — Что «нет»? Нет, я не сказал неправду или нет, не признаешься? Как ни крути, выходит одно: ты, придурок, в нее влюбился. — Ну и?.. — Ура!!! Я знал! — вскричал Шепли и так пнул свой стул, что он улетел в гостиную. — Я… просто… Заткнись, Шеп, — сказал я, чувствуя, как губы сжимаются в нитку. Направляясь в свою комнату, Шепли ткнул в меня пальцем: — Ты признался! Трэвис Мэддокс влюблен! Я слышал это собственными ушами! — Надень штаны, и поехали! За дверью комнаты Шепа послышался смешок. Я стоял, глядя в пол. Оттого что я вслух сказал кому-то о своих чувствах, они как будто стали еще бесспорнее. И я не совсем понимал, как мне с ними быть. Через пять минут, даже меньше, Шепли уже выводил свой «чарджер» с парковки, а я сидел с ним рядом и возился с приемником. Мой братец был в наилучшем расположении духа. Всех обгонял, снижая скорость, только чтобы не сбить кого-нибудь на переходе. С трудом найдя место на университетской стоянке, мы направились на английский. Это было единственное занятие, куда мы ходили вместе. Уже несколько недель подряд мы сидели в последнем ряду, чтобы похотливым девицам было не так сподручно стайкой собираться вокруг меня. Доктор Парк быстро вошла в аудиторию, сгрузив на стол большую сумку, портфель и чашку кофе. — Прохладно! — сказала она, кутая свое маленькое тело в пиджак. — Все на месте? Поднялся лес рук. Она не глядя кивнула: — Прекрасно. У меня хорошая новость. Пишем тест! Мы застонали, она улыбнулась: — Рада, что вы по-прежнему меня любите. Берем ручки и листочки. Я не собираюсь сидеть тут с вами до вечера. Все принялись рыться в рюкзаках. Я нацарапал на бумажке свою фамилию и улыбнулся в ответ на взволнованный шепот Шепли. — Тест по английскому? Без предупреждения? Что за ерунда! — шипел он. Задание оказалось элементарным. В конце лекции нас загрузили новой работой, которую нужно было сдать до выходных. За несколько минут до звонка я заметил, что парень, сидевший передо мной, обернулся. Это был Леви: я знал его фамилию только потому, что доктор Парк несколько раз к нему обращалась. Он вечно зализывал назад жирные темные волосы, а лицо у него было все в оспинах. Леви не был членом «Сигмы Тау», не обедал в столовой, не играл в футбол и не ходил ни на какие вечеринки. В общем, кроме как на занятиях по английскому, мы нигде не пересекались. Я поглядел на него и переключил внимание на доктора Парк: она как раз рассказывала интересную историю про своего друга-гея. Потом я опять случайно взглянул на Леви: он по-прежнему на меня пялился. — Тебе чего? — не выдержал я. — Слыхал про вечеринку у Брэзила. Неплохо сыграно! — Ты это о чем? Элизабет, девчонка, сидевшая справа от Леви, тоже обернулась, тряхнув светло-русыми волосами. Она встречалась с одним из моих «братишек». Ее глаза загорелись. — Жалко, что я пропустила это шоу! Шепли нахмурился: — Какое еще шоу? Нашу с Америкой ссору? Леви усмехнулся: — Нет, вечеринку, которую устраивали для Эбби в этот уик-энд. — День рождения? — спросил я, пытаясь вспомнить, что же из происшедшего могло дать повод для слухов. Ярких моментов было, конечно, много, но вроде ничего такого, о чем теперь мог знать каждый встречный и поперечный. Убедившись, что доктор Парк не смотрит в нашу сторону, Элизабет снова обернулась: — Эбби с Паркером. В дискуссию включилась еще одна девчонка: — Да! Говорят, Паркер застукал вас сегодня вдвоем. Это правда? — Где ты такое услышала? — Я затрясся от прилива адреналина. Элизабет пожала плечами: — Да везде! Сегодня утром у нас в группе все только об этом и говорили. — У меня тоже, — сказал Леви. Вторая девушка просто кивнула. Элизабет чуть привстала и приблизилась ко мне: — Правда, что она сначала занималась этим самым с Паркером у Брэзила в коридоре, а потом поехала к тебе домой? Шепли нахмурился: — Вообще-то, она у нас живет. — Да нет же, — сказала соседка Элизабет. — Эбби с Паркером обжимались на диване, потом она встала и начала танцевать с Трэвисом, Паркер психанул и ушел, а она поехала с Трэвисом… и Шепли. — А мне все не так рассказывали, — не унималась Элизабет. Чувствовалось, что она с трудом сдерживает восторг. — Я слышала, они были втроем. Так как на самом деле, Трэвис? Леви, очевидно, получал от этой беседы огромное удовольствие. — Насколько я знаю, раньше всегда бывало наоборот, — ввернул он. — То есть? — спросил я, еле сдерживая раздражение. Его интонация мне не понравилась. — Паркер донашивал за тобой баб, а не ты за ним. Я прищурился. Кто бы ни был этот парень, знал он обо мне гораздо больше, чем следовало. Я наклонился к нему: — Это не твое собачье дело, засранец!