Мой профессор - волк!

«Но ведь это же все меняет!» – радостно воскликнул кто-то внутри него, играя в идиота и делая вид это тоже часть логической цепочки – трахнуть Стейси, как того требует сама природа, а уж потооом… потом можно и освободить.

Таким образом удовлетворятся сразу две надобности – природная необходимость размножиться с идеальной, специально созданной и предназначенной для него самкой, и эмоциональная – желание дать свободу любимой женщине.

Она ведь сама хочет этого – иначе бы не делала, правда? А если не совсем она, то ее тело. В конце концов, можно ведь приказать ей забыть об этом… или забыть о том, что делала это не совсем по своей воле…

– Тооони… – жалобно протянула Стейси в покрывало, еще больше поднимая вверх свою аппетитную попку, промеж половинками которой он отлично мог разглядеть набухшие, блестящие от влаги складочки.

Он вымучено простонал что-то в ответ. Член напрягся так, что в принципе можно было пару раз сжать его рукой и на этом все бы закончилось.

Вместо этого, ноги сами понесли его к ней. И несли, не останавливаясь, пока не уперлись в кровать. А там уже и руки подключились…

Хорошо, что при касании к нежной, персиковой коже его словно током ударило – хоть как-то привело в чувство.

– Бл*ть… – задыхаясь, он отдернул руку, уже пробравшуюся меж тонких ножек. – Стейси… маленькая моя…

Пальцы горели огнем, а «маленькая» повернула к нему голову и обиженно захныкала.

– Ну же… ты обещал, Тони… Я хочу, чтобы ты меня отшлепал… пожалуйста…

Не удержавшись, он все же еще раз несколько раз прикоснулся к ней. На этот раз пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы остановиться – до боли и до металлического вкуса крови во рту.

– Хватит… перестань… – прохрипел, уже страшась того, что сейчас произойдет. Жалея о том, что решился. Или не жалея. В любом случае, он, сука, делал это! Приказывал этой совершенно восхитительной, полуголой, возбужденной до невменяемости восемнадцатилетней девице перестать слушаться своего тела и вновь обрести мозги! Стать стыдливой недотрогой, какой, собственно, и полагается быть восемнадцатилетней девице.

Однако, Стейси почему-то не желала переставать. По-кошачьи прогнувшись, с изумительным изяществом, она встала на колени и вытянулась вдоль его тела, обнимая за шею.

– В чем дело, Тони? – пухлые губки вытянулись уточкой.

– Стейси… ты не понимаешь… – слова выжимались из него по капле, выдавливались, пока он завороженно смотрел на ее рот, вспоминая как плотно он умеет сжимать и как глубоко погружать в себя…

– Это ты не понимаешь… – она хитро и совершенно осознанно улыбнулась. – Мне нравится, когда я такая… нравится такой быть.

Он замер. Она что… все понимает?! Осознает, что фактически под гипнозом?

Блаженно закатив глаза, Стейси прижалась к нему бедрами… и потерлась, выбивая из его головы последние разумные мысли.

– Как хорошо делать то, что хочешь… ни о чем не думать… Особенно сейчас – у нас же все равно будет секс… так зачем все эти страдания? Так здорово не стесняться…

Она открыла свои огромные глаза, и он мгновенно потонул в них – увяз, как муха в нектаре хищного цветка.

А тот самый идиот в его голове ликовал. Вот! Вот чего она хочет, умная девочка! Быть раскованной! Быть счастливой и получать удовольствие вместо того, чтобы плакать и мучится от стыда! Проговаривать свои желания вслух, а не давить их в себе, боясь показаться шлюхой…

Так чего же ты еще хочешь, моралист хренов?!

Хочу ее – немедленно ответил он тому, другому, готовому принять добровольное подношение… Так хочу, что кровь вскипает и трясет всего, а в башке вязкий, алый туман. Яйца болят от одной только мысли ворваться в нее… заехать внутрь, в тугое, скользкое тепло, до самого донышка, оттянуть и снова заехать… и так до бесконечности, раз за разом, чувствуя, как сжимается и пульсирует девичья плоть… видеть, как закатываются от наслаждения голубые глаза, а приоткрытый ротик издает звуки, от которых все внутри каменеет, готовое взорваться…

Кончить разок от невозможности терпеть, а уж потом войти во вкус – трахать ее медленно и основательно, до самого утра, в самых разных позах, пока от оргазмов не устанет и не запросит пощады... А под конец дать ей самой попрыгать на нем, когда к размеру привыкнет, и чтоб маленькие грудки перед лицом скакали, а он пытался дотянуться до них и ловил ртом напряженные соски…

Вот только просто «хочу» уже не работало, и всем довольный идиот в голове вдруг растаял без единого следа.

Сжав напоследок мягкую попу под юбкой, Тони судорожно выдохнул и приказал.

– Стань собой, Стейси. Такой, какой была час назад.

Отвернулся даже, чтоб не видеть, как мутнеют ее глаза от разочарования и обиды. Обиды на себя, на него – за то, что сначала заставил ее стать шлюхой, а потом передумал и снова превратил в невинную ханжу, заставляя как следует прочувствовать свое унижение.

Но так будет лучше. Потому что если бы он продолжил и позволил ей и дальше вот так «расслабляться»… Стейси, может и простила бы его потом, когда все равно пришлось бы вернуть ей себя, настоящую... А вот он бы себе точно не простил.

Пусть все будет по-настоящему. Он ведь в нее такую влюбился – напуганную, глазастую малышку, кутающуюся в свой безразмерный свитер.

– Тони… – позвала она сзади – уже совсем другим голосом.

Он не поворачивался – глаза закрыл даже. И приготовился подставлять щеки – уж что-то, а пару-тройку увесистых пощечин он точно заработал.

– Зачем… зачем ты это сделал?

Ему показалось, что ее голос дрожит, будто она сдерживала слезы, и тут уж пришлось обернуться.

– Стейси, я идиот… Прости, но мне казалось, что нам обоим так будет лучше…

О да, кто бы сомневался – голубые глаза уже были полны слез. Он бросился к ней, схватил, прижал так крепко, что через секунду испугался – а ну как сломает что-нибудь… Она ж как кукла фарфоровая…

Отстранился, вытер с ее щек слезы и замер под ее взглядом, пытаясь прочитать в них, что она обо все этом думает. Понял, что может, если захочет, и так «прочитать» и немедленно остановил себя – не сметь копаться у нее в голове! Чуть сам себя по щекам не нахлестал.


Она сглотнула.

– Спасибо.

– За что?! – его глаза расширились, а брови поползли вверх. Вот уж благодарности он точно сейчас не ожидал!

– За то, что прекратил… все это, – она слабо улыбнулась. – Хоть мне и нравилось быть раскованной.

– А мне нравится, когда ты… вот такая, – вырвалось у него. – Милая и скромная.

А внутри уже все прыгало от восторга – какое счастье, что он решился сейчас, не зайдя слишком далеко! Это ведь реально было бы хуже, чем если бы он просто заставил ее расставить ноги – сознание и подсознание вошли бы в такую конфронтацию, что никакой психолог не помог бы потом восстановить душевный баланс.

– Рана болит… – пожаловалась вдруг она, морщась и прикладывая руку к шее – где уже начинающий заживать укус вновь набух и покраснел.

– Я принесу аптечку… – он уже начала было вставать – подойти к их своему не распакованному чемодану, вытащить обезболивающее и новый пластырь с бинтом – ведь понятно, что сегодня им будет не до секса, а значит, надо обезболить – хоть поспит нормально…

Стейси вдруг остановила его, взяв за руку.

Тони оглянулся и чуть не выругался – какого хрена? Он теперь всегда будет подвисать в ее глазах, как малолетний сопляк, начитавшийся бабских романов?!

Совсем пропал. Залип, как последний кретин. Обеими ногами увяз, по самые…

– Поцелуй меня.

А вот это было неожиданно. Чего угодно ожидал, только не этого.

– Поцеловать? Сейчас? – он и сам понимал, насколько по-идиотски это прозвучало.

Но не спросить не мог – теперь, похоже, всегда с ней осторожничать будет. На всякий случай, даже перепроверил – а ну как снова развратничать начала? Приказал еще раз, уже мысленно – будь собой, будь такой, как всегда. Такой, какой была час или два назад.

Ничего не изменилось – Стейси все также сидела на его кровати на коленях, голой попой на пятках. И все так же смотрела на него своими огромными, как бескрайнее море, голубыми глазами… и руку к нему тянула, робко теребя его за запястье.

И он решил, что хватит. Просто хватит. Просто мозг свой профессорский, занудный до тошноты, взял и выключил.

А потом наклонился к ней, рукой обнял за шею и с наслаждением прижался к ее губам, вырывая из них тихое и безумно сексуальное «ооххх…»





Глава 24




Я сама не знаю, с какой стати вдруг решила простить его и продолжить наше… еще бы понять, что. Но точно не из-за раны. Боль от укуса прекрасно убиралась обезболивающим, и уж что-то, а переспать с этим ночь ради того, чтобы проучить моего потерявшего берега «хозяина» я совершенно точно смогла бы.

Но я вдруг не захотела его «проучивать». Может, из-за его побитого вида и вполне искреннего сожаления – Макмиллан явно готов был загрызть себя и без моих обид и возмущений. К тому же, он ведь одумался. Извинился. И раскаивается за свой эгоизм совершенно по-настоящему.

А может, из-за того, что я просто… просто хотела его. И очень, очень хотела вернуть то, что испытала, пока была под его приказом – это лихорадочное, острое возбуждение, когда тело горит и жаждет ласки, а в бедрах все стягивается в жаркий, готовый взорваться узел. Я хотела чувствовать себя так, как минуту назад – только преодолев свое стеснение и страх САМА. В голове. Без приказов «расслабиться» и вести себя так, как хочет мое тело.

Будь собой, он сказал? Нет проблем, профессор, буду. Раз вы изволили меня отформатировать до фабричных установок. И сама по себе я созрела только для одного.

– Поцелуй меня, – попросила, не позволяя ему уйти.

Макмиллан повернулся, и я даже присела – до того велико было изумление в его глазах.

– Поцеловать? Сейчас? – он только что рот не открыл от моей неожиданной просьбы. А я совсем смутилась – вот теперь точно подумает, что шлюха! Никто ведь теперь не заставляет меня, и не оправдаешься тут приказами – я отчетливо почувствовала, как меня отпустило…

Дура! Идиотка! Еще запрыгни на него, нимфоманка несчастная…

Не дав мне не то, что озвучить свое «нет-нет, я не то имела в виду…», но даже и домыслить его у себя в голове, Макмиллан вдруг шагнул ко мне, наклонился и сделал именно то, о чем я просила – притянул меня к себе за шею и накрыл мои губы своими. Плотно. Горячо. И вместе с тем очень осторожно – не давя и не врываясь внутрь, как делал это раньше. Позволяя мне самой взять инициативу, если захочу продолжить. Опаляя меня, но не сжигая.

О да… Это было именно то, что нужно – это медленное, почти ленивое скольжение губ… касания языком – мимолетные, случайные, но каждый раз будто током пронзающие по нервам… заставляющие захотеть большего…

Запахи, вздохи, кружащие голову… и эти быстрые, нетерпеливые прикусывания, когда уже не понимаешь, чьи зубы схватили чью губу…

– Ммм… – вырвался изо рта стон, а бедра сами подались вперед, вжимая меня в восхитительную твердость под джинсами мужчины.

Моего мужчины – вспыхнуло в голове.

Мой! Ты – мой!

Словно услышав – или почувствовав перемену в моем настроении – Тони впился в мой рот сильнее, агрессивнее… потом рыкнул, подхватил меня и в одно мгновение опрокинул на спину.